Про героя Буривоя - Владимир Васильевич Радимиров
Увидал он, что Буривой наконец очнулся, плётку зашвырнул с отвращением в угол и пальцем страже на дверь указал:
— Убрать! — рявкнул он властно, — Бросить сего самозванца в самый мрачный подвал! А казним его завтра… Хм! Вместе с дружком его, ворюгой Ояркой…
Подхватили воины связанного, точно куль, Буривоя да и понесли его скорым шагом, куда было им приказано. По ступенькам вниз они быстро сбежали и бросили князя неудачливого в сырой и затхлый подвал. После чего плюнули они смачными харчками на узника лежащего и восвояси ретировалися.
Ох, и муторно же сделалось у Бурши на душе, когда он осознал, наконец, своё незавидное положение. И то ведь верно: княжество своё он потерял, и там сейчас настоящий бедлам, а не стоящий лад устаканился; другана Ояра он тоже не выручил да не спас, так ко всему ещё вдобавок он и сам в лапы негодного Хоролада попался. Недавно совсем был он волен, да вот той волюшки нет уже более — прихлопнут его скоро, точно ладонью моль…
И тут вдруг Буривой вспомнил — растудыть же его в дышло! — он же сквозь стены вроде может проходить!
Огляделся он тогда по сторонам и увидал, что помещение каменное было маленьким, пол соломой оказался покрыт гнилою, и между стеною и другою стеною было всего шагов с пяток, не более. Руки Буривою связали за спиною очень туго, да и ноги аж до бёдер были у него связаны верёвкой прочной, и поэтому подняться на ноги связанный узник никак не мог. Между тем уже довольно быстро темнело. Скоро в подвальной каморе и зги уже было не видать, не то чтоб разглядывать тут свои ноги. «Что ж, надо попробовать, — решился тогда Буривой, — в самом ли деле я через стенки теперь ходок или, может, подшутила надо мною ведьма Маргона?»
Не стал он к той стенке катиться, которая наружу вела, ибо там ведь была сплошная земля. Не стал и в проход попасть пытаться, поскольку в виде таком связанном не дало бы это ему ничего путящего. А подкатился Бурша-узник к соседней стене, за которой тоже должна была быть какая-нибудь камера. И вот же чудеса — прокатился он через толстенную стену каменную, будто через пелену некую туманную!
И с ходу на какого-то доходягу он, катясь, наехал. Тот, оказывается, возле самой стенки в трухлявой соломе спал.
— А-а-а! — вскрикнул второй узник от страха, но тут же умолк моментально, а затем приглушенно зашептал: Кто это ещё тут спать мне мешает? Домовой что ли, а?
К великой радости Буривоевой, в гневном негодовании собрата подвального узнал он знакомый решительный голос Ояра.
— Тш-ш-ш, Оярша! — он также зашептал, — Не удивляйся, братан, а только я это тут катаюся, я…
— Бурша, ты?! — снова не удержался от крика злополучный жених, — Да как же ты в мешке этом оказался, а? И как ты через стену ко мне пробрался?
— Потом всё объясню. Сейчас не время, — не уважил Буривой приятеля объяснениями, — Развяжи лучше верви у меня на руках…
Однако бравый варяг был тощ, как хвощ, и слаб, как ребёнок: он ведь цельный месяц пил тут одну лишь сырую воду и питался чёрствыми плесневыми корками. И так и эдак пытался он узлы тугие на Буршиных руках развязать, да только те, проклятые, и не думали ему поддаваться. Лишь где-то к самой полуночи удалось ему зубами один узел как-то распутать, и дело тогда пошло на лад…
Через пару минут путы совсем ослабли, а затем спали, и освобождённый Буривой руки затёкшие принялся разминать…
Ноги он освободил уже сам. Затем он медленно встал, потом поприседал и погнулся малость, погонял кровушку застоявшуюся по молодецким мышцам, и только после этого приятелю сообщил:
— Вот что, брат Ояр — ты пока здесь посиди да спасения своего жди, а я к гаду Хороладу наведаюсь тайно и должок ему за нас возвертаю. Коли дело это у меня удастся, то всё будет тогда как надо…
Припал он к стене в тот же миг, и моментально в проходе плохо освещённом очутился. А далее стал он, как вор, красться и огибать на цыпочках спящих на посту стражников. Один из них не ко времени даже проснулся, так Буривой ему ладонью пасть враз заткнул и так треснул по башке кулаком, что тот в обморок глубокий хлопнулся.
Ага, вот и тронная зала… Буривой тут же в стену вжался и в тёмном совершенно помещении оказался. «Надо мне будет плётку ту поискать, — наметил он себе планец, — Вроде бы Хоролад в угол её отбросил…»
Стал он по полу всюду елозить да искать — а плёточки заветной словно бы и не бывало! Неужели, думает князь наш в раздражении немалом, прибрали ужо моё чудо-лекарство? Ещё разок он по всем углам прошёлся — ну, нету нигде чёртовой плётки, хоть ты лопни!
«Что ж делать-то мне теперь? — почесал князь затылок в недоумении, — Без этой штуковины ведь дело худое — избежит излечения нужного Хоролад негодный… А, может быть, пойти да просто-напросто удавить эту гниду?.»
«Ладно, — решил наконец Буривой, — нету видно моей плётки. Проверю ещё стол для очистки совести да трон княжеский, а тогда уж отправлюсь к князю в опочивальню…»
Ощупал он стол дубовый тщательно — пусто, нету. Стал проверять трон безо всякой уже надежды — есть! Вот же она, плетица божественная — лежит и его дожидается!
Это, наверное, Хоролад жадный её туда прибрал.
Обрадовался сильно молодой князь и тут же отправился во вражескую опочивальню. Благо, обстановку в палатах староградского князя он сызмальства ещё знал достаточно, поскольку отец его, князь Уралад, гостил тут неоднократно и сынка с собой он тогда брал часто.
Так! — увидел, наконец, Бурша знакомые пенаты — вот и спальня княжеская, кажется…
Осторожно и не спеша вжался он в стену опочивальни, и вскорости весь там оказался. И только он в лежащего на роскошной кровати Хоролада очи свои вперил, как тот вдруг медленно, словно лунатик, на постели сел — а сам бледный такой, страшный, с глазами выпученными немигающими, — и вдруг рот он раззявил да и зарычал и зубами дико застучал! У нашего витязя даже дух от этой злобы лютой перехватило, и сердце молотом в груди широкой заколотило. А Хоролад той порою на пол-то — скок! — да и принялся вкруг себя оборачиваться…
Вертелся он в левую сторону с натугою огромною, словно бы лез князюка
