Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1975 год
— Передайте «Вереску». По моим подсчетам, Симушин подаст сигнал минут через пять-десять.
— Сигнал уже есть, товарищ гвардии лейтенант, — сказал связист и показал глазами вверх. В небе, разбрызгивая искры, плавно взлетели две красные ракеты.
Забыв о боли, Горбачев стремительно вскочил на ноги и, сдернув с плеча автомат, закричал: «Цепью, в атаку, бегом!» Десантники рванулись к песчаному холму, из-за которого взметнулись красные огоньки.
В этот момент группа Симушина уже вела огонь из узких окон захваченного караульного помещения. А трое солдат «противника» уныло сидели в углу под присмотром Виктора Андреева, которому совсем не хотелось кого-то сторожить в то время, когда начиналось самое интересное.
Взбежав на гребень холма, взвод Горбачева скатился вниз и, преодолев проволочные заграждения, ворвался на территорию складов. Дальше все было несложно. Натаскав в кучу деревянных ящиков, ветоши, жестянок, десантники заложили несколько взрывпакетов и разнесли кучу вдребезги, имитируя взрыв склада. Теперь можно уходить, тем более что дозорные доложили о приближении нескольких бронетранспортеров «противника».
Взвод Горбачева догнал роту у входа в горное ущелье. Коротко поблагодарив десантников и особенно группу Симушина, капитан Сердечный спокойно объявил, что отдыха не будет. Подразделение получило новый приказ — атаковать населенный пункт, где размещался штаб «противника». Десантникам предстояло пройти маршем пятнадцать километров по крутым склонам серо-желтых холмов, усеянных острым сыпучим гравием, через мутные горные речки. И победить.
Поправка на штормовую погоду
«Быть может, во мне говорит профессиональное пристрастие, но я не знаю другого места, где бы поэзия и проза так тесно соприкасались друг с другом, как в море. Оно с одинаковым изяществом укладывается в ритмы рифмованных строк и в строки производственных отчетов. Я не первый год хожу по Балтике, но до сих пор не могу отказать себе в удовольствии хотя бы несколько минут постоять на капитанском мостике не у штурвала, а просто так — любуясь, как вечернее солнце при безветрии опускается в воду, хотя одновременно разум диктует мне: «Штиль — твой враг!» В полный штиль опущенный за борт трал слипается...» — говорил Янис Шуба, когда мы возвращались в порт.
Было около четырех часов ночи. Яниеа Шубу я ждал на окраине Лиепаи, возле управления рыболовецкого колхоза «Большевик». Рядом шумело море, и после обильного дождя в свежем воздухе стоял запах водорослей. Пройдя за бетонную стену здания, я оказался на узком песчаном пляже. В лицо ударил холодный и резкий ветер. Темное Балтийское море было неспокойно. Волны нескончаемой чередой накатывались на берег. Где-то далеко звездное небо и море сливались в единое целое, куда, кажется, можно смотреть бесконечно, и чем дольше смотришь, тем явственнее чувствуешь округлость моря и слышишь его волнение...
Постепенно перед зданием управления затихает тарахтение мотоциклов и шуршание велосипедов. Люди исчезают за калиткой порта...
Час назад Янис Шуба позвонил мне в гостиницу и сказал: «Выходим».
Всматриваюсь в фигуры и лица шагающих к калитке рыбаков, чтобы угадать среди них молодого капитана. О нем я пока знаю мало. Знаю, что он был делегатом XVII съезда комсомола, что ему 26 лет и что в колхозе его зовут «мастером кильки». Вероятно, Янису было проще узнать меня, так как в этот час среди шагающих рыбаков я был единственным, кто праздно стоял на месте. Янис подошел, протянул руку и деликатно спросил:
— Вы меня ждете?.. Идемте посмотрим, может быть отбой.
Высокий, широкоплечий, он шел быстро, прямо держал спину. Уже на пирсе я спросил Яниса, почему они выходят в море ночью.
— Чтобы успеть поставить трал до восхода солнца. Утром хороший лов. — Он говорил медленно, тщательно подбирая русские слова. — Сейчас, осенью, частые смены ветра, потому далеко в море не уходим.
По обе стороны пирса ошвартованы небольшие суда. Слышен гул машин. Во внутренней бухте маленькие рыболовные боты — РБ, почти без надстроек, но и на тех и на других судах через грузовые стрелы перекинуты сети. Два-три суденышка уже выходят в море, и в темноте видны удаляющиеся гакобортные огни.
— Вот и наши суда, — кивнул Янис на ошвартованные в три ряда друг к другу и к пирсу суда. — На них новейшие приборы и машины в триста лошадиных сил...
