Иуда - Ульяна Соболева
— Иди на хер со своими вопросами.
По мячу влупил, и он полетел в сетку.
— Не посмотришь на нее? Красивая дрянь. Для тебя, видать, вырядилась. Обычно мышь мышью. А сегодня прям платье.
— Не посмотрю. — рыкнул я.
Твою ж мать, я взрослый мужик, да и ей не шестнадцать, девятнадцать, мать вашу. Она в свободной стране и… Какого черта мы играем в эти игры? К дьяволу все это. Но сдержался, не посмотрел. А самого то в пот швыряло, то в холод. Все разошлись, а я как осатаневший мяч швыряю и швыряю в кольцо. Потом в душ пошел, мокрую от пота одежду содрал и под горячие струи воды встал. Бред какой-то. Тело намыливаю, а перед глазами ее пальцы и мои рядом, и мне… мужику, который перетрахал все, что движется, мне хочется просто свои пальцы с ее сплести. И от этого желания член колом стоит. Услышал тихий вздох и резко обернулся, чтобы хрипло выдохнуть самому. Стоит сзади, прислонилась к косяку двери. На ней скромное бордовое платье чуть ниже колен, вырез на груди довольно глубокий и на шее шнурочек с крестиком. И меня просто скрутило от этого крестика в ложбинке. Перевернуло всего. Оказывается, невинность может свести с ума похлеще самого грязного распутства.
Ее золотистые волосы собраны в высокую прическу. Глаза огромные блестят, и дышит часто-часто. Веки тяжелые прикрывает, рассматривая меня, и у меня встает от этого взгляда, и трясти всего начинает. Стою под водой, глотая горячие капли, и на нее смотрю, а она на меня. И в глазах ее интерес и голод, ресницы дрожат, а я физически ощущаю ее волнение. Ну что, доктор, готова досмотреть до конца? Сделал шаг к ней, она хотела сорваться с места, но я не дал, вцепился в ее руку чуть выше локтя, брызгая водой на платье.
Запрокинул голову, чувствуя, как капли стекают в мой приоткрытый рот, бегут по груди, по ногам, бьют по воспаленной головке члена. Под взглядом ее широко распахнутых кристально чистых голубых глаз цвета самого светлого весеннего неба, я сжал член у основания и повел ладонью вверх-вниз. Снова тихо выдохнула. А мой живот напрягся, рука задвигалась все быстрее, я приближался к оргазму, хрипло застонал, когда наслаждение накрыло с головой. Острое и невыносимое. Я кончал на подол ее платья, не отрывая остекленевшего взгляда от ее лица. Когда вздрогнул последний раз, пальцы разжались, и она попятилась назад, прижимая обе руки к груди.
— Ты…ты…животное…Смирнов.
А потом развернулась на пятках и убежала.
Беги. Давай. Прячься в своей клетке. Папочка не разрешает встречаться с мужиками, своего ебаря для тебя нашел. А я такой. Я грязное животное. Смотри не испачкайся. Глаза вымой с мылом.
Теперь не появлялась она. Несколько дней подряд, изводя меня жесточайшей ломкой. Я не мог ни о чем думать. Ну где ты? Испугалась? Побрезговала? Я идиот конченый… спугнул. Да что с тобой не так, чертовая недотрога?
Приехал сторожить под окнами. Ближе к вечеру увидел ее вместе с отцом. Они куда-то уезжали. Она вышла во двор в красивом шерстяном костюме. Изысканная, утонченная и как всегда невесомая. Очень тонкая и хрупкая, особенно рядом с самим Свободиным, довольно высоким мужчиной с длинноватыми седыми волосами, зачесанными назад. Подул ветер, и пожилая женщина выбежала следом за Дианой, вынесла шарф. И восхищение вперемешку с яростью захлестывает.
Такая вся неприступная, далекая, не дотянешься. Только смотреть голодными глазами и проклинать себя. Впервые проклинать за то, что недостоин даже подойти. Она на самом деле не знает, кто я… а когда узнает кто и зачем — проклянет сама. Уехали, а я вслед смотрел, сжимая рукой сиденье мота и чувствуя, как захлестывает злостью. Покончить с заказом вопреки договорённости с Маман. К чертовой матери, и плевать на деньги.
Глава 11
Он ее ненавидел, и в то же время рядом с ней его трясло от эмоций. От самых разных, начиная с дичайшего раздражения и заканчивая совершенно неуместной нежностью. Да, она умела пробудить в нем нежность, притом совершенно неожиданно, и он не умел и не мог это контролировать. Выбившийся из-за уха тонкий завиток волос, покрасневшие щеки, улыбка только лишь уголками губ. Он никогда не думал, что его может так сильно накрыть и не отпускать. Ни на секунду и ни на мгновение. И ведь было до хрена телок. Самых разных. Он пресытился сексом на полжизни вперед и даже представить не мог, что может вот так вести от женщины. Как наркомана конченого от первой дорожки кокаина, так и его от ее присутствия и запаха.
(с) Ульяна Соболева. Бумажные Крылья
Пару недель назад…
— Иуда, здаров. Не спишь?
Сплю! Еще как сплю! Но Осу это вряд ли пробьет на жалость.
— Маман там одно дельце получила. Хотела мне дать задание, но я уезжаю.
Я приподнял голову, поглядывая на спящую на соседней подушке блондинку и с трудом вспоминая, откуда она здесь взялась или откуда здесь взялся я? И где я? Уже Новый Год? Или у меня праздники заранее начались? Поморщился — в голове не просто шумит, там барабанная дробь отсчитывает минуты до моей смерти от жесточайшего похмелья. Сколько раз обещал себе не нажираться в хлам. Но себе можно и наврать.
— Кого там надо натянуть вместо тебя?
— Это серьезно. Маман с тобой сама поговорит.
— Когда?
Тряхнув головой и отпрянув назад, когда с волос посыпались блестки. Угу. Значит, с вечеринки я притащился вот с этой мадам, судя по всему — в гостиничный номер. Посмотрел на нее еще раз, она причмокнула выпяченными вперед вспухшими от силикона губами, и я вспомнил несколько пикантных подробностей сегодняшней ночи. Пожалуй, силикон — это не так уж паршиво, если использовать его в таком ракурсе. Почесал затылок и свесил голые ноги с кровати.
— Сегодня. Мне срочно нужно улететь во Францию. Надолго. Мама плохо себя чувствует. Бедро сломала. Как назло, короче. Я там осяду, пока она на ноги не станет.
Я мгновенно протрезвел. Родителей бывшего одноклассника — Пашки я любил как своих. Я долгое время жил у них, когда мать начала смотреть в бутылку все чаще. Нина Сергеевна заботилась обо мне, как о родном сыне, пока мы с Пашкой не нашли себе работу…. У Маман. Точнее, пока Маман не нашла нас на вокзале. Двух воришек и мошенников. За бабло мы могли и карманы обчистить и трахнуть какую-нибудь сучку.
