Ураган - Ульяна Соболева
– Я могу не спрашивать, куда он уехал, верно?
Не повернулась к нему, а просто рассматривала, как по стеклу стекают растаявшие снежинки. Ответ я не услышала, впрочем, вопрос был мыслями вслух.
– Ты тоже уезжаешь?
– Если меня уволили, то – да.
Я резко обернулась, посмотрела на Радича. Все эти годы у нас был взаимный холод в общении. Я уверена, что он при первой же возможности уйдет. Потому что с этой должностью его связывала лишь фанатичная преданность моему мужу и уж точно не мне. Я, скорее, любимая игрушка хозяина, которую нужно беречь, пока хозяин хочет в нее играться и спустит три шкуры за ее целостность. Сейчас подобная необходимость отпала. Тогда почему он медлит?
– Нет, я не увольняю тебя. Если хочешь продолжить службу – можешь остаться. Если готов быть предан мне и моим детям так же, как был предан моему мужу… бывшему мужу.
Ищейка (так называли Радича за спиной) вскинул голову и слегка прищурился.
– Я всегда был предан всей вашей семье. Для меня ничего не изменилось.
Это было странно слышать. Точнее, понимать, что у этой машины есть какие-то эмоции и чувство долга. Я многого не понимала, да и не хотела понимать, живя в каком-то коконе, за спиной мужа, который ограждал меня от всего внешнего мира, от общения с его людьми, решения вопросов бизнеса и так далее. Мне это было не нужно. Но то, что сказал Стефан, повергло меня в состояние шока.
– Максим все переписал на вас: имущество, бизнес, счета в банках, ценные бумаги. Вы теперь единственная владелица всего состояния Вороновых. Вы можете назначить Андрея доверенным лицом. Так что ваш брат, скорее всего, сам сможет заниматься всеми делами Максима.
Я снова отвернулась к окну. Значит, ушел ни с чем. Полностью пустой. Я горько усмехнулась – гордость. Не дойти до унизительного дележа. В этом весь он. И оставил детей… мысль о детях тогда еще давала надежду, что Максим появится, хотя бы ради них. Потом, со временем, я пойму, что он навсегда вычеркнул из жизни всех нас. Детей тоже. Вопрос «почему» я себе не задавала. Зачем? Если ответа всё равно ждать не от кого. Разве что придется объяснять детям… а что объяснять, я тогда не знала.
– Я собираю бумаги для вашего брата, ввести его в курс дела. Есть много нюансов, как по легальному бизнесу, так и по нелегальному…
– Да, подготовь. Я на некоторое время еду с детьми к нему. Там все и обсудим.
Уже тогда я приняла решение, что не вернусь в этот дом никогда. Не смогу в нем жить больше ни секунды.
***
С того дня прошло почти полгода. Я изменила свое решение. В тот самый момент, когда должна была поставить свою подпись на доверенности. Положила ручку на стол, посмотрела на брата, а потом неожиданно для себя и обоих мужчин сказала:
– Нет. Я сама хочу править всем бизнесом Максима. Я хочу все знать. Введите меня в курс дела.
Они этого явно не ожидали, их лица вытянулись, переглянулись.
– Дарина, есть вещи, в которые лучше не лезть и не знать о них, – осторожно заметил брат. Именно в этот момент на меня нахлынула ярость. Какая-то темная злость, о существовании которой я даже не подозревала.
– Не знать?! Мне надоело ничего не знать! Думаете, я идиотка? Наивная дура, и не понимаю, что такие суммы, которые крутятся в ваших концернах, что вы там отмываете, не знаю про офшоры? Думаете я не знаю, что все деньги отнюдь не заработаны на сети ресторанов «Магнолия» и даже не на продаже нефтепродуктов? Я хочу знать! Все знать. Хватит держать меня за тупоголовую слепую овцу, которую водят пастухи. Я имею право. Я такой же член клана Вороновых, как и вы! Или у нас процветает шовинизм? Не хотите мне помочь разобраться – я разберусь сама.
Это были первые шаги бизнес-леди Дарины Вороновой в политику того мира, в котором вращались мой брат и мой бывший муж. Тогда ещё никто не предполагал, что я справлюсь.
Глава 2
Сейчас мне уже странно, что я жила под колпаком, в каком-то счастливом неведении, иллюзиях и придуманном собственном мире. Вначале я изучила весь легальный бизнес, у меня ушли на это месяцы. А когда взялась за нелегальный – волосы встали дыбом от масштабности того беспредела, который контролировала наша семья. Но чем больше я вникала, тем больше понимала всю гнилую сердцевину преступной структуры, которая вилась цепочкой до самой верхушки с самых низов. Начиная с бомжей на улице и заканчивая известными и многоуважаемыми политиками. Наркотики, живой товар, донорская кровь, органы для пересадки, оружие, военная техника. Наш клан и те, кто ему преданны и работают на него, и есть тот самый огромный синдикат, который правит всеми. Если вы думаете, что судьбы стран мира решают президенты и всякие там организации – вы сильно ошибаетесь. Это пешки. Марионетки. Всеми ими управляет кто-то, сидящий за их спинами. А этот кто-то и есть синдикат, о существовании которого я даже не подозревала. Вот почему Зарецкий хотел разорвать нашу семью, разделить ее, уничтожить, вот почему так хотел свергнуть власть брата и поставить на его место Волкова. Вороновы занимают далеко не последнюю лестницу в этой иерархии, и они управляют всей «кормушкой». Это безграничная власть. И мой брат вместе с Максимом стояли у верхушки этой власти. Вот она – обратная сторона медали. Я научилась абстрагироваться от того количества крови и человеческих жизней, которыми платил клан в своих подпольных грязных делах. Во мне просыпался холодный расчет и… да… жестокость, которой никогда раньше не было. Я менялась с каждым днем все больше, а по мере того, как узнавала каждую мелочь, каждый штрих в этом огромном механизме, я черствела. Первое время не могла отдавать приказы на уничтожение, кару, расправы, а потом и это перестало волновать. Я видела все плюсы и минусы некоторых операций и иногда принимала трудные решения.
Возможно, я не окунулась бы во все это, если бы не та пустота, которая пожирала меня… После того, как я поняла, что Максим никогда не вернется. Я утешалась детьми и правлением своим бизнесом, делом всей моей жизни. Какое-то время. Пока
