Няня без башни - Инга Максимовская
– Ты… Ты… Я тебя…
– Уволена? – проикала я, болтаясь в лапище разъяренного человека слона. – Только как вы…
– Выпал, когда летел со столба вниз башкой, – прорычал Метельский, совсем не похожий сейчас на милягу олигарха. Скорее на лешего из страшенной сказки. – Вся жизнь перед глазами пронеслась. Я тебя…
– Уволите, – хныкнула я с надеждой.
– Я тебя у… – выдохнул Лев Александрович, посинел и начал заваливаться на землю.
Глава 10
Лев Метельский
Пациент скорее жив, чем мертв
Последнее, что я помню, склоненное надо мной конопатое лицо самого страшного в мире стихийного бедствия, тайфуна по имени Люся.
Она облизнула розовым язычком свои обветренные губы. И… В ее ручонке появилась отвертка. ОТВЕРТКА?
Наверное вот так и выглядит смерть. И является она не в образе страшной скелетины с косой, а в виде конопатой ведьмы со ржавой отверткой, вдыхающей в ваш рот свое дыхание. Или наоборот, отнимающей разум и забирающей остатки жизненной силы.
– А ну, дыши, гад, – всхлипнуло исчадье, ударило меня в грудь своими крошечными стальными кулачками, и я провалился в раскаленную тьму. Такую спасительную и менее опасную, чем эта мелкая длинноногая демоница, с глазами цвета, плывущего на солнце янтаря.
*****Я открыл глаза и уставился в белый, расчерченный тонкими трещинами потолок. В нос ворвался запах хлорки и еще како-то дряни. Это наверняка чистилище. Убогое и дешевое, судя по клочковатой подушке под моей головой, затянутой в серую наволочку.
Посмотрел в сторону и уставился на маленькую фигурку, скрючившуюся на уродливом казенном стуле, словно улитка. Чертова нянька спит, и сейчас похожа на обычную девку. Безопасную и уютную. И мне от чего-то вот сейчас она кажется даже симпатичной. И нос это ее пуговичный, всегда чуть сморщенный очень трогательный. И…
– И чего уставились? – Тихий недовольный голосок, бьет словно разрядом тока. И глазища желтые кошачьи смотрят насмешливо и настороженно одновременно. Странная смесь эмоций. Но от этой ненормальной можно ожидать всего, чего угодно. – Я между прочим не нанималась вас таскать, кабана такого.
– Это я уже слышал, – хриплю я, борясь с навалившейся на меня вдруг сонливостью. – Люся, скажите, а зачем вы там, в лесу взяли отвертку? – странные образы всплывают в моей голове. Наверное все же галлюцинации у меня были. Ну зачем ведьме отвертка?
– Думала трахеотомию придется делать, – дернула плечом эта поганка, и я весь покрылся липким потом. Поднял руку, ухватился за горло, вдруг она все таки… – Да не дрейфите вы, не стала я. Слушайте, вот вы скажите мне, почему я должна вас на горбу своем таскать? Он у меня не казенный, так-то. Чуть доперла до моцика. Вот вы на горбу то народном раскабанели.
– И не таскала бы. Прикопала бы там под елкой, – начинаю заводиться я. Эта мерзкая ведьма меня бесит до слепоты. – Ты куда меня притащила, вообще? Это что за богадельня? Ты…
– Ооо, мы уже на ты? – ехидный голосок звенит в пространстве занюханной палаты, как колокольный звон. – С каких пор?
– С тех пор, как ты меня чуть не угробила, – рычу я, слепну от злости. Эта женщина сводит меня с ума, как еще никому до нее не удавалось.
– Вообще-то, я вас спасла. А то что вы тянете в рот, все, что не приколочено, так это не моя вина.
– Это ж ты меня накормила арахисом.
– А откуда мне было знать, что вы станете похожи на распухшего красного чебурашку, больного проказой? – выпятила губешку свою адская нянька. Ноздри раздувает, того и гляди лопнут. И молнии янтарные, кажется, сейчас меня испепелят. Вообще-то она права. Я сам съел эту чертову конфету. – Ой, не надо так на меня зырить, я сейчас уйду. За вещами не приеду, подавитесь. Только девочек…
– Люся, подождите. Я передумал, – черт, что я творю. Пусть валит, уносит свою мелкую, слишком приключенческую задницу подальше от меня и моей семьи. Пусть проваливает. Еще пинка бы ей дать для ускорения.
– Передумали что? – хмыкает исчадье, распрямляя свои чертовы ходули, они у нее какой-то головокружительной длины. – Убивать меня, как обещали, прежде чем начать умирать? Или передумали шкуру с меня спускать, как тоже обещали? Слушайте, вы весьма изощренный полутруп. Даже укусить меня умудрились за губу, когда я вам делала искусственное дыхание. А вы шалунишка, хоть и трус конечно. Отверточки испугались. Она крохопусечная была, первый номер.
– Ты что делала? – черт, у меня сейчас разорвется голова, и не только проклятая голова. Зря я ее остановил. Зря. Вот сейчас… Искусственное дыхание? Ты…
– Ну да, нас учили на ОБЖ в школе, у меня пятерка была. Там короче…
– Я передумал вас увольнять, – вместо того, чтобы сказать, чтобы проваливала, я снова рою себе могилу. – Решил, что вы заслуживаете всего того, что мои дочери обычно проворачивают с няньками. Вы мне нужны на месяц. Этот месяц я пожалуй вытерплю ваше присутствие в моем доме. И я вам обещаю, что вы будете молить о пощаде.
– Знаете, у вас семь пятниц на неделе. То проваливай, то оставайся. То убью, то потерплю. Вы вообще сами то знаете, чего хотите от жизни? Ну, кроме делания денег из воздуха и прочих фокусов.
– Да. Сейчас знаю. Я до чертиков хочу сосьминогов с кетчупом, – скалюсь я. Девка злится, аж вздрагивает как Мармеладик, когда до ужаса хочет перегрызть горло любимой резиновой курице. Как бы мне не прошлось молить о пощаде всех богов.
– Вам нельзя, вы на диете, – морщится исчадье. – Я приготовлю вам поросенка из риса и фрикасе из куриной грудки.
– Это означает, что вы остаетесь, Люся? – я ее все таки сломал? Или она меня? Твою мать, я уже ни черта не понимаю.
– Это означает, что я буду делать только так, как сама того хочу. И если я решу, что мне пора, хоть у двери ложитесь и начинайте снова пухнуть ушами, я свалю. – дергает плечиком мерзавка. – Слушайте, а что за странный срок такой – месяц?
– Через месяц я женюсь. Девочкам нужна мать, – черт, лицо у нее конечно… Вытягивается, и взгляд сразу становятся как у собачки охотничьей, азартный и бегающий. Интересная эмоция. А может мне просто кажется. – Так что, вы остаетесь?
– О, да. Такая новость, просто бомба. Эксклюзивище. А кто она? Слушайте, вы ее любите? А девочки знают?
– Никто пока не знает. И если информация утечет от вас, хоть слово из вашего болтливого рта вылетит Люся, я вас…
– Четвертуете, ага. Обязательно, – потирает свои шаловливые ручонки адская нянька. Я выпустил из бутылки самого страшного джина. – Не делайте пену в компоте, я буду молчать как рыба. Прям ротом слова не скажу ни одного. А теперь собирайтесь, поедем домой. Надо еще люльку по
