(не)полная семья - Агата Чернышова
— Нет, я слишком скучен для этого, — рассмеялся Макс, на этот раз вполне искренне. — Я отвечу на твой вопрос, а ты на мой. И так далее.
— Серьезно? И не побоишься моих вопросов? Я очень любопытна, — на этот раз я приблизилась к нему так, что почти касалась губами его уха.
Чай почти остыл, но своё дело он сделал. Не знаю, чего уж они туда намешали, но разгорячилась я не на шутку.
— Даже отвечу как на исповеди, — его рука коснулась моей груди, и соски мгновенно затвердели. И я была уверена, что Макс почувствовал это даже сквозь тонкую ткань бюстгальтера.
Всё, мне было плевать даже на камеры, если таковые здесь имелись! Пусть показывают кому хотят или ржут сами, в конце концов, секса в такой обстановке у меня ещё не было. Не упускать же момент!
— Не сейчас, — прошептал Макс, когда я потянулась, чтобы обнять его. — Наше время ещё не истекло.
От внезапно ощутимого укола разочарования я отстранилась и молча приняла чашку с налитым доверху напитком. Руки дрожали, а мысли путались, не давая сосредоточиться.
Я сидела на подушке, поджав ноги и пыталась сдержать разочарование. Зачем Макс вообще сюда меня притащил? Ради вопросов?
— Что ты хочешь узнать? — грубо спросила я, нахмурившись.
— Не сердись, Вита. Я хочу узнать о тебе многое и готов поделиться своими секретами. Один из них я раскрою прямо сейчас, в качестве аванса. У меня в багажнике лежит тонкая, но крепкая верёвка. И, кажется, я нашёл ей применение на сегодняшний вечер.
В оставшиеся до конца сеанса полчаса я узнала, что Макс — владелец агентства по обеспечению алиби неверным супругам или деловым партнёрам, скрывающим двойную жизнь от взгляда любопытных коллег и соседей. Мне же пришлось рассказать, что я рассталась с Вадимом больше четырёх лет назад и добавить, что ни капли об этом не жалею.
— Почему тебя так интересует именно отец моей дочери? — спросила я в свою очередь и пожалела, что свет приглушён настолько, что даже не разглядеть выражения лица Макса. Мне бы хотелось думать, что он ревнует.
— Я же сказал, не хочу быть запасным аэродромом. Ты всё ещё его любишь?
Вопрос в лоб застал врасплох. Спроси он при свете дня, в обычной обстановке, ответила бы «нет», не раздумывая. А в полутьме всё, что скрыто глубоко внутри, неожиданно для меня обнажалось и всплывало на поверхность. Как дерьмо в проруби.
— Нет.
— Как-то неуверенно, — с горечью ответил Макс, и мне сделалось стыдно, но раз решили говорить правду, нет смысла лгать.
— Я не люблю его, — ответила я и кивнула, будто Макс мог меня видеть. — Он заявился после почти пять лет отсутствия и теперь пытается наладить общение с дочерью, которую и видеть раньше не хотел. А мне обидно! Я не верю в раскаяние спустя годы… Он вернулся, потому что снова хочет жить на два дома и иметь постоянную женщину на стороне, готовую терпеть его отлучки и бесконечно ждать. А я больше не хочу этого! И мужчину этого не хочу! Даже ради дочери.
Макс слушал молча и не перебивал, а меня словно прорвало. Я не могла озвучить эти мысли даже себе, потому что говорить вслух в одиночестве как-то странно, а другим мои измышления без надобности. Я привыкла быть сильной, делать вид, что всё прекрасно и понятно, жизнь ровная и прямая, а внутри копилось недовольство и противоречия, разрешить которые к своему спокойствию не получалось.
Ну не могу я спокойно реагировать на Вадима, не выплёскивая обиды и злости. И разобраться не могу, чего в этой злости больше: сожаления о законченном романе или раздражения от того, что бывший напомнил мне о себе сейчас, когда уже отболело и быльём поросло.
Макс обнял меня, а я уткнулась в его плечо и говорила. Сумбурно, непонятно, путано для него, но мне становилось легче.
— Я жуткая эгоистка, верно? Хочу, чтобы бывший исчез и не появлялся, но ведь для Алисы он отец. Я не имею права ставить свои интересы выше её. Может, он действительно хочет видеться с Лисой? Может, спустя годы я похвалю себя за то, что смогла наступить себе на горло и дала им шанс на общение?
— Пойдём отсюда, — воспользовавшись паузой, предложил Макс и помог мне подняться. Я уже успокоилась и вытирала слёзы бумажным платком.
Пряча лицо, я прошла мимо разряженных дам в кимоно, пожелавших приятного вечера, и не подняла глаза, пока мы не вышли на улицу.
— Прости, пожалуйста! — решилась я первой нарушить молчание.
Мы шли рядом, но не касались друг друга, будто чужие. Какая же я идиотка! Так всё испортить! Теперь он довезёт меня до дома, попрощается и больше не вернётся. И всё это виноваты я и этот чёртов Вадим Любимин!
— За что? — спросил Макс, и в его голосе я уловила удивление. Значит, шанс есть.
— За мою исповедь. Я не должна была изливать на тебя свои переживания.
Мы подошли к машине, и Макс, включив автозапуск, открыл багажник.
— Ты не должна извиняться. Это я не должен был ставить тебя в столь неловкое положение, — его спокойный тон одновременно убаюкивал мои сомнения в неизбежном расставании и внушал тревогу.
Почему-то любовник не старался узнать о моей жизни больше, не стал расспрашивать и советовать забыть о Вадиме, как о мужчине. Вообще закрыл тему. Не хотел говорить о ребёнке или считал, что мой бывший — перевёрнутая страница, и я больше его не интересую как женщина, поэтом и ревновать глупо?
Не успела я обдумать все варианты, как Макс захлопнул багажник и бросил что-то на заднее сиденье.
— Поехали, — бросил он, поцеловав меня мимоходом в губы.
Я устроилась рядом с водительским креслом и всё пыталась начать что-то объяснять, но он только положил руку на моё колено и приказал замолчать.
— Ты стараешься всё просчитать. Все варианты, но не учитываешь случайности. Всё
