Мой Север - Андрей Двок
Рядом у рулевого весла, как всегда невозмутимо, стоял крепкий рыжий мужчина средних лет. Кормщик Торбен! Не обращая внимание на разоряющегося шкипера, он с философским видом смотрел вдаль. Зато команда, выполняя распоряжения Блума, летала как наскипидаренная.
С переправой промучились целый день. Особенно трудно пришлось с лошадьми. Даже погрузку-разгрузку имущества было осуществить легче, чем сделать это с пугливыми животными. Провести лошадь по узким мосткам над водой оказалось серьезным испытанием.
Потратить много времени на переправу пришлось и из-за большого количества повозок в этом походе. Но тут такое дело, если маршрут движения проходит по дорогам, я не стесняюсь использовать большое количество повозок. Это и возможность взять больше полезного груза, и меньшая усталость воинов на марше, и возможность, при необходимости, с помощью повозок укрепить оборону.
Если же маршрут пролегает по местности непроходимой для гужевой повозки, моя дружина несет все на себе. Тут и скорость марша несколько падает, и объемы полезного груза уменьшаются, и перед боем желательно отдохнуть чуть дольше. При возможности, конечно, так-то враг спрашивать нас не будет, притомились мы или нет.
После выгрузки струги сразу разбежались к «портам приписки», а мы стали разбивать лагерь. Пока основная масса бойцов занималась подготовкой в ночевке, я, по согласованию с Кисилом, отправил пластунов в ближнюю, а уланов в дальнюю разведку.
Кисил не спорил, уступив мне инициативу практически с самого начала похода. Всю дорогу он хмуро наблюдал за бойцами, сравнивая отряды нашего объединенного войска. И это сравнение явно было в пользу оряховцев. И на марше, и в лагере, да и при выполнении любой задачи, хоть боевой, хоть хозяйственной.
Мои дружинники отличались от баронских, как кадровые военные от «мабуты»* в моей прошлой жизни. И наемники, и баронские дружинники поначалу пытались поиздеваться над дисциплиной и исполнительностью моих бойцов, ржали над использованием угольных фильтров.
* — Термин военного сленга советского времени. Имеет несколько равнозначных версий происхождения. В нашем случае — военнослужащий запаса, призванный на военные сборы (он же «партизан»).
Но, к счастью, усталость в походе быстро свела на нет попытки насмехаться над оряховцами. А когда уже на третий день похода среди «юмористов» появились первые засранцы (извините за мой французский), желание посмеяться пропало вовсе.
Мы уже проходили это в военном конфликте с Вранским графом, и баронская дружина переняла тогда опыт соблюдения гигиены и санитарии у моего десятка. Но с тех пор прошло уже несколько кругов. Состав баронской дружины сильно изменился, а в походы кроме моей дружины никто больше не ходил.
Это я со своими бойцами носился, как взмыленный конь, по всему баронству, вырезая разбойников и отражая набеги тилинкитов, а дружинники барона и стража поселений сидела по казармам, занимаясь исключительно охраной замка и населенных пунктов.
На следующее утро, собрав лагерь, мы немного задержались с выходом, дожидаясь результатов разведки. Я поймал момент и провел усиленную тренировку. Собственно, занимался я каждый день. Это такое дело… Раз себе дашь поблажку, два, а потом обязательно начнут находиться причины, чтобы не заниматься собой.
На это всегда воображения хватает, поэтому я никогда и не отлынивал. Разница была лишь в насыщенности тренировок, а это зависело от наличия свободного времени и физического состояния. Совсем нет времени — провожу легкую разминку, время чуть больше — делаю полноценную зарядку, еще больше времени — добавляются тренировки с оружием.
Есть возможность заниматься больше? Дистанции бега и количество «подходов» при выполнении упражнений увеличивается. Время, выделяемое на личную тренировку, может разниться от десятка минут до нескольких часов. В этот раз я себе смог уделить целых два часа.
Мои бойцы давно к таким зрелищам привыкли, а вот для остальных цирк тот еще был. Но я старался не обращать внимание, лишь иногда пробегая взглядом по окружающим. В один из таких моментов увидел и наблюдающего за мной Филиппа Шенкура. Ни злости, ни насмешки я в его взгляде не заметил, только интерес и задумчивость.
Ближе к полудню вернулись пластуны и уланы. Маршрут был свободен, и наша колонна устремилась на восток. Шли в том же порядке, со всеми предосторожностями.
Я не упомянул о том, что Беляна пошла в поход вместе с мужем. Несмотря на грозящую ей в походе опасность, она отказалась оставаться в Аристи. И это было не просто упрямство. Без ее личного присутствия, бороться за наследство в Мезене будет намного сложнее. Сейчас она ехала в подрессоренном фургоне вместе с двумя служанками, в центре войсковой колонны.
А вечером, во время подготовки войска к ночевке, на нас вышли два мезенских дворянина с отрядом из двух десятков кавалеристов. Это, как и Филипп Шенкур, были верные роду Мезен дворяне. Но, в отличие от безземельного Шенкура, эти баронеты были владельцами маноров и привели с собой по десятку конных воинов.
Увеличение нашей кавалерии на два десятка бойцов, это хорошая новость, но была и плохая. Дворяне предупредили, что Кисил опоздал. Корнилий Рогоза провозгласил себя бароном, и часть дворян за щедрые посулы и подкуп, его поддержала.
Большая часть дворян Мезена заняла нейтральную позицию и собирается присягнуть на верность победителю спора за наследство. К сожалению, баронская дружина вместе с ее капитаном поддержала мятежника.
Оба дворянина рассказали, что Корнилий Рогоза откуда-то уже знает, что мы идем в Мезен пешим маршем, и знает примерный состав войска. Рассказали, что Рогоза собрал дружину и ждет Кисила, перекрыв дорогу к замку.
Состав войска Корнилия Рогозы мезенцы смогли узнать досконально. К сожалению, у мятежников почти двукратное преимущество в количестве воинов. Дает надежду то, что основу войска Рогозы составляют ополченцы. Это наш шанс на победу в предстоящем бою.
Соотношение сил выходит следующим. Сто шестьдесят всадников мятежников, против наших ста тридцати пяти. Двести лучников, против наших ста тридцати одного стрелка с луками, арбалетами, фустибалами и одной карробаллистой. Семьсот восемьдесят пеших воинов, против наших трехсот шестидесяти.
Всего, если считать расчет карробаллисты, мы вели шестьсот тридцать два воина плюс гражданская обслуга. Нас, если верить данным примкнувших к нам мезенцев, ждали тысяча сто сорок воинов и ополченцев.
Ожидается, что мы выигрываем в качестве стрелков и особенно пехоты. Пехота мятежников состоит из семи сотен плохо вооруженных ополченцев и восьмидесяти наемников. Больше наемников Рогоза просто не смог нанять, элементарно не хватило денег. У нас пехота состоит только из профессиональных воинов, но такое количественное превосходство, пускай и плохо вооруженных вражеских ополченцев, — серьезнейшая угроза.
Командиры, посвященные в реальные расклады перед боем, погрузились в депрессию и бродили
