Журнал «Если» - «Если», 2004 № 10
— Мы пойдем не дорогой, а через рощу, — сказал мастер. — Можем написать расписку, чтобы к вам не было лишних вопросов.
— Не надо расписки, — ответил начальник и отодвинул засов в дверце больших ворот. — Будет жаль, если с вами что-то случится. Но я догадываюсь о причине вашей спешки.
Недалеко от перевала мастер и его ученик остановились передохнуть. День был жаркий, и они присели в тени скалы, нависающей над дорогой. Вскоре Идо заметил, что из-за деревьев кто-то следит за ними.
— Эй, разбойник, — крикнул юноша, — у нас нет ничего, чем бы ты мог поживиться. Кроме вот этой дубины!
С этими словами он вскочил и завертел палицей над головой.
Из рощи показались люди в клетчатых рубашках, вооруженные косами и пиками. Подмастерье Идо кинулся на них, но предводитель разбойников легко выбил его оружие, и не успела бы птица-трубач прокричать трижды, как путников связали и поволокли в гору.
Лагерь разбойников находился в заброшенном храме на самой вершине среди зарослей орешника и дикого винограда. Пленников привязали к столбам, врытым посереди лагеря.
— Ну, посмотрим, что за добро в ваших узелках, — сказал предводитель.
— Денег почти и нет, — разочарованно сказал другой разбойник, вываливая содержимое кошеля и узлов на каменные плитки. — Только инструменты.
Третий разбойник поднял один из рубанков размером с его мизинец и засмеялся. Он собрался уже запустить его, подобно камню, в ущелье, но разбойник, чьего лица не было видно из-за широкополой соломенной шляпы, что-то прошептал предводителю, и тот прикрикнул на смешливого.
— Ты нес игрушечные инструменты на продажу? — спросил мастера предводитель, поддевая носком сапога крошечную стамеску. — Кому нужны такие маленькие штуки?
— Невежественные люди, — ответил за мастера ученик Идо. — Этим инструментам цены нет. В роду мастера Ганзака искусство изготовления пил, резцов и рубанков передается из поколения в поколение. Мастер Ганзак покупным инструментом не пользуется, а свой не продает.
— А мы и не собираем покупать, — сказал смешливый разбойник. — Мы их отберем вместе с вашими глупыми головами!
Разбойник выхватил длинный нож и замахнулся, но предводитель поймал его за руку.
— Постой, так ты мастер молитвенных беседок? — спросил он Ганзака.
— Если тебе знакомо мое имя, помоги нам избежать гибели, — сказал мастер.
Предводитель развязал пленников и проводил к каменным скамьям, расставленным во времена незапамятные по всему двору.
— Ваше явление к нам — бесценный дар Неба, — сказал предводитель, усаживая мастера на скамью, предварительно смахнув с нее пыль рукавом. — Мое прозвище Ленивый Тигр, сам я из купцов и стал разбойником случайно, убив в схватке прежнего вожака. Мы все должны помогать друг другу, как предписано в установлениях. Прошу явить ваше мастерство…
— Я готов помочь вам, господин Ленивый Тигр, но сейчас спешу в столицу по неотложному делу. Даю слово, что на обратном пути не стану уклоняться от встречи с вами.
— Ваше слово — подлинная драгоценность, и все же обстоятельства вынуждают просить вас задержаться. Такой именитый мастер легко справится с нашим пустяковым дельцем. Потом мы постараемся наверстать упущенное время, если это представится возможным.
Предводитель подал знак своим людям, и вскоре инструменты и все остальное имущество путников было аккуратно собрано и уложено в лакированный короб, который с поклоном вручили мастеру Ганзаку.
В чем заключалось дельце, о котором говорил разбойник, выяснилось очень быстро. Ганзака и его подмастерье отвели во внутренний дворик, а потом за развалинами главного здания по лестнице из темного камня все поднялись на самую вершину горы. Там они увидели молитвенную беседку, которой было немало лет, и все эти годы сказались на ней не лучшим образом.
— Что же вы сразу-то не объяснили… — пробормотал ученик Идо, а мастер так глянул на него, что тот прикусил язык.
— Проще сделать новую молитвенную беседку, чем эту привести в порядок, — сказал наконец мастер после долгого раздумья.
— Это уж как вам будет удобно, — великодушно отозвался предводитель. — Можно новую беседку, а можно попробовать старую в порядок привести. Но до тех пор, пока у нас не будет беседки в хорошем состоянии, вы будете нашими гостями.
— Хорошо, — кивнул мастер. — Посмотрю, что можно сделать. Но пусть никто не мешает нам, а если понадобятся помощники, я скажу.
