Фантазии - Роман Евгеньевич Суржиков
С этого и начинаются события, о которых мы поведем рассказ.
Следующим днем, около часа дневной песни, в ратушу явились два посетителя. Согласно порядку, они были задержаны охраной, опрошены дежурным, избавлены от шапок и шуб, а затем переданы в руки личного секретаря бургомистра.
— Профессор Николас Олли, — отрекомендовался старший из посетителей. — Со мною ассистентка Элис Кавендиш.
Секретарю понравилась скромность профессора. Ученый не козырял титулами, хотя — судя по гордой осанке, молочно-белой коже и мягким чертам лица — принадлежал к высокому роду Софьи. Профессор носил сюртук ярко-оранжевого цвета: секретарь аж прищурился, чтоб не ослепнуть. Это обнадеживало: лишь истинный гений может позволить себе такой экстравагантный наряд. Что смущало, так это размер саквояжа в руке ученого. Если внутри находится устройство, то оно до смешного мало, а серьезная техника не бывает меньше телеги. Вызывала сомнения и помощница профессора, Элис. На ней было серое платье — вроде бы строгое, но с нотою кокетства. А волосы Элис имели цвет солнечных лучей. Секретарь не доверял блондинкам со дня знакомства с бывшей герцогиней Альмера.
— Он очень ждет вас, — сказал секретарь.
— Мы рады, — наивно ответил профессор.
Видимо, ученый не владел дворцовым языком. Секретарь выразился яснее:
— Он возлагает на вас большие надежды. Не разочаруйте его.
— Боюсь, это логическая ошибка. Я не могу разочаровать того, кто не был мною очарован.
— Сеньор считает ваше изобретение чудом, — сказал секретарь.
Ученый открыл рот, чтобы изречь новую бестактность, но Элис его опередила:
— Мы глубоко польщены! Будем рады показать прибор во всей красе!
Секретарь провел их в кабинет бургомистра.
Сеньор поднялся из-за стола и приветствовал профессора радушно, как давнего знакомого. Они и были знакомы со времен испытаний первой волны.
— Доброго дня, друг мой. Рад видеть.
Элис присела в реверансе, профессор отвесил поклон:
— Желаю здравия вашему величеству.
— Не нужно лишнего, зовите просто милордом, — ответил сеньор.
Лицо секретаря скривилось под маской. Владыка Адриан принял условия игры и признал себя бургомистром Фаунтерры для того, чтобы заключить мир и спасти тысячи солдатских жизней. Тем самым он лишь доказал свое благородство, но секретарь до сих пор не мог слышать это жалкое «милорд».
— Вы принесли устройство? — спросил Адриан.
— В некоторой степени, — дал ответ профессор.
— Оно готово?
— Никоим образом.
Адриан нахмурился:
— Хотите сказать, оно не работает?
— Не хочу, но должен. Верность истине не позволит мне назвать его состояние рабочим.
— Однако «Вестник науки» писал обратное!
— Статья в «Вестнике» была дана преждевременно и необдуманно.
— Зачем же вы ее дали? Не смогли отличить рабочий прибор от неисправного?
Ученый умолк. Он выглядел загнанным в тупик, словно тот парень, которого спросили: «Какого цвета зеленая смородина?» Элис пришла профессору на помощь:
— С вашего позволения, милорд, это я дала статью. И осмелюсь сказать, она не совсем преждевременна. Позвольте мне произвести демонстрацию.
Адриан повел бровью:
— Отчего нет? Я всегда рад увидеть что-нибудь неисправное.
Отважно пропустив сарказм мимо ушей, Элис принялась за дело. Из саквояжа профессора извлекла устройство, провода и блестящие цилиндры, вроде стаканов, а из своей котомки — раструб. На ось, торчащую из устройства, надела цилиндр, подвела к нему дугу с черной головкой на конце, а к отверстию устройства присоединила раструб. Проверила сухость соединений и исправность изоляции на проводах, подключилась к искровой сети ратуши… Секретарь скептически наблюдал за нею. Блондинки в целом не заслуживают доверия, а пуще прочих — бойкие блондинки.
