Берегись, Ангел! - Иоланта Палла
Слишком быстро пролетают минуты, и вот уже дверь подъезда со скрипом открывается. Во двор выходит Елена Анатольевна, привычно кутающаяся в свитер грязно оранжевого цвета. Сколько себя помню, она его не снимает. Постоянно щурится, чем напоминает мне бабульку из мультика "Мулан".
— Ох, Лика! Так рано, а ты уже на ногах. И надо же оно тебе?! — Улыбка преображает лицо старушки, пока я подхожу к ней. — Бледная какая! — Снова хмурится страж порядка и легонько треплет меня за щеку, вызывая ответную улыбку. — Опять, небось, плохо ешь? Вот же ирод этот, Вовка! Управы на него нет…
— Все нормально, баб Лен. — Пересиливая себя, говорю и протягиваю пальцы к ручке, ведь тема об отчиме и нашей жизни вызывает у меня спазмы по всему телу.
— Ох, смотри… — Елена Анатольевна ловит мой взгляд и тяжело вздыхает. — Праздник у тебя сегодня. День знаний…
Баб Лена продолжает рассуждать о первом сентября и даже погружается в воспоминания, а мне неловко. Уйти не могу, ведь послушать хочется, и стоять дальше нельзя. Скоро проснется глава семьи, и в палатах сатаны снова вспыхнет огонь.
Я стою еще пару минут, поддерживая беседу, а потом извиняюсь перед старушкой и иду домой. К счастью, отчим еще спит, и я быстро принимаю душ в ванной, которая превратилась в рассадник бактерий после смерти матери. Как бы я ни оттирала каждый сантиметр жилища, но после попоек Владимира снова требовалась генеральная уборка со всеми возможными чистящими средствами.
Завтрак у нас сегодня скромный. Остатки роскоши до зарплаты. Батон, тонко намазанный сливочным маслом, и чай с сахаром. Аванс с моей подработки можно ждать только через пару-тройку дней, и то если повезет.
Олежку будить не приходится, и когда я осматриваю стол, он тихонько входит в кухню и сонно трет глаза. Милое чудо с торчащими светлыми волосами и припухшим ото сна лицом.
Я бы разговаривала с ним, но мы лишь обнимаемся и молча поглощаем завтрак, потому что боязнь издать звук, который поднимет Владимира, превышает желание вести беседы.
Олежка радостно выдыхает лишь после того, как мы отходим на несколько метров от подъезда. Детский сад находится через пару дворов от нашего дома. Удобно. Мы идем спокойно, и братишка поправляет мне складки на юбке.
— Ты красивая. — Говорит, гордо выпячивая грудь вперед, а я треплю его по волосам.
— Спасибо, мой хороший. Ты у нас тоже сущий ангелочек. — Шепчу ему вполне искренне и останавливаю около двери в здание.
— Но ты все равно лучше. — Печально так произносит, пока я присаживаюсь на корточки, стараясь не замарать юбку об асфальт. — Лучше всех.
Олежка по привычке протягивает маленькие ручки к моему лицу и чмокает в нос. Громко так, заставляя меня улыбаться, а после крепко обнимает. Наша традиция. Небольшое прощание, а вдруг в последний раз…
— Я тебя заберу, — шепчу ему на ухо, отправляя в группу, — пока-пока.
Олежка машет ручкой и скрывается в толпе ребятишек, а я направляюсь к остановке, пересчитывая мелочь. Если повезет, то меня не заметят. Благодаря первому сентября, это реально. Хотя наша форма выделяется среди прочих — юбка или брюки бордового цвета, белая блузка и пиджак с эмблемой школы.
В честь праздника пришлось выбрать юбку, но обычно я отдаю предпочтение брюкам, чтобы избежать неприятностей на то, что ими прикрываю. Жизнь в новой школе для меня далеко не сахар.
Автобус приходит ровно по расписанию, и я прыгаю внутрь, давя в груди тревожное чувство. Я не боюсь одноклассников, только мерзкое ощущение при приближении к знакомым воротам усиливается, и я ничего не могу с собой поделать.
Я оказалась в частной школе, где преимущественно обучались отпрыски знати, два года назад и не смогла влиться. Озлобленные девчонки давно ходили своими компаниями и не принимали в них новеньких и тем более тех, кто не соответствовал статусу "стерва", а мальчишки…
— Приве-е-ет! — Раздался знакомый клич от ворот, и я улыбнулась.
Был у меня здесь один друг. Максим Круглов. Высокий светловолосый парень спортивного телосложения, чуть выше меня. Именно он стоял за воротами и махал мне, широко и искренне улыбаясь. Мы не виделись целое лето, лишь созванивались и переписывались в чате, пока…
Пока Владимир не забрал мой телефон.
Макс отличался общительностью и в отличие от других принял меня. Порой защищал от нападок бывшего лучшего друга.
Я улыбнулась и шагнула вперед, как раз в этот момент рядом раздался визг тормозов, а после…
— Падшая, привет! — От вибрирующего голоса у меня автоматически сжались кулаки, но я не обернулась, потому что знала, КТО находится рядом. — Так понравились прошлогодние унижения, что ты решила получить еще порцию и в этом году?
Даже не глядя на своего врага, я видела его усмешку и чертовы белые зубки.
— Да, ладно тебе, Дан, — недовольный писк его девушки-пиявки заставил дышать через раз от злости, которая комом скапливалась в районе грудной клетки, — я не хочу опоздать по ее милости. Поехали!
Я бы даже поблагодарила Веронику Листовскую за ее призыв к действию, если бы спорткар ненавистного мне человека резко не сорвался с места и не окатил меня грязной водой с головы до ног.
Глава 2
Дан…
Я смотрю в зеркало, вцепившись в раковину пальцами. Внутри настоящая агония, которая возникает при каждой встрече с богатеньким мальчиком и его свитой. Пару раз медленно вдыхаю и выдыхаю, приводя в норму свое состояние.
Хорошо, что сейчас все на линейке, и в небольшом закутке перед входом в женский туалет никого нет.
Кроме меня и Макса, который хмурится и смотрит в мою сторону, скрестив руки на груди. Злится, и я тоже, но не позволю другу снова ввязаться в драку с этим отмороженным. Круглов был образцом джентльменства за исключением постоянных стычек с Даном.
Дан…
Поворачиваю кран и наклоняюсь, сразу брызгая в лицо холодной водой и привыкая к холоду, а потом и вовсе умываюсь, чтобы на лице не осталось и крошечной точки от грязи, который уже в первый день в школе успел меня окатить…
Дан!
Данияр Аристов.
Мой одноклассник и ночной кошмар. Все в одном флаконе. Мы не перевариваем друг друга с первой встречи в классе. Тот день я не забуду никогда, потому что такого унижения я не испытывала, пока не увидела его.
Сынок известного строительного магната Аристова Александра Алексеевича считал
