Шерлок Холмс и десять негритят - Сергей Николаевич Ульев
Доктор хотел убежать, но его поглотила тьма.
Глава 20. Мегрэ и девушка в ночной сорочке
Это была изнурительная, необычная ночь. Мегрэ спал и в то же время не спал. Он словно раздвоился: он лежал в постели и в то же время незримо присутствовал в каждом уголке замка.
Он ясно представлял себе всех гостей, ворочающихся с боку на бок, вздыхающих и вздрагивающих во сне. Сам тоже долго ворочался и вздыхал.
Потом Мегрэ заснул, но в испуге вдруг вскочил оттого, что в уборной спустили воду. И тогда он снова вернулся к своей игре.
Теперь он вообразил Мейсона, вышедшего из уборной и тихо проскользнувшего в спальню… Мисс Марпл сматывает клубок, а сонный Эркюль Пуаро сидит напротив, выставив перед собой руки, и держит пряжу… Отец Браун перебирает во сне своими ножками… Филип Марлоу храпит так, что дрожат стекла… Арчи Гудвин спит как убитый…
В спальню Мегрэ бесшумно входит Делла Стрит, держа в руках подсвечник с едва мерцающей свечой.
— Это вы? — бормочет комиссар.
— Я.
— Ко мне?
— К вам.
— Вы не могли бы отвернуться? Я встану и оденусь.
— Не надо… — и она целует его в пахнущие табаком губы.
— Вам нужна моя помощь, мадмуазель?
— Я целиком полагаюсь на вас. Делайте, что хотите…
И Мегрэ опять провалился в сон, полный странных грез.
Наконец комиссару надоела эта колдовская ночь, он соскочил с кровати и зажег лампу.
Часы на ночном столике показывали половину шестого.
Мегрэ мутным взглядом посмотрел на свою развороченную постель, на стул, стоявший рядом с кроватью. И вдруг вспомнил!
Нет, конечно, то был не сон. Делла Стрит действительно приходила к нему.
Нельзя сказать, что Мегрэ был очень застенчив, и все же он испытывал стыд оттого, что молодая девушка видела его в постели, опухшим от сна. Но самое ужасное заключалось в том, что Мегрэ никак не мог вспомнить, произошло ли между ними что — либо серьезное.
Мегрэ стал одеваться, продолжая лихорадочно размышлять. Девушка была в ночной сорочке, под которой, разумеется, ничего не было. Ясно, что не было… Или все — таки было? Мегрэ поиграл подтяжками. Если там что — то было, то, быть может, между ними ничего такого и не было? В противном случае, это «что — то» могло остаться в комнате. Мегрэ стал искать, с трудом представляя, что, собственно, он хочет найти — несомненно только, что нечто тонкое и кружевное. Мегрэ обшарил всю комнату, но безрезультатно.
Раздосадованный, он принялся завязывать галстук и провозился битых полчаса. Будь мадам Мегрэ рядом, она конечно же пришла бы ему на помощь. Но жена, как всегда, осталась дома. И в данных обстоятельствах, пожалуй, это было к лучшему.
Мегрэ раскурил свою первую утреннюю трубку и открыл дверь.
Пройдя по коридору, он остановился у нужной двери, подтянул узел галстука, оправил на себе подтяжки, потом вытащил из кармана отмычку и вставил ее в замочную скважину.
Когда отмычка сработала, он не сразу толкнул дверь, а предпочел предупредить:
— Я сейчас войду, мадемуазель…
Мегрэ очутился в комнате, залитой солнечным светом. Жалюзи были опущены, но горизонтальные рейки пропускали широкие солнечные полосы, и стены, предметы, даже лицо Деллы были словно разрезаны на светящиеся дольки.
Она сидела на постели, глядя на приближающегося Мегрэ с забавным изумлением.
— Это вы, комиссар?
— Я.
— Вы ко мне?
— К вам.
Делла вдруг засмеялась легким девичьим смехом. Одно плечо обнажилось. Она небрежно поправила пеньюар.
Мегрэ сел в глубокое кресло. Его несколько стесняла куртуазная нелепость ситуации. Комната, пронизанная ароматом духов. Молодая женщина в пеньюаре, покачивающая туфелькой, одетой на кончики пальцев голой ноги. И Мегрэ, средних лет, с опухшим лицом и потухшей трубкой в зубах!
— Вы были у меня этой ночью?
Она улыбнулась, показав великолепные зубы.
— Разве?
— Я знаю, это были вы.
Ее взгляд затуманился, по телу пробежала сладострастная дрожь.
— Да, это была я. Не знаю почему, но я всегда чувствовала к вам доверие, Жюль. Наверное, это сильнее меня… Ну вот… И что же?
— Скажите, мадемуазель, я вас… то есть как бы… — Мегрэ запнулся. — Между нами что — то было?
Устало пожав плечами, она поднялась с постели, на какое — то мгновение раскрылся пеньюар, и сверкнула белизна ее тела.
— Да… как мне кажется.
— Мадемуазель, мне очень неловко. Вы должны понять. Я беспокоюсь о последствиях. У меня нет детей. Моя жена… у нее их тоже нет. Что, если вдруг… ребенок?
Она улыбнулась, и в этой улыбке, несмотря на все ее кокетство, промелькнул чуть заметный вызов.
— Я была бы вам так признательна!
— Но, мадемуазель… Пеленки, распашонки… соски, погремушки и все такое прочее… Откровенно говоря, я совершенно не приспособлен сажать детей на горшок…
Ее губы снова растянулись в иронической усмешке. Она спокойно сняла пеньюар, как будто это была самая естественная вещь в мире, и осталась в одной ночной рубашке.
— Еще два часа назад, когда я была у вас и позволила вам взглянуть на мою грудь, у вас, такого солидного человека, пересохло в горле и вспотел лоб. Сейчас, конечно, это для вас не имеет никакого значения… Однако я не безобразна…
Она выгнулась в талии, повела бедрами и с удовольствием посмотрела на свой тонкий и гибкий стан.
— Между нами, что именно вас так встревожило? Я допустила ошибку?
— Много ошибок…
Она засмеялась, наслаждаясь его искренней взволнованностью.
— А ведь это все забавно, не так ли?
— Когда вы стали любовницей Перри Мейсона? — вдруг спросил Мегрэ. Не от ревности, нет. Просто в своем деле он был профессионал.
Выражение ее лица изменилось с удивительной быстротой.
— Я ему не любовница и не жена, а всего лишь личная секретарша, — быстро заговорила Делла. — Только он никак не хочет этого понять. Может, вы ему объясните, комиссар? Если бы вы только знали! — Грудь ее вздымалась, лоб покрылся испариной. — Он целых два часа простоял у моей двери, умоляя его впустить, и я не могла сомкнуть глаз. Посмотрите на эти ужасные тени у меня под глазами!.. А когда он все — таки ушел, я решила хоть как — то ему отомстить и бросилась к вам.
Она немного помолчала, опустив голову.
— И я ему отомстила!
Мегрэ не двигался и тяжело дышал, хотя она уже успела снова надеть свой пеньюар.
— Как вы открыли мою дверь?
— Она не была заперта.
— Неужели? — произнес Мегрэ с неожиданной иронией.
— Да, комиссар. Я толкнула ее и
