Авиатор: назад в СССР 8 - Михаил Дорин
— Диспозиция следующая — морской авиации нужны лётчики. Желательно опытные, но сойдут и такие, как ты, — сказал полковник.
— А вы меня к опытным относите? — слегка улыбнулся я.
— Эм… нет, — задумался Граблин. — Без обид. Одного года взрослой лётной деятельности недостаточно. Однако ты быстро набираешься опыта и мастерства.
Надеяться на похвалу от Граблина было бы наивно. Хорошо, что признал за мной потенциал.
— И куда именно нужны лётчики? На какой флот?
— Сам понимаешь, что в Крыму мест для тебя нет, — ответил Граблин и переложил лист бумаги.
Замечательно! Похоже, согласился ты Серый на того самого «кота в мешке».
— Нет для тебя места и на Балтике. Там пока в главкомате нет понимания, как будет развиваться аэродромная сеть, — сказал Дмитрий Александрович.
Ещё лучше! Осталось не очень много вариантов, и они не самые «курортные».
— Товарищ полковник, давайте уже не будем тянуть резину, и вы меня порадуете назначением на Северный флот. Будем считать, что я морально готов, — принял я свою судьбу, что мёрзнуть мне в Карелии или в окрестностях Мурманска.
— Будешь смеяться, но там ты тоже не нужен. Не нужен ты и на Тихоокеанском флоте, — поправил меня Граблин.
— Вот сейчас совсем несмешно. Получается, что никому не нужен? — удивился я.
— Ещё как нужен. Согласно одному межправительственному соглашению от 2 мая 1979 года между СССР и одной из республик Юго-Восточной Азии, нами был основан пункт материально-технического обеспечения флота на постоянной основе. Воинская часть… 31305. Слышал что-то об этом? — спросил Граблин.
Моя память последнее время не всегда может определить ход тех или иных событий. Не приходят порой на ум и некоторые личности. Чего стоит только инженер, чьё имя и отчество мне знакомы, а фамилию так и не могу вспомнить. Блин, да я и имя с отчеством опять забыл этого кривоносого человека!
— Не слышал, Дмитрий Александрович.
— Понятно. База Камрань во Вьетнаме. Как правильно пишется, никто точно не знает. Я привык слитно, а лётчики дальников через тире. Вот туда очень нужны люди.
По телу даже мурашки пробежали. Помню, что там был какой-то военный объект СССР уже после Вьетнамской войны, а вот про постоянную базу нет у меня сведений.
— Предлагаете поехать туда? И на какой тип воздушного судна? — спросил я.
— Тебя назначат старшим лётчиком 3й авиационной эскадрильи формируемого там смешанного авиационного полка. Будешь летать на МиГ-23. Что скажешь?
Слова Томина про курорт оказались правдивые. Вьетнам — пальмы, белый песок, фрукты и обезьяны, а также тёплые воды Южно-Китайского моря. Вот мой сон в Ан-12 и оказался пророческим.
— Один вопрос. Как я смогу оттуда уйти в испытатели? Географически путь совсем неблизкий, — поинтересовался я.
— Директивой о создании полка предусмотрена ротация по примеру Афганистана с той лишь поправкой, что во Вьетнаме замена будет через два года. Отличный повод тебе писать рапорт в испытатели, — объяснил Граблин.
Из одной «заграницы» в другую — очень привлекательно в финансовом плане, но не очень в плане житейском. Начинаю уже себе представлять условия проживания в Камрани. Однозначно деревянные бунгало или модули «афганского» типа. Жара, влажность, насекомые и… никакой личной жизни. Вьетнамки не в счёт.
— Сомневаешься? — спросил Дмитрий Александрович, который заметил, как я тяну с ответом. — Я знаю, что твой отец там погиб.
— Мама тоже, — сказал я, вспомнив судьбу родителей своего реципиента. — У меня из родных осталась одна бабушка. Во Вьетнам её не пустят.
— Понимаю. Другого места я не могу тебе предложить. Точнее, могу, но это не перебьёт аргументы твоего нынешнего командования, чтобы тебя оставить здесь. Формирование новой базы во Вьетнаме — весомый довод, чтобы тебя отпустить.
Несколько секунд я соображал, а затем дал положительный ответ.
— Два года во Вьетнаме. Получишь допуск на второй тип летательного аппарата и с нормальным налётом и регалиями поедешь поступать, — сказал Граблин, собирая свои бумаги в папку.
— А сейчас моих регалий недостаточно? — улыбнулся я.
— Не всё меряется наградами. В испытатели поступают не за заслуги, а по способностям, — ответил Дмитрий Александрович и поднялся со своего места. — Свой адрес, телефоны и место службы в Москве я тебе оставил. До встречи!
Интересный разговор получился у меня с полковником Граблиным. Теперь осталось дослужить своё в Афганистане и вернуться на Родину. А тут уже ждать, когда меня вызовут к новому месту службы.
В прошлой жизни можно было бы обменяться сотовыми телефонами. Позвонить и контролировать прохождение бумаг и приказов о назначении. Как это делается в Союзе — понятия не имею. Тем более что дорога на перевод будет самой длинной из всех возможных.
Когда я шёл к своей общаге, в голове мысли сильно путались и не могли выстроиться в нормальную последовательность. Похороны командира, новости об образовании центра в Осмоне и совсем необычным выглядит возможность уехать служить во Вьетнам.
— Ой, Серёжа Родин! — воскликнула вахтёрша на входе в общежитие и бросилась меня обнимать. — Исхудал, загорел и уставший какой!
— Здравствуйте, — поздоровался я с Васильевной — нашей вечной дежурной по общаге, которая ощупывала меня, словно врач на медосмотре.
— Ну как там? Про Валеру знаю, командира нашего. Ой, — сказала Васильевна и тут же разрыдалась. — Парень-то какой был! Мужик! Лариска, жена у него ох и баба-то хорошая!
— Ну, будет вам, Васильевна, — сказал я и приобнял бабулю. — Я к себе пойду. Ключи дадите?
— Ага! Чего это я тут воду лью, — сказала дежурная, утираясь краем своего платка. — Ты голодный, наверное. Тебе может супчику нагреть?
— Спасибо. В столовой перекусил, — соврал я и пошёл наверх.
— Вот надо невесту тебе. Чтоб дома ждала. А то так вот из командировки и встретить некому. Мужское-то достояние у тебя сильно опухло за столько времени…
— Васильевна спасибо. Отдыхайте! — успокоил я дежурную, которая озаботилась моей личной жизнью.
Пока подымался по лестнице, слегка неуютно себя чувствовал. Ведь вряд ли Вещевая съехала из общаги со своим Васей. Она ведь может и на моём пути сейчас попасться. Интересной будет такая встреча.
На этаже всё по-старому — запах жареной картошки, порошка и хлорки. Играет очередной весёлый ритм советской эстрады. Песня про птицу счастья и что завтра будет лучше, чем вчера. Не знаю, кто поёт, но уж слишком оптимистично звучат такие строчки.
В комнате ничего не изменилось со времени моего убытия в Афганистан. Прибавилось пыли и паутины, так что небольшая уборка не повредит. Но не сейчас. Сел на кровать и уставился в стенку.
— Вот и дома, — выдохнул я и полез в ящик письменного стола.
Встреча с Граблиным напомнила мне о Женечке, так что логичным было достать её фотографию. Несколько секунд я рассматривал её навсегда уже запечатлённый молодой образ и прокручивал в голове мысли о будущем.
В дверь раздался глухой стук, отвлёкший меня от мыслей.
— Войдите, — сказал
