Прости, мне придется убить тебя - Катерина Траум
— Нет, спасибо, я уверен, что мы справимся, — не сдержавшись, Хантер подмигнул так очевидно закипающей Гвен.
Казалось, она сейчас кинется на него и расцарапает лицо, если не сломает пару костей: оказалось, что и на это девчонка способна. Её щёки сияли румянцем, руки были сложены на груди, а хвостик на макушке трясся от подавляемых эмоций. Картинка, достойная «Золотой малины».
Вебер вышел из кабинета, мягко прикрыв за собой дверь. Вид его был довольный: ещё бы, статья в самой крупной газете города, такая отличная реклама. Зато не в пример ему Гвен отчаянно кусала губы, выдавая повисшее напряжение. Она не отличалась красноречием, но в этот момент даже последние ядовитые фразы покинули рассудок. Слишком зла.
— Так и будем молчать, мисс Андерсон, или выполните распоряжение начальства и покажете мне лабораторию? — Хантер обвёл стены безразличным взглядом, словно действительно собрался что-то писать про эту фирму. — Кстати, халат просто… слов нет, — он не стал озвучивать вслух, как сильно этот строгий вид будоражил воображение, заставляя представить, что же под белой формой.
Гвен глубоко вдохнула, успокаивая пульс. Она понятия не имела, какого дьявола понадобилось здесь Райту. Но ослушаться Вебера и просто прогнать непрошеного визитёра, как требовало всё её существо, было нельзя. Контроль понемногу возвращался, и она холодно улыбнулась, стягивая с рук перчатки.
— Хорошо, мистер Райт, — проигнорировав замечание о халате, заняла она отстранёно-официальную позицию, однако от некоторой едкости не сдержалась: — Что именно вам показать? У нас самое лучшее оборудование и оснащение. Или хотите взглянуть на результаты? Знаете, тут не похвастаю: последние испытания закончились повальными смертями подопытных мышей. Кажется, я выкинула ещё не все трупы, продемонстрировать?
— Спасибо, о дохлятине я писать точно не собираюсь, — он с лёгким подозрением посмотрел в угол, где стояла клетка с теми самыми бедолагами. — Меня больше интересуют сотрудники. И раз уж вы здесь одна, то позвольте взять небольшое интервью?
Хантер достал из кармана куртки маленький диктофон. Атрибутика на месте, приличия соблюдены.
Гвен прищурилась, понимая, куда он клонил. Вот же прицепился! Настырный, бесящий, беспардонный, дико сексуальный в этих низко сидящих джинсах репортёришка. Но деваться некуда. Возможно, ей удастся загрузить его научными терминами и нагнать скуку. Тогда будет шанс распрощаться с ним побыстрей.
Ему нечего было делать в её настоящей жизни. Потому как мысленно он прочно занял позицию, заменив в фантазиях беднягу Томми. Нет, распять его на кровати слишком просто, тут надо будет обдумать тщательней…
Мотнув головой, она сбросила эти до ужаса приятные мысли и спокойно подошла к своему столу. Села полубоком, опираясь на спинку левой рукой, и бросила на Хантера раздражённый взгляд:
— Так и будете там стоять, или начнём? У меня нет времени на всякую чушь. Могу рассказать о новом препарате от аллергии, который мы собираемся выпускать в виде спрея…
— Не сомневаюсь, что это безумно увлекательный и напичканный терминами рассказ, в котором читатели всё равно не поймут и десятой части. — Хантер пододвинул к ней второй стул и развалился на нём совершенно по-хозяйски, расставив ноги. Кинул так и не включённый диктофон на стол и усмехнулся: — Такая умная девушка. Что же потянуло заняться этим скучным ковырянием в пробирках?
— Не думаю, что кому-то интересна эта информация, — сухо попыталась она пресечь эту попытку вторжения в её жизнь. Нервная дрожь прошла по коже, как только начал ощущаться привкус воспоминаний: колючих, как кактус в горле.
— О, вот тут ошибаетесь: как раз покопаться в личном люди любят особенно, — не терял надежд Хантер, сканером считывая каждую эмоцию на бледном личике. Она взволнована, хоть и пряталась в какую-то раковину: для него это было очевидно. — Итак, имея блестящие рекомендации преподавателей и способности к точным наукам, вы выбрали вот это. Химия и полное отсутствие перспектив.
— Может, я просто фетишист? Тащусь по стеклу, прямо жить не могу без пробирок. Такой ответ устроит читателей твоих бредней? — начала снова терять спокойствие Гвен.
Она не заметила, что снова заговорила с ним фамильярно. Слишком он близко сидел, руку протяни — коснёшься. Слишком быстро просачивался в воздух аромат можжевельника, табака и бензина. Слишком глубоко в запретные темы запускал паршивец свои когти.
Хантер немного фальшиво хохотнул, прежде чем задать свой основной вопрос. Чем больше она открещивалась, тем ему легче поймать правду. Опыт разводить оппонента на откровенность у него был просто колоссальный. Именно проницательность в своё время помогла ему прийти на вершину карьеры.
— О твоих фетишах я уже осведомлён самолично, благодарю. Но разве со способностями ломать людям кости не умней было вести курсы самообороны?
Гвен ахнула, осознав, что он имел в виду. Кровь отлила от лица, пальцы сжались в кулаки, но это не могло скрыть, как они дрожали. Выпрямившись, словно кол проглотила, она лихорадочно искала достойный ответ, а паника мешала думать.
Нет, нет, нет. Только не это. Не снова. А так и не дождавшийся ни звука соперник уже продолжил, лениво растягивая слова, словно не заметив её реакции:
— Такой скандал: скромная ботаничка, лучшая ученица «Раутвилль Хай», и вдруг — драка. Да ещё какая. Бедный, бедный Итан Янг…
Хантер в притворном сочувствии покачал головой, а в груди разливалось торжество: отомстил. Она это чувствовал всеми фибрами души. Что задел что-то важное. И в следующий момент Гвен сорвалась. Вскочив со стула, с грохотом упавшего на пол, она хрипло выдохнула:
— Вон. Пошёл вон, сукин сын.
— Ну уж нет, детка: ты ещё не получила свое наказание за некрасивые удары, — оскалившись, он воспользовался тем, что Гвен возвышалась прямо над ним, и резко вскинул руки, обхватывая её прикрытые халатом ягодицы.
Она точно такого не ждала, а потому не успела отстраниться. Только злобно зашипела:
— Пусти, сейчас же! — упираясь ладошками в его плечи, пытаясь сопротивляться упорно тянущей к себе силе.
Всё равно, что идти против цунами, потому что как бы она не была натренирована, Хантер явно сильней во много раз. И это бесило ничуть не меньше, чем упоминание табуированного имени, давно похороненного в воспоминаниях.
