Совершенное королевство - Лина Венкова
Фрея недовольно сморщила нос: — Леди… это так скучно.
Я даже рассмеялся.
— Не скучнее, чем "Высочество наследный принц Эрик". Можно умереть от тоски.
Но с ней не было тоскливо, и скучно тоже не было. Справившись с колоссальным давлением со стороны царственных покровителей, Фрея сумела сохранить частичку себя собственной, спрятать ото всех. Не от меня. Мы не блуждали по замку, нет — мы нарочно растягивали этот миг. Многочисленные коридоры, увешанные портретами наших предков; столовые, уставленные золотом; библиотеки — все они приютили нас на какое-то мгновение, и жаль, что не навсегда.
Зная своего отца, я пытался подготовиться к возможным потрясениям, однако, первое из них меня настигло лишь на подходе к его кабинету. Переход от одной из анфилад к королевскому деловому корпусу украшал единственный портрет — Королевы Офелии, моей матери. На холсте, в массивной и украшенной золотыми нитями деревянной раме, она была изображена в свадебном платье. Нежно-розовые цветы вдоль лифа оттеняли бледность её юного, безупречного лица, а рассыпанные по плечам каштановые волосы придавали её облику ещё более аристократический вид.
Слуги боготворили королеву, и портрет никогда не оставался в одиночестве — хоть букет полевых ландышей, хоть несколько стебельков незабудки — холст всегда был украшен цветами. Как и в этот раз. Десять голландских роз пурпурного цвета в высокой, с узким горлышком фиолетовой вазе.
А ваза перевитая чёрной лентой, настолько длинной, что её концы простирались едва ли не вплотную до двери отцовского кабинета.
Я окаменел, и Фрея, казалось, тоже. Она взяла меня за руку, и мы молча стояли так, глядя на этот кусок атласа, который предательски чернел на узком горлышке вазы. Мой мозг отказывался принимать происходящее. Мама, конечно, болела после рождения сестры, но ведь ей в последнее время было намного лучше…
Перед отцом нельзя показывать эмоции, и я держался, как мог. В его кабинете остановился у порога, и попытался абстрагироваться от происходящего в те несколько секунд, что оставались до нашего разговора. Обводил комнату взглядом снова и снова, но изображение смазывалось, и я тонул в своей беспомощности.
Соберись, Эрик, соберись! Вот рояль, который отец любит больше чем меня и Мэрит, собственных детей. Вот плазменный телевизор — в половину стены, с шифрованным доступом в сеть, посредством которого он выходит на связь с миром. Вот полка, уставленная электронными книгами, где он утоляет свою жажду знаний, из-за чего и редко контактирует с окружающими. Качества непревзойденного монарха и отвратительного родителя и мужа намертво сплелись в этом человеке.
Король восседал за ноутбуком, но глядел на меня неотрывно — я же наоборот, не хотел на него смотреть. Меня отталкивало в нем всё: его стянутые в хвост светлые волосы, глаза неестественного серебряного оттенка, и то, как он возвышался надо мной, как гора, когда был недоволен. Ни я, ни Мэрит не унаследовали ни унции из его внешности — мы похожи на мать, а сестра так вообще воспроизвела её внешность с почти доскональной точностью. Он для меня словно чужой, несмотря на нашу кровную связь.
— Эрик, — на удивление мягким тоном произнес отец, — я приятно удивлен, что ты так быстро откликнулся на мой зов. Что бы не говорила Офелия, а мое воспитание даёт свои плоды.
— Здравствуйте, отец, — немногословно ответил я. Мне было очень-очень страшно.
— Эрик, — каким-то неестественно нежным тоном продолжал король, — ты ведь знаешь, как мне дороги вы с Мэрит, и как я о вас забочусь?
— Мы никогда не сможем в должной мере отплатить вам за вашу доброту, — мгновенно выстрелил я заранее приготовленный ответ. Как же мне не хватало поддержки Фреи в этот момент.
Король Густав коротким жестом указал на белоснежный диван, размещавшийся перед плазменным телевизором: — Пожалуйста, присядь.
Он никогда не был со мной столь предупредителен. Никогда.
На негнущихся ногах я прошел к указанному месту и, присаживаясь, отметил, что дрожу. Но показывать это нельзя, нельзя ни в коем случае. Попытался успокоить мысли.
— Ты ведь знаешь, — отец присел рядом, — после рождения Мэрит здоровье Офелии значительно пошатнулось, и она много времени проводила в королевской лечебнице.
— Знаю, — холодно ответил ему. Даже дрожать перестал. Всё утратило смысл в этот момент, и прежде, чем отец продолжил, я произнес: — Она умерла.
Рука монарха легла на моё плечо: — Как на девятилетнего мальчика, ты довольно проницателен.
Мы сидели спинами к центру комнаты, входная дверь находилась по правую руку от нас, однако, видимость загораживал крупных размеров фикус. Думаю, это и было причиной тому, что я не заметил входящего. Мой взгляд устремился в глубины выключенного экрана телевизора, и лишь после слов отца: "Я хочу познакомить тебя с одним человеком", смог разглядеть в чёрном экране отражение женщины, стоявшей за нашими спинами.
Я стремительно обернулся, абсолютно не веря в происходящее. Её узкое, глянцево-чёрное платье обтягивало идеальное тело; остриженные под каре светло-золотые волосы едва касались плеч; темно-карие, почти чёрные глаза взирали на нас с насмешкой; а её голову украшала корона моей мамы.
— Позволь представить тебе Эрнестину, — отец прошел к ней и приобнял за талию. — Я не мог оставить вас с Мэрит без матери, а Эрнестина, — он нежно поцеловал её в щёку, — убежден, отлично справится.
Женщина вопросительно посмотрела на короля.
— Только после коронации, Густав, — уверенно ответила она.
Отец лишь поцеловал Эрнестину в макушку: — Только после коронации, дорогая.
В какой-то момент обо мне вспомнили, и оба смерили меня взглядами: женщина — настороженным, а отец — испытующим.
— Я поражен Вашей красотой, леди, — еле проговорил я, но взгляд
