Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1990 год
Когда я рассказывал своим японским знакомым, что каждый третий брак у нас заканчивается разводом, что сотни тысяч отцов не останавливаются перед тем, чтобы бросить семью на произвол судьбы и завести новую, что сотни тысяч матерей, уязвленных супружеской неверностью, сами требуют расторжения брака, принося в жертву своему самолюбию маленьких детей, обрекая их на безотцовщину и бедность, многие отказывались верить мне. С их точки зрения, особенно матерей-домохозяек, такое невозможно: «Люди не могут не понимать,— говорят они,— что будущее семьи — это не личное дело супругов, а нечто качественно более высокое, чем они сами…»
Госпожа Мацумото идет по узкому коридору в детскую спальню. Эмико уже поднялась сама и сейчас стоит в розовой пижамке перед зеркалом в холодной ванной и чистит зубы.
Хироси и Хироми еще спят, разбросавшись на широком матрасе, и Мацумото-сан, опустившись на колени, ласково тормошит их...
Через полчаса все сидят, поджав ноги, вокруг обеденного стола. Перед каждым чашка риса, блюдце с горько-соленым жареным лососем, нарезанными огурцами и помидорами, сладковатой квашеной редькой. В пиалах дымится коричневый суп из перебродившей сои с мелкими ракушками.
Дети усердно работают палочками, и госпожа Мацумото не успевает накладывать им новые порции риса из кастрюли-скороварки, стоящей рядом. Сама она сидит во главе стола и внимательно наблюдает за детьми.
— Хироси, не торопись!..
— Хироми, девочкам не пристало чавкать!..
Перед ней ничего не стоит. Она еще успеет, не торопясь, выпить кофе: впереди свободный день. Как и большинство японских жен среднего достатка, Мацумото-сан нигде не служит.
Вскоре, собравшись в тесной прихожей, дети, стараясь не толкать друг друга, надевают уличную обувь. Пол здесь устроен на вершок ниже, чем во всем доме и оттого зимой тут застаивается холодный воздух. Сейчас ранняя весна, ярко светит солнце на улице легко дышится, и дети весело выбегают за порог.
Заперев дверь на ключ, госпожа Мацумото в два шага пересекает двор. Здесь на узкой полоске земли, сохраненной между стеной дома забором, сложенным из серого камня, семья умудрилась вырастить несколько мандариновых деревьев.
Хлопнув калиткой, все четверо шагают вниз по узкому переулку. У них одинаковая походка — медленная, расслабленная, словно идут они после тяжелой работы. Так ходят многие японцы, и сейчас уже не узнать — почему.
В конце короткого переулка Эми-ко поворачивает и бежит к школе, потряхивая желтым ранцем.
— До свидания, старшая сестричка! — во весь голос кричат ей Хироси и Хироми, и Эмико, обернувшись, весело машет им рукой. Хироси на полтора года старше Хироми, но она почтительно называет его «старший братец» и во всем слушается. Такое обращение, по обычаю, должно остаться у них на всю жизнь.
Детский сад, как и любое нужное человеку заведение в этой стране, находится поблизости. Сквозь его железную ограду видно, как малыши в желтых панамках, доложив — каждый сам — дежурной воспитательнице о своем прибытии, бегут на площадку для игр; там уже их сверстники роют лопатками кучу серого морского песка, взбираются на железную горку, гоняются друг за другом. Хироси и Хироми, взволнованно дыша, прибавляют ходу.
— Тише, тише, я не успеваю за вами! — смеется госпожа Мацумото. У ворот стоит молодая воспитательница, встречающая каждого ребенка подчеркнуто низким поклоном, как бы приглашающим поклониться в ответ. Торопливо согнув в поклоне узкие спинки, Хироси и Хироми докладывают о прибытии и тотчас смешиваются с толпой детей.
Вернувшись домой, госпожа Мацумото неторопливо убирает дом, вычищает его до последней пылинки.
Наступает обеденный час. Пришла пора забирать малышей из сада.
