Гарри Поттер и Пушистые проблемы - Таня Белозерцева
Осознав это, Люпин насторожился ещё больше, что-то тут не так… Определенно не так, ну-ка, ну-ка, что тут написано? Так-с… Лили и Джеймс убиты, примите мои соболезнования, ля-ля-ля… Гарри много не съест, много места не займет… Что за хрень? Будьте к нему построже, он волшебник и требует к себе надлежащего ухода и сурового обращения… Нда-а-а… А с какой Луны я вообще свалился? С убывающей? Ясно, делаем ноги. И себе, и Гарри. Извини, малыш, но тебя я здесь не оставлю, не знаю, зачем это Дамблдору, но жизни тебе здесь точно не будет. Пошли, мой хороший, иди ко мне, папа Рем о тебе позаботится…
Тихо дремала Тисовая улица, темные, слепые окна молча и бесстрастно взирали на проходящего мимо них высокого, чуть сутуловатого мужчину со встрепанной каштановой шевелюрой и светло-карими, желтоватыми глазами, в руках мужчины был объёмистый сверток со спящим мальчиком.
Ремус Люпин был достаточно адаптированным волшебником и в мире магглов ориентировался так же хорошо, как и в магмире и в лесу в волчьем образе. Так что в Девоншир, где он проживал, они добирались сначала на автобусе, а потом и поездом, притормозив в ночном супермаркете для покупки всего самого необходимого и детских вещей для Гарри, потому что у него ничего, кроме одеяла, и не было.
Пассажиры ночного рейса сонно клевали носами, не обращая внимания на такого же пассажира, как и они сами. Такой же, как и они, усталый и изможденный, возможно недавно перенёс какую-то тяжелую болезнь, вон как плохо выглядит, но человек, судя по всему, хороший и надёжный, так как бережно прижимает к груди крепко спящего мальчика, чистенько и опрятно одетого в новенькие детские одёжки.
А Гарри Поттер спал, крепко и доверчиво обняв руку Люпина, и не знал, что он знаменит и что люди, тайно либо открыто собиравшиеся по всей стране, отмечая нежданный праздник, поднимали бокалы и произносили шепотом или во весь голос:
— За Гарри Поттера — за мальчика, который выжил!
А в Годриковой Впадине на крыше соседнего дома, дома Батильды Бэгшот, возле трубы сидела маленькая осиротевшая кошка по имени Табита, буренькая с полудлинной взъерошенной шерсткой, похожая на сибирку или на мелкого мейн-куна. Она сиротливо жалась к горячей трубе и тоскливо щурила в темноту грустные зелёные глазки, никого у ней не осталось… Ни Лили, ни Джима, даже Гарри и тот куда-то делся, что же делать-то? Как теперь жить? Люди, спасите меня, а? Я много не съем и много места не займу…
А случайный крестраж, точнее какая-то одна сотая часть души Темного Лорда, тихо и мирно скончался, поглощенный без следа цельной и незамутненной кошачьей душой.
Глава вторая. Кошачий вопрос
До Девона добрались довольно быстро, за сутки, и когда Люпин открывал дверь своего домика, Гарри продолжал крепко спать и это начало немного нервировать оборотня, сколько вообще дети спят? От этой мысли он заторопился, рывком распахивая дверь, бережно положил спящего мальчика на диван в гостиной, закрыл дверь, вернулся к Гарри и, поколебавшись, решил его разбудить. О чем он почти сразу пожалел, Гарри проснулся и зарыдал, совершенно неожиданно и безо всякого перехода, просто проснулся, огляделся и ударился в истеричный плач. И сколько Люпин ни старался, как ни пыжился, но успокоить Гарри он так и не смог. Плачет-заливается младенец полутора лет от роду: животик болит, лобик тоже, мамы нет, комната незнакомая и дядя какой-то чужой, не папа… А-а-а-а, дайте маму!
Ошарашенный и слегка оглохший от громкого рева Люпин торопливо раздел Гарри, освободив того от верхней одежды, потом, подхватив ревущего ребёнка, устремился на кухню, но оказавшись там, вспомнил, что холодильник и кухонные шкафчики — пусты, ведь он редко заглядывал сюда, бывал в этом доме наездами, от случая к случаю. Ну впору было разрыдаться самому!
На всякий случай он заглянул в хлебный шкаф и, к вящему своему облегчению, обнаружил там непочатую упаковку сухариков. Спешно вскрыв пакет, Ремус выудил из него сухарь и с робкой надеждой протянул Гарри. Не помогло. Гарри даже не взглянул на сухарик, а когда Ремус попробовал всунуть его в кулачок, отмахнулся и, отвернувшись, заревел ещё громче, чему-то протестуя.
— Ну Гарри, ну маленький, ну пожалуйста…
И тут, не иначе как ангел подсуетился, принесло соседа. Спасительный звонок в дверь прозвучал для Люпина подобно небесному хоралу, вселяющий такую же надежду и спасение. Он поспешно открыл дверь и с надеждой воззрился на гостя, тот, держа в руке большой пакет, степенно вошел и только теперь, пройдя в гостиную, соизволил обратить внимание на плачущего малыша. Посмотрев, новоприбывший неспешно поставил пакет на стол, кивнул на него Люпину и, подойдя, взял у него Гарри.
Взял, подержал перед собой на вытянутых руках и тихонечко чмокнул губами. Гарри перестал плакать, он замолчал и вопросительно уставился на незнакомца. А тот являл собой весьма колоритную личность, представьте себе здоровенного, под два метра мужика, но в то же время он — тонкий и жилистый, с косматой гривой непослушных пепельно-серых волос. Первое, что приходит на ум для сравнения — это тополь, такой же высокий, тонкий и могучий, с седой, серебристой кроной. Но самое поразительное в его внешности это глаза. Серо-стального цвета, с легким прищуром, в уголках их веером разбегались морщинки, что говорило о добром и дружелюбном характере их обладателя.
— Рем, старина, мальчик голоден, свари-ка ему кашку. Там, в пакете, найдешь молоко и сахар, а крупа у тебя есть, я знаю, сам твои запасы пополнял.
— И как ты догадался, что я не один?
— А чего тут догадываться? Я вас в окно увидел, а судя по слухам, что повсюду летают, то и спрашивать не стану, как пацана зовут, это Гарри, да, мой славный?
Этот вопрос он задал мальчику, который продолжал его рассматривать, словно в ответ, Гарри протянул ручонку и цепко ухватил седую прядь, и, видимо восхищенный их шелковистостью, ребёнок радостно засмеялся. И начал самозабвенно играться с волосами доброго дяди, пропуская их сквозь пальцы.
Ремус сварил кашу, рисовую на молоке, и мужчины дружно, в четыре руки накормили голодного малыша. Потом они, опять же вместе, искупали Гарри. А после водных процедур, когда Гарри, распаренный и уставший, сладко заснул на большой кровати, обложенный со всех сторон подушками и валиками, мужчины, Ремус