Профессор же в это время отвел глаза и стал шевелить губами, будто вел с самим собой неслышную беседу. Раз или два он даже порывался записать что-то голым пальцем непосредственно в воздухе.
Щелк! Щелк! Элис включила пару тумблеров, и цилиндр пришел во вращательное движение, а головка опустилась к его поверхности.
— Будьте любезны, милорд, скажите что-нибудь сюда.
— Куда? — не понял Адриан.
— Сюда, в раструб.
— Надеюсь, оно не взорвется. Вот все, что я могу сказать.
— Благодарю вас.
Элис остановила цилиндр, переставила головку, переключила режим — и снова щелкнула тумблером.
— Теперь слушайте, милорд.
Из раструба донесся кашель, похожий на «куд-куда». Потом раздалось «сииииууу» — и перешло в пронзительный визг, от коего все поспешили зажать уши. А затем прибор произнес голосом бывшего владыки империи Полари: «…не взорвется. Вот все, что я могу сказать».
Профессор стыдливо опустил взгляд; студентка, напротив, самодовольно уставилась в лицо Адриану. Сеньор с горящими глазами вскочил с места:
— А ну-ка, повторите!
Элис вернула головку на исходную точку. Снова, кашель, жуткий визг, несколько императорских слов.
— Оно запоминает мой голос? А можно попробовать еще?!
Элис сменила цилиндр.
— Прошу, милорд.
Адриан медленно, разборчиво произнес:
— О, милосердная Янмэй, чувствую руку твою на моем плече. Дай мне мудрости и сил, которые обращу во благо людей и во славу твою!
Элис включила воспроизведение. «О, милосерднай-ййааааа…» Нестерпимый визг, будто гвоздем по стеклу, «…на моем плече. Дай мне мудрости и сил, котор-хрр-хрр… во благо людей-ййййиииии…»
— Простите, — щелчком тумблера Элис прервала пытку.
— Приношу извинения, милорд, — сказал профессор Олли.
Адриан воскликнул:
— Вы извинялись бы, если б скрыли это чудо от меня! Объясните принцип действия.
Ученый изложил вкратце. Адриан не удовлетворился этим и потребовал развернутого рассказа. Задал ряд уточняющих вопросов — весьма метких, судя по всему. Секретарь просиял: это был прежний владыка Адриан, полный сил, ума и азарта.
— Хорошо, друг мой, я понял устройство, и отдаю должное вашему таланту. Гениальное изобретение!
— Премного благодарим! — Элис схватила похвалу на лету, как кошка муху.
— Вы мне льстите, милорд, — возразил ученый.
— Вы заслужили самую лестную оценку! Но я вынужден коснуться и худшей стороны дела. Откуда берется визг?
— Не знаю в точности. Имеет место паразитный резонанс на высоких частотах, в данный момент это все. Требуются дополнительные опыты и проверки вычислений.
— На высоких частотах? А если говорить басом, можно этого избежать?
— Вероятно, да, но это же не решает техническую проблему.
— Зато решает политическую. Есть ли другие дефекты?
— Слишком громкая речь выходит за диапазон амплификации, начинаются хрипы.
Адриан усмехнулся:
— Ваша машина не любит крики, и я согласен с нею. Мужчине к лицу низкий твердый голос.
Он понизил тональность. Его голос, и прежде красивый, теперь зазвучал так внушительно, что Элис забыла щелкать тумблерами.
— Профессор, ваше изобретение спасет Династию Янмэй. Мне требовался надежный способ говорить с народом, без помощи лукавых проповедников и голубиных писулек. Теперь я вижу такой способ перед собою. За месяц до выборов я должен получить сотню устройств.
— Приложу к этому усилия, — уклончиво сказал профессор. Похоже, о дате выборов он имел смутное представление.