Мастер Ганзак медленно обошел беседку, осторожно срывая длинные плети вьюна, обвившего столбы и балясины, потом подозвал Идо и велел ему очистить пол беседки от пыли и травы, проросшей сквозь пыль. Разбойников, сунувшихся было помогать, он прогнал. После того как с четырехладонной крыши смели мусор и палые листья, мастер простучал стальным наперстком все элементы беседки и послал одного из разбойников за предводителем.
— На самом деле здесь работы немного. День, от силы полтора. Когда нас вели в лагерь, я слышал ржание коней…
— Как только работа будет исполнена, я подарю вам двух жеребцов, подобных ветру, — пообещал Ленивый Тигр.
— Вы собираетесь вступить на путь праведности? — спросил мастер. — Иначе зачем вам молитвенная беседка?
— Кто знает, куда заведет нас судьба, — уклончиво ответил разбойник, отведя глаза в сторону.
Разложив инструменты на плоском камне, мастер велел ученику замерить толщину колонн, а сам взобрался по приставной лестнице наверх, проверить, в каком состоянии зазоры между деревянными пальцами.
— Нам повезло, — сказал он негромко ученику, спустившись вниз. — Дерево пропитано маслом холодного отжима, крыша не сгнила. И звуковые пластины сделаны с запасом. Кое-где обломаны, но можно соразмерно подогнать. Иначе пришлось бы сушить древесину три, а то и четыре месяца.
— Никогда не видел четырехладонных крыш, — заметил Идо.
— Старинная работа. Только во времена Второй династии стали делать шести- или восьмиладонные беседки. Сейчас появились уступчивые мастера, которые по прихоти богачей делают даже беседки о двенадцати ладонях, но это все преходящая мода. Великий мастер Гок говорил, что человеку хватает двух ладоней, обращенных к небу. Того же достаточно как для молитвенных беседок, так и для храмов.
— Как вы думаете, мастер, разбойники нас отпустят?
— Если я буду думать о таких пустяках, то не смогу настроить беседку, а ты никогда не овладеешь мастерством, если станешь отвлекаться во время работы.
Смешливый разбойник, присматривающий за мастером, с интересом наблюдал, как Ганзак сменил наперсток на молоточек, который тоже надевался на палец, только с помощью двух колец. Одна из сторон молоточка была сделана в виде головы буйвола с прямыми рогами. Стукнув по той или иной детали беседки, мастер прислушивался к звону бронзовых рогов. Таких молоточков было несколько, и каждый звенел по-особому.
Кое-где мастер аккуратно прошелся рубанком, так насмешившим разбойника. Тонкая стружка вилась из-под рук Ганзака то подобно длинному локону городской красавицы, то полоске вощеной бумаги. Кистью из жесткой щетины подмастерье проходился по всем щелям и трещинам, вычищая древесную пыль, которая в изобилии полетела после того, как мастер надел рукавицу из кожи зеленой гадюки и принялся шлифовать тонкие пластины железного дерева, словно зажатые между деревянными пальцами ладоней, составляющих крышу.
Так и прошел весь день — звон молоточка, шелест рубанка, скрип резцов и стамесок, потом снова простукивание, рубанок, молоточек, рубанок, рукавица… Ближе к вечеру мастер послал за Ленивым Тигром.
— Работа сделана, — объявил мастер. — Надеюсь, уважаемый предводитель сдержит свое слово.
— Непременно, — пообещал Ленивый Тигр. — Осталось только убедиться, что молитвенная беседка и впрямь исправна. Скоро начнется ветер, да и Вторая луна как раз в зените.
Мастер и ученик переглянулись и не смогли сдержать улыбок.
— Ваше сомнение было бы оскорбительно для меня, — добродушно сказал мастер, — если бы оно хоть в малейшей степени задевало мое достоинство. Сомневаться в моем мастерстве — это всего лишь веселая шутка, очень смешная в силу своей неуместности, хотя и неумная.
— Мне кажется, это вы хотите меня оскорбить, — заметил предводитель, но тут один из разбойников, чье лицо скрывалось в тени широкополой соломенной шляпы, поднял руку, и все замолчали.
Тут и пришла пора вечернего ветра.
Ветер сердито протискивался сквозь узкие щели, рассыпался на струйки и обтекал тонкие пластины, заставляя их трепетать. Звук поначалу напоминал пение одинокой цикады, потом возникла еще одна нота и еще одна, а когда вступили все, пение ветра словно исчезло, растворилось в сумерках, звуки снаружи пропали, но зазвучали в каждом из тех, кто стоял поблизости.
