Измена. (не) Любимая жена - Лада Зорина
Произошедшее начинало меня догонять, впивалось отравленными иглами, пытало картинами увиденного.
Игнатьева недолгое время с ним всё же встречалось. Ещё в универе. Потом их пути разошлись — по инициативе Германа. Он до того погрузился в строительство своей бизнес-империи, что несколько лет и не помышлял о личной жизни — дневал и ночевал в офисе и гостиницах, мотаясь по бесконечным деловым встречам и открывая международные филиалы. Но насколько я знала, Игнатьева его всё это время ждала. Не теряла надежды на его возвращение.
Не знаю… может быть, он и вернулся бы.
Но встретил меня.
Новая отравленная игла вошла в сердце.
Я отлипла от места и всё-таки побрела вместе с Сашкой к парковке, где стояло авто моего мужа. Видимо, он воспользуется водительскими услугами своей любовницы. Очень удобно. Вот я машину водить так и не научилась…
Я скукожилась на заднем сиденье, Сашка сел за руль, и автомобиль мягко тронулся, увозя меня из столичного ада.
Когда они снова сошлись? Когда это случилось?
Я пыталась припомнить хоть какие-то тревожные звоночки. Хоть какие-то намёки на то, что у него появилась другая.
Мне ни-че-го не приходило на ум.
— Может, водички? — не отрываясь от дороги, Сашка протянул мне бутылочку непочатой минеральной воды.
Я сцапала её, тихонько поблагодарив. У меня ведь и правда горло спеклось и саднило, хоть выкричаться я и не выкричалась…
Сделав пару глотков, положила бутылку рядом с собой и снова задумалась.
Всё, что приходило на ум, тот дурацкий корпоратив пару недель назад. И ведь я знала, что затея ему не понравится, но продолжала стоять на своём.
Потому что мне важна хотя бы иллюзия независимости. Я хотела продолжать работать в своей крохотной фирме по продаже цветов. Чтобы никто мне не пенял, что я вышла замуж за деньги. Что я с ним лишь потому, что Герман Ахматов — завидный трофей, и любая почла бы за честь даже просто погреть постель красавцу-миллиардеру.
И я много раз это ему объясняла.
— Да какая тебе разница, что и кто думает? — твердил мне муж, сжимая меня в объятиях, в которых я неизменно таяла. — Мы не живём для кого-то и с чьего-то там одобрения. Мы живём для себя! Ну, разве что я живу ещё и для тебя.
И я всегда этим его словам возмущалась, пытаясь ему доказать, что и я вообще-то живу для него. Что нельзя быть таким эгоистом.
И всё заканчивалось новыми объятиями и поцелуями. Мы знали, что это правда. Что чужая молва нам не указ. Что пока мы вместе — мы всё преодолеем. Потому что заплатили высокую цену за наше счастье. Мы через столько за это время прошли — через ненависть всех, кто нас окружал, через чужую зависть, ревность и сумасшедшие сплетни…
И что нас в итоге сломало?
То, в чём я мужа могла заподозрить в последнюю очередь.
Но одно короткое сообщение сегодняшним утром раскололо мою жизнь на две неравные части…
Удивительно, но стоило об этом подумать, как Сашка снова заговорил, и голос его звучал напряжённо:
— Лиля Сергеевна, вы извините, что потревожу… А как вы вообще разузнали, что Герман Александрович сегодня в столицу приедет?
Глава 3
— Лиля Сергеевна, вы извините, что потревожу… А как вы вообще разузнали, что Герман Александрович сегодня в столицу приедет?
Мой водитель не отрывал взгляда от дороги, но время от времени всё-таки поглядывал на меня в зеркало заднего вида.
Разузнала… Я, может, даже сподобилась бы горько усмехнуться, если сумела бы. Но у меня все мышцы лица судорогой стянуло. Будто я вся-вся застыла с тех пор, как моё сердце лопнуло и раскололось на миллионы осколков.
— Я ничего не разузнавала. Так… получилось. Случайно.
И нарочно такую случайность вряд ли придумаешь. Какой-то доброжелатель, видимо, постарался.
Мне в мессенджер скинули голосовое сообщение. Сообщение от моего мужа. И это не он ошибся получателем, потому что контакт был анонимный и в моём списке не значился.
Сообщение короткое, ясное, не оставлявшее простора для особых фантазий. И предназначалось оно совершенно точно не мне:
«Я уже в Москве. Будь готова. Встречаемся у меня на квартире часа через два».
Встреча. На квартире. Это при том, что у него одних офисных зданий в столице с полдюжины. И дураку ведь понятно, что речь не о деловых переговорах.
Но дело даже не в этом. А в том, что последние пару недель между нами творилось нечто странное, необъяснимое.
— Случайно? — Сашке в моём туманном ответе что-то не давало покоя.
Эх, Сашка-Сашка, неймётся хоть как-то обелить передо мной своего босса? Не получится. Не после всего, что я видела…
— Так вышло. Саш, это неважно. Неважно, как я узнала. Разве это что-то меняет?
Охранник пожал широченными плечами:
— Не знаю, но…
— Но что?
— Да просто… меня когда Герман Александрович за вами отряжал, поинтересовался.
Внутри что-то кольнуло.
— Что он спросил?
— Да ничего такого-то и не успел. Он меня торопил, чтоб я вас нагнал и сопроводил. Но он думал, может, я знаю, как вы в Москве очутились.
Что ж он так распереживался? Будет теперь гадать, где мог проколоться, проговориться?
Да одного его хмурого вида и отстранённости в последние дни за глаза хватило, чтобы и безо всяких поездок начать подозревать.
Герман был против того, чтобы я работала. И, конечно, против корпоратива. Вот только после праздника по случаю дня рождения нашей фирмы он вёл себя как обычно. Не злился и претензий мне не предъявлял.
Странности начались значительно позже.
Я знала, что Герман меня ревновал. Не то чтобы часто, но такое случалось. И у него были на то причины. Эту боль он с собой притащил из прошлых, сильно изранивших его отношений. И эту рану, видимо, даже я не смогла залечить. Скорее уж, наоборот.
Но я держалась за свою работу ещё и потому, что именно там мы с ним познакомились. Глупо и сентиментально? Пусть. Но так уж сложилось, что мне моё место с тех пор стало во сто крат дороже.
Герман увидел меня в окошке нашей винтажной цветочной лавки, когда останавливался на светофоре.
Чистая случайность. Шанс на миллион.
Если бы он не повернул тогда голову, не выглянул в окно своего роскошного Audi, никогда позже не вошёл бы в нашу лавочку и не придумал банальный предлог:
— Мне нужен букет. Для матери.
— А какой повод? — при взгляде на посетителя у меня дыхание перехватило, до того он был хорош и
