Два фотографа - Татьяна Юрьевна Холина-Джемардьян
— Хороша. Рад тебя видеть. Беги, ящерка, и берегись аистов, — наклонился, чтобы их лица оказались на одинаковой высоте. Бывало, маленькая Ириска с радостным визгом висла у приятеля на шее, чмокала в нос или щёку. Сейчас легонько коснулась своей щекой его: расчетливо, чтобы не попортить себе "боевую раскраску", а его не испачкать помадой. Отстранилась, заглянула в глаза:
— Тебе не нравится, что я туда иду?
— С чего бы вдруг? — Ромига развернул её лицом к двери, мягко подтолкнул в спину. — Иди уже, опоздалица!
Звонкий смех с лестничной площадки:
— Чья б корова! От опоздальца слышу!
— Счастливо отдохнуть!
— Удачно поработать! — сквозь удаляющийся цокот каблучков.
Ромига аккуратно закрыл тяжёлую, обитую дермантином дверь, задвинул засов. Слышал позади, в дальней комнате, скрип стула, шаги, покашливание. Потом звучный баритон хозяина дома раскатился по коридору:
— А дочка-то растёт. Невеста! Здравствуйте, Роман.
Нав неторопливо обернулся:
— Здравствуйте, Геннадий Николаевич. Прошу прощения за задержку.
Маленькая круглолицая "невеста" удалась совсем не в отца. Зато научного руководителя с аспирантом часто принимали за родственников. Нав по этому поводу изрядно веселился: естественно, про себя. Профессор Старостин был высок (всего на полголовы ниже Ромиги), сухощав, прям, подвижен. Сходство обнаруживалось и в резких, благородных чертах лиц. Только у профессора глубоко посаженные глаза были не чёрными, как у нава, а янтарно-карими, "львиными". Седые, густые и жёсткие волосы чела тоже смахивали на гриву крупного хищника. Студенты в большинстве своём побаивались импозантного профессора. Он умел быть потрясающе колким и язвительным, а уж строг и требователен бывал всегда.
— Надеюсь, ваша задержка вызвана уважительными причинами? — вопрос прозвучал, будто ленивый рык главы прайда.
— Само собой, — улыбнулся Ромига, спокойно выдерживая пристальный взгляд. — Привет вам от Михаила Семёновича. Мы сегодня с ним печатали.
— О! — услышав имя старого приятеля, профессор смягчился. — Потом расскажете, как он? Давно не виделись. Но сперва хочу посмотреть, наконец, вашу вторую главу. Пойдёмте в кабинет.
Бесшумно скользя за Старостиным по длинному коридору, глядя в профессорскую прямую спину, Ромига размышлял, как среагировал бы чел, откройся ему, кого он на самом деле учит.
На письменном столе бастионами громоздились стопки книг, журналов, папок с бумагами. Посередине отблескивал бронзой и бликами лабрадора старинный письменный прибор. Чернильница, песочница, пресс-папье давно утратили свою утилитарную функцию, но не сдали ни миллиметра дефицитной поверхности. Не красоты ради. Похоже, для нынешнего хозяина они являлись памятником прошлым поколениям академической семьи Старостиных. Пережившей в двадцатом веке разные перипетии, но живой и хранящей традиции.
Ромига пододвинул себе стул, достал из кейса папку с диссертацией. Раскрыл и положил перед профессором. Высмотрел в груде бумаг свежие номера заграничных специализированных журналов.
— Можно, пока полистаю?
— Бери.
В кабинете воцарилась одна из самых уютных разновидностей тишины, нарушаемая тихим шелестом листов, поскрипыванием старых стульев и ручки по бумаге. Обычно аспирант приносил распечатки, оставлял их научному руководителю, а при следующей встрече они обсуждали правки. Но времени до предзащиты оставалось мало, потому договорились поработать вместе.
Профессор читал, хмурился, делал пометки на полях, но пока воздерживался от комментариев. Ромига успел довольно подробно изучить два журнала на английском и один на французском, не найти там ничего интересного и снова погрузиться в воспоминания.
День клонился к вечеру, когда трое навов и шас высадились из грузовика на "центральной площади" села Покровского: просторной лужайке между сельсоветом, полуразрушенным бараком неясного назначения и запертым на амбарный замок сельпо. Большинство прочих строений немаленького, если верить карте, села разбрелись по отлогому речному берегу, попрятались в складках местности и за куртинами деревьев. Зато во все стороны простирались огороды, аккуратно разделённые заборами из жердей. В основном, дружно подрастающая после первого окучивания, но ещё не цветущая картошка.
Посреди площади-лужайки паслась на привязи коза, чуть в стороне другая. Появление грузовика и пятерых двуногих козы встретили истеричным меканьем и попытками удрать, выдернув из земли колышки. Но быстро успокоились и продолжили, как ни в чем не бывало, стричь зубами сочную траву. Прочих аборигенов поблизости не наблюдалось. Где-то далеко играло радио, лениво взлаивали собаки.
— Пойду узнаю насчёт ночлега, — сказал водитель Валера и убрёл куда-то часа на полтора.
Пока ждали его, успели доесть остатки домашних припасов. Потом Анга со Зворгой убежали к реке: окунуться с дороги. Оба были в Покровском не первый раз, знали, где здесь что. Пожилого шаса восьмичасовая тряска по ухабам совсем умотала, даром что ехал в кабине. Теперь, выдав порцию традиционного ворчания, Фарид забрался в кузов подремать. За груз можно было не беспокоиться, да и вообще Ромига знал: в подобных местах челы не склонны к воровству. Но купаться с товарищами не пошёл, остался возле машины. Какая-то смутная мысль не давала ему покоя, царапалась, как заноза. Посидел на завалинке у сельпо, щурясь на низкое солнце. Изучил выцветшие бумажки на фанерном щите с трафаретной надписью по верху "Доска объявлений". Фыркнул: "Челы! Будто иначе не понятно, зачем эта доска тут висит!" Одно объявление, о продаже моторной лодки, нава даже слегка заинтересовало. "Хотя, лучше арендовать. В любом случае, транспортный вопрос — утром".
Мысль... Ромига почти поймал её за хвост. Внимательно огляделся по сторонам. Проверил окрестности на наличие магов, кроме товарищей по экспедиции. "Чисто!" Прикрылся мороком.
Козы, если бы отвлеклись от поедания травы, увидели: высокий парень в камуфляже прилёг на скамейку и заснул. На самом деле Ромига некоторое время с озабоченным видом бродил туда-сюда. Нашёл место, покрутился, потоптался и застыл по стойке "смирно", спиной к закату. Закрыв глаза, минут десять вслушивался в вечернюю тишину — или ждал чего-то. В момент, когда солнечный диск целиком канул за верхушки дальнего леса, резко вскинул руки ладонями в стороны, произнёс формулу своего нового аркана. Кроме артефактов в кузове, ничего поблизости не откликнулось. Ромига особо и не рассчитывал, искал другое. Отошёл метров на двадцать, снова поймал границу света и тени. Повторил аркан, сравнивая ощущения. Выждал ещё минут пять, не сходя с места. Просканировал местность в третий раз. Озадаченно хмыкнул. Наконец-то сам уловил нестабильность, на которую указал Анга. Понять бы ещё, почему аркан работает именно так?
Выполнил ката: после дорожной тряски тело просило плавного, упорядоченного движения. А заодно, погреться: к ночи резко холодало. Другой берег реки
