Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1991 год
— Ты был прав, лагерь следовало разбить прямо в океане и жить в палатках, а не жевать в Купаруке ананасы.
На обратном пути Гудлайф подвернул ногу и потерял рукавицу. У Энджу интересная фамилия. В переводе с английского она означает «хорошая жизнь». Но сегодня ему не повезло, и мы назвали его «Бедлайф».
В индустриальный центр Купарук возвращались злые и молчаливые. Вездеход без нас сделал немало галсов, но компьютерные распечатки профессора Стоуна опять не показали металл, имеющий магнитное поле.
15 апреля, в воскресенье, Курильчик объявил уик-энд. Зачем этот отдых — непонятно. Мы пытались возразить, ведь и вездеход, и горючее — наше, и мы своей работой никого не обременим. Увы, у американцев свои привычки, которыми они не могут поступиться. Уик-энд — это святое. Даже тот аргумент, что мы бездарно проедим сегодня, во время дурацкого бездействия, 200 долларов, для Ку-рильчика не был убедителен. А время? За световой день можно прочесать значительную площадь...
— Нет, — упорствовал Курильчик. — Сегодня отдыхаем, а Боб и Денис будут готовить вездеход.
Роджер Беккер, как всегда, вежливо улыбнулся, дав мне понять, что отдых есть отдых.
Денис Лонг сказал:
— Не горюй, сегодня мы с тобой сыграем в американский бильярд.
На следующий день экспедиционный вездеход вновь двинулся по направлению к Северному полюсу — продолжать поиски при помощи стационарных магнитометров. Погода в этот день была вполне сносной, по крайней мере, ветра, пронизывающего насквозь, мы не ощутили, когда остались на льду вдвоем с Женей, выгрузив дневной запас продовольствия, горючее и мой магнитометр. Остальные участники дождались, пока над нами пролетит навигационный спутник «Коспас-Сарсат», чтобы по нему сверить точное местонахождение экспедиции, и двинулись дальше. Мы же принялись за работу, пометив разгруженными вещами точку отсчета. Картина была очень забавной. Коноплев с карандашом и блокнотом стоял в фиксированной точке, а я ходил по прямым линиям и через каждые десять метров выкрикивал цифры, которые зажигались на электронном табло магнитометра. Принцип работы прибора: нажимаешь на кнопку — и датчик посылает квантовый сигнал к центру Земли; пучок энергии возвращается в датчик с заложенной информацией о магнитных аномалиях. В конце квадрата я уже орал цифры; ветер уносил голос в глубь Арктики. Через шесть часов я вконец вымотался и охрип, а Женя прямо-таки задубел на морозе. В одном месте цифры зашкалили, но не настолько, чтобы насторожить нас.
Потом на горизонте появился вездеход. Солнце быстро тускнело, поэтому Боб Роберт включил фары. Американцы сегодня на славу потрудились — шесть часов они прокладывали галсы по льду. Посмотреть на них со стороны смешно: ездит вездеход с санями, как колхозный трактор на посевной, и пашет... снег. Я более чем уверен, что американские солдаты, наблюдая в бинокль, от всей души потешались, глядя на наши зигзаги.
На вечернем собрании мы показали доктору Стоуну блокнот с добытыми данными. Он быстренько все оценил и уже через полчаса выдал цифровые показания в графическом изображении. Шесть часов, выходило, мы лазили по пустому квадрату, результат американцев был также отрицательным. Что ж, отрицательный результат — тоже результат. Что касается боссов — Уолтера Курильчика и Роджера Беккера, их начало лихорадить, они стали все чаще говорить о деньгах.
Покинул экспедицию Энджу Гуд-лайф — у него кончились каникулы, и его сменил Тим Максвел, тридцатилетний бородатый студент того же геофизического факультета Фербенкского университета. Тим — улыбчивый и добродушный парень, готовый всегда помочь и понимающий все с полуслова. Тим — гражданин Вселенной. Родился и жил в Швейцарии, колледж закончил в Калифорнии, а университет себе выбрал самый северный в Америке: именно здесь, как он считает, можно получить хорошее образование: «Правда, за это удовольствие, — как-то сказал он мне, — приходится раскошеливаться родителям».
Свежие силы экспедиции, к сожалению, нового результата не принесли: море Бофорта продолжало загадочно молчать.
И вот настал день, 18 апреля, когда Уолтер Курильчик вежливо сказал Жене и мне, что экспедиция, видимо, свертывается, и нам надо вернуться в Анкоридж.
— А мы еще дня два поищем Н-209, — добавил он серьезно и безапелляционно.
— Но ведь речь шла о том, чтобы искать до конца апреля, — возразил Евгений. — За оставшиеся дни можно до конца «прочесать» квадрат.
