Развод. Другая семья мужа - Кристина Весенняя
Нащупала ее пальцами. И увидела кровь. И вроде я не чувствовала сильной боли, но на лице Вардана был написан такой ужас, что я тоже перепугалась. Вдруг от шока я не понимаю, что сильно пострадала.
Я шевелиться боялась, так мне стало страшно за ребенка.
— Леся! — Вардан кинулся ко мне, желая помочь, но я вдруг поняла, что не хочу его помощи.
Не хочу, чтобы он меня касался.
— Не надо, — простонала, отпихивая его, — не трогай. Зачем это все? Что ты с нами сделал, Вардан? — посмотрела ему прямо в глаза, немного придя в себя. — Посмотри, что ты натворил.
Я показала ему свои пальцы, перепачканные в крови, и видела, как он нервно сглотнул, и весь гнев с него схлынул. Борис Олегович стоял за нами как тень. Охрана тоже подошла ближе. Но я никого не видела. Только Вардана.
Между нами настала та самая точка невозврата.
— Леся… Я все исправляю, — прохрипел он своим низким голосом. Его слова причиняли мне боль.
— Отпусти меня, Вардан!
— Не могу. Ты нужна мне.
Вардан походил на одержимого, которому необходимо владеть моим телом и душой. Но внутри меня все горело огнем. Я не могла с ним быть.
Не смогу принять его после поцелуев и объятий другой женщины.
А его сын? Вардан не оставит Назара. Они связаны кровными узами. Теперь неразлучны.
— Отпусти, пожалуйста, — со слезами на глазах прошептала свою просьбу и накрыла свой живот рукой.
Он стиснул челюсть и прожигал меня тяжелым взглядом.
— Отпустишь?
Глава 25
Вардан Кафаров
Я был повернут на своей беременной жене, а она требовала развода.
Поставила меня перед выбором. Обернула все в свою пользу.
Мне не забыть, с каким ужасом она смотрела на меня там, в холле офиса.
Напуганная. Беззащитная. И уверенная в том, что я причинил бы ей боль.
Моя женщина видела во мне монстра. Я прекратил быть для нее защитником. Стал тем, кого она панически боялась.
После того дня я плохо спал. Меня уничтожала гнетущая тишина в нашем доме. Она давила на меня. Давала время побыть наедине с мыслями, которые разрушали изнутри.
Мысли становились громче и громче с каждым днем. Это ломало меня. Дышать было нечем.
Я принял решение, но для этого мне пришлось вырвать свое сердце. Ну что ж, я дал Лесе фору ради нее и нашего ребенка.
— Эй, брат, ты чего такой загруженный? И снова без Олеськи пришел. Она не хочет меня видеть? — Онур вырвал меня из моих мыслей.
Я перевел уставший взгляд на брата. Опять скривил рожу до смешной гримасы.
Онур в сознании около двух месяцев и пытается заново начать жить после долгой комы. Янка скачет от радости до потолка, только при виде меня ей становится несладко. А точнее, ее лицо искажается так, словно она стекла наелась.
— Восстанавливайся, брат, и не забивай голову всяким. Леся беременна, поэтому ей нужно беречь себя, что и тебе советуют врачи. Ты недавно очнулся, а уже вон как скачешь по тренажерам.
— Хочу выйти и Янку… залюбить. Вот и хожу на физио, ни дня не пропускаю и слежу за сном. — Онур хлопнул и растер ладони в нетерпении выбраться из клиники. — А ты как не придешь, так на тебе лица нет. Неужели с Олеськой в ссоре?
Я раздраженно принялся испытывать грушу, которая находилась в зале, где проходило физио у пациентов.
Вот и чего он заладил о Лесе? Только разодрал мне рану своим напоминанием о ней.
— Полегче, Вардан. Сейчас снесешь грушу своим напором, — позвал меня Онур.
Как появилась Милана в моей жизни, так я начал пребывать в прострации.
Она не простая блондинка, ей подходило определение дьяволицы. Милана оставляла за своей спиной пепел и растворялась так же умело быстро, как ей свойственно было и объявляться.
Назар был постоянно рядом с ней. Она не выпускала сына из своих рук. Держала возле себя. Не позволяла нам с ним видеться без нее.
Абсолютный контроль над жизнью сына.
Таким способом она старалась привязать меня к себе. Сделать меня зависимым от нее.
И снова перед глазами всплыл испуганный вид Леси.
Ее взгляд был смешан с горьким отчаянием и полным разочарованием во мне.
Моя Леся решила вычеркнуть меня из-за моей ошибки? Не дождется! Верну ее любым способом.
Олеся будет, как прежде, греть мою постель и ждать дома с моим ребенком!
Сильнее бью по груше, не обращая внимания на боль в костяшках.
Кажется, разбил. До крови стесал. Но боли я не чувствовал, внутри меня билась агония, которая не давала ощущать физические страдания.
— Ну точно у тебя не все с башней в порядке. Брат, вот увидишь, я выйду, и все в твоей жизни наладится, — похлопал меня по плечу Онур.
Я прекратил колотить грушу и устало завалился на диван. Локти положил на спинку дивана и заметил, как костяшки пальцев все-таки разбиты от моего усердия.
Задрал голову и начал наблюдать за манипуляциями Онура на тренажере. В умеренной скорости и с правильным подсчетом. Не то что я вытворял.
— Надумал не отказываться от акций? — закинул я удочку.
В голове мелькнула колкая мысль о случившемся с Онуром. В вечер трагедии брат был настроен на полный отказ от дел компании и его акций. Но не успел подписать бумаги, как его в переулке на улице люди в масках избили битами и бросили умирать.
Кто были те парни, осталось загадкой. Охотников на акции было полно, но в их же интересах, чтобы Онур отказался от владения ими.
Когда нашли брата, выдернутое пустое портмоне из кармана его брюк стало единственной уликой. Полиции хватило косвенных доказательств, чтобы решить, что это было ограбление. Не стали вникать в суть преступления и не поняли, что эта была подстава.
А вот я догадывался, что целью было прикончить Онура. Разве грабители оставили бы на мужике цепочку за лям и перстни на его пальцах? Паршивая хрень!
Я сам найду виноватых и уничтожу каждого за брата. Вот только бы понять, кто настолько его ненавидит, что готов был убить. Я надеялся, что он очнется и расскажет мне что-то существенное, но его память о том дне стерлась и осталась где-то в скрытых недрах памяти.
— Не зови меня в тот бетонный карцер, я свободный человек, — фыркнул Онур.
— Не забывай, что компания — это