Люди все подходили и исчезали в своих кубриках. Только слышалось короткое: «Свейки!» — «Здравствуйте...» Мы прошли через два траулера на третий. При тусклом освещении я прочитал на спасательном круге: ТБ-7. Янис провел меня через корму на правый борт и пригласил в свою небольшую каюту. Даже для одного Яниса каюта с двухъярусной койкой была явно тесновата. Я вышел на палубу и поднялся на крыло мостика, откуда увидел немолодого, крестьянского сложения латыша в шестигранном картузе: сидя на крышке трюма, он — в луче прожектора — перебирал сеть.
— Это Вилис Гинтерс, — послышался голос капитана, — наш тралмастер. — Янис подошел и, как гостеприимный хозяин, начал пояснять то, что меня интересовало. — Вилис двадцать лет ловит рыбу. Я как-то спросил у него, как он стал тралмастером. Он ответил: «Я умею держать в руках иглу...» А вот и Брунее Рубежис — механик. — По палубе прошел плотный латыш в твидовом пиджаке, с портфелем и скрылся в носовой части. — Брунее перегонял это судно из Астрахани. Он говорил, что на Волге отвел душу: ловил рыбу на удочку и однажды вытянул сома на четыре килограмма. Ела вся команда... С остальными познакомлю позже. Надо отходить. Тралмастер все еще сидел на крышке трюма, не вынимая изо рта сигарету. Перебирая сеть, он достает иглу и быстрыми движениями наращивает новые ячеи. Затем вынимает из кармана нож, обрезает нить, прячет нож в карман — и снова крупные задубелые пальцы быстро перебирают сеть. Движения давно отработанные. Он словно и не замечает, что траулер оставил позади порт, мол и вышел в открытое море.
— Хотите молока? — спросил Янис.
Его предложение было неожиданным, пока я не сообразил, что он рад бы угостить гостя, но ночью в камбузе ничего, кроме молока, нет...
— Может быть, поспите пока в каюте? До «хлебного квадрата» еще часа три.
Идем на северо-запад. Впереди в море видны тусклые огоньки колхозной флотилии. Ровно стучат машины. Небо по-прежнему звездное, и лишь у самого горизонта слегка наметился просвет. Ночь так постепенно переходит в утро, что увидеть грань между ними почти невозможно.
Если только запомнить первый, почти пастельный просвет у горизонта, а затем через час восстановить его в памяти и сравнить с тем, что видишь в данный миг, то вдруг заметишь, что поблекли звезды, а у самого горизонта совсем погасли, и небо приоткрылось, и в рваных тучах появились светящиеся надрезы...
Совсем незаметно прошли три часа. Янис все так же стоит за штурвалом, то и дело поглядывая на светящуюся шкалу эхолота. Улавливая мой взгляд, говорит:
— Глубина давно уже сорок метров. То, что нужно. Через пять минут будем ставить трал.
Судно идет от волны к волне, как скакун, преодолевая препятствия. Видимо, капитан включил авральную сирену, потому что на палубу вышли пятеро в оранжевых штормовках и резиновых сапогах. Двое встали у лебедок: одного я уже знал — механик Брунее, а другого увидел впервые.
— Андис, — заочно познакомил с ним капитан, — у него всегда найдется взаймы хорошее настроение. — Янис открыл дверцу рубки, выглянул, что-то крикнул невысокому парню и продолжил: — Мой помощник, недавно окончил училище... Ничего не могу сказать о нем — третий день с ним работаю, я только пришел из отпуска. Не знаю еще, получится ли из него рыбак. Если человек начинает с заработка, а не с постижения своего дела — хорошего не жди, хотя я считаю, что, если умеешь работать, должен получать... Это я так просто. К нему не относится. Парень он тихий, молчаливый, — заключил Янис и отвел рукоятку телеграфа на «стоп машина».
Легли в дрейф рабочим бортом к ветру. Застучали о борт и палубу кольца с цепями — начали выпускать нижние подборы трала с грузом, чтобы трал не слипался. Капитан все время удерживает судно правым бортом к ветру; ребята перегнулись через борт, волна бьет в лица, но что-то держит трал, не пускает... Тралмастер кричит Янису, жестикулирует, но ветер относит слова.
— Сейчас волна врежет, — говорит Янис, перекладывая руль. Затем ставит его на стопор, моментально выскакивает из рубки и, убедившись, что трал пошел нормально, возвращается.
Постепенно капитан выводит судно на курс траления.
— Отдать вайера! — кричит Янис. И загудели лебедки, заработали тали и блоки, зазвенели натянутые как струна вайера... На мачте судна появляются два черных треугольника — судно идет с тралом.