— Так надо, — молвил Курильчик. — Все очень дорого.
— Закроем версию, что самолет разбился между островами Тэтис и Спай?
— Мы продолжим поиск летом, если не возражаете. На катерах.
Мы с Коноплевым лишь пожали плечами, а вечером, когда остались в номере одни, пришли к выводу, что все это неспроста и что ни АРКО, ни сам Курильчик здесь ни при чем. Грешным делом подумалось (ведь совграждане воспитаны на страхе перед органами госбезопасности), что кое-кто, имеющий отношение к экспедиции, не стану называть его имя,— сотрудник ФБР, и здесь его присутствие оправдано тем, чтобы наблюдать, как бы мы чего-нибудь крамольного не сделали в секретной зоне.
— То-то, — размышлял Женя, — он всячески избегал фотографироваться.
20 апреля Курильчик вручил нам билеты до Анкориджа и пожелал счастливого пути. Ничего не поняв, ничего не найдя и не обследовав даже трети «квадрата Леваневского», мы улетели. Потом уже в Анкоридж нам позвонил Эверетт Лонг из Фербенкса и сообщил, что после нашего отъезда Уолтер все-таки свернул экспедицию и что в Прудобее и Купаруке остались лишь Боб Роберт и доктор Стоун, которые должны размонтировать сани-волокушу и, загрузив вездеход на трейлер, вернуться в Фербенкс на следующий день.
Так неожиданно и непонятно закончилась эта экспедиция. Но последнюю точку в аляскинской версии ставить все же не хочется.
Анкоридж — Фербенкс — море Бофорта Ваиз Юнисов
Федор Крюков, донской казак
С егодняшние читатели едва ли знают писателя Федора Крюкова. Ни в Советском энциклопедическом словаре, ни в Энциклопедическом литературном словаре мы не найдем даже упоминания о нем. Правда, сейчас это незаслуженно забытое имя начали вспоминать, но в основном в связи с так называемой проблемой авторства «Тихого Дона». Как известно, некоторыми исследователями была выдвинута версия о том, что роман о переломных событиях в судьбе донского казачества был написан или, во всяком случае, начат именно Ф. Д. Крюковым. При этом М. А. Шолохову отводится в лучшем случае роль соавтора выдающегося произведения XX века. Не будем сейчас касаться данной версии, которая имеет и своих сторонников, и своих оппонентов. Однако полемика вокруг авторства «Тихого Дона» выявила тот несомненный факт, что биография Шолохова недостаточно изучена и что еще беднее сведения о жизни и творчестве Ф. Д. Крюкова. Только недавно в нашей печати появились работы зарубежных авторов, из которых можно узнать некоторые подробности его биографии. (Ермолаев Г. (США). О книге Р. А. Медведева «Кто написал «Тихий Дон»?» — «Вопросы литературы», 1989, № 8. Хьетсо Г., Густавссон С., Бекман Б., Гил С. «Кто написал «Тихий Дон»?» М., «Книга», 1989.)
Федор Крюков родился в 1870 году в семье атамана станицы Глазуновская Усть-Медведицкого округа и вырос в типично казацкой атмосфере. Получил историко-филологическое образование, много путешествовал по Донской области, изучал ее историю и экономику; в 1906 году был избран в I Государственную думу, где защищал интересы казачества. С начала 900-х годов Федор Крюков постоянно печатается в журнале «Русское богатство» (с 1914 года — «Русские записки»), одним из официальных издателей которого был В. Г. Короленко. Здесь публиковались произведения Г. И. Успенского, И. А. Бунина, А. И. Куприна, В. В. Вересаева, Д. Н. Мамина-Сибиряка, К. М. Станюковича и других писателей, известных своими демократическими взглядами.
Рассказы, повести, очерки Федора Крюкова — «В камере 380», «Полчаса», «На речке Лазоревой», «Офицерша», «В глубоком тылу» и другие — открыли широкому читателю малознакомую жизнь казачьего сословия: его историю, традиции, быт. В 1907 году Крюков отдельно издал «Казацкие мотивы. Очерки и рассказы», в 1910-м — «Рассказы». Произведения его далеко выходили за рамки историко-этнографического исследования, в них чувствовался писатель, болеющий за судьбы своего народа.
Поздней осенью 1914 года — уже шла первая мировая война — Крюков покинул Донскую область, чтобы отправиться на турецкий фронт (хотя в молодости был освобожден от воинской службы по близорукости). После долгого путешествия он присоединился к 3-му госпиталю Государственной думы в районе Карса, зимой 1916 года с тем же госпиталем находился в Галиции. Впечатления об этом периоде своей жизни Крюков отразил во фронтовых заметках «Группа Б» («Силуэты»).