Как и большинство японских жен, госпожа Мацумото редко готовит дома. Она полагается на бесчисленные ресторанчики и кафе японской, китайской и европейской кухни. Готовят там вкусно, а цена необременительна: рестораторы закупают продукты по низким оптовым ценам. В одно из таких кафе и зашла со своими детьми госпожа Мацумото. Хироси и Хироми тотчас устремились в угол и уселись за столик, расположенный напротив никогда не умолкающего телевизора.
Кафе тесное, площадью своей оно не превышает европейской комнаты средних размеров. Столики стоят так плотно, что госпоже Мацумото приходится боком пробираться между ними. Хозяйку кафе она помнит еще девочкой, вместе играла с ней когда-то. Но сейчас та встречает их, как, и подобает в приличном заведении, без всякого панибратства, подчеркнуто официальным голосом воскликнув: «Добро пожаловать!»
В кафе во всем полный порядок: хозяйке никогда бы самой не справиться, не помогай ей муж. Они работают бок о бок, с утра до вечера. Так же и во всех других ресторанчиках, аптеках и лавках в околотке, городе и во всей стране. Всякий мелкий бизнес здесь семейный. Волей-неволей он способствует сплочению супружеских пар, компенсируя несовершенство человеческого естества, в соответствии с которым взаимное влечение жены и мужа со временем ослабевает. Из этого хотелось бы сделать вывод, что с введением в нашей стране в широких масштабах семейного подряда количество разводов у нас уменьшится...
Вспоминаю одно из приглашений в дом Мацумото.
...Во главе стола в маленькой гостиной сидел господин Мацумото, одетый в строгое кимоно темно-зеленого цвета. После ванны лицо хозяина дома было свежим, а начинающие редеть волосы тщательно прилизаны. Мы уселись на корточки по правую руку от господина Мацумото, а домочадцы — Эмико, Хироси и Хироми — по левую.
Госпожа же Мацумото не присаживалась вовсе. Одетая для быстроты передвижений по тесному коридору в просторную шелковую кофту и по-матросски широкие брюки, прикрытые кокетливым разовым передником со множеством оборок, она неутомимо путешествовала в кухню и обратно в гостиную, принося и расставляя на столе все новые фарфоровые тарелки, соусницы, крошечные графины для сакэ. Эмико, то и дело вставая из-за стола, помогала ей.
Госпожа Мацумото водрузила на стол электрическую жаровню и, щелкнув выключателем, поставила рядом большое белое блюдо, на котором были фигурно уложены ярко-красные, Тонкие, как бумага, лепестки свежайшего сырого мяса. Их полагалось, подхватив палочками и на секунду прижав к раскаленному чугуну жаровни, обмакивать в соус и отправлять в рот.
— Что, мясо тухлое? — строго спросил господин Мацумото, обращаясь к жене.
— Нет, что вы, только сегодня покупала! — с успокаивающей улыбкой отвечала она, ничуть не обидевшись.
Это был, как ни странно, предобеденный реверанс, обращенный к гостям. Он должен был означать самокритичность, а значит, смирение и кротость всей семьи, издавна воспринимающейся на Востоке как единое целое. Перевести его на русский язык следовало бы так: «Не взыщите за ничтожность моего угощения...»
Тут громко зазвонил телефон, стоявший прямо под локтем хозяина, но господин Мацумото и бровью не повел, словно бы ничего не слышал. Только его жена, тихонько обойдя мужа сзади, осторожно взяла трубку.
— Здравствуйте, бабушка! — радостно вскрикнула она.— Как ваше здоровье?
С полупоклоном она передала трубку мужу, тотчас почтительно сникшему.
— Здравствуйте, мама, как ваше здоровье? — тихим голосом произнес он...
Поговорив немного с матерью, сообщив ей, что дома все здоровы, он положил трубку и вновь принял величественную осанку, горделиво расправив плечи.
Жестом я предложил госпоже Мацумото присоединиться наконец к нам, как и подобает хозяйке дома.
— О нет, мне не положено! — испуганно замахала она руками. Чтобы сгладить минутную неловкость, я спросил господина Мацумото, определил ли он, где вся семья будет проводить свой недолгий ежегодный отпуск. Тот с достоинством кивнул, выпивая рюмку сакэ.
— И где же? — поинтересовался я. Но Мацумото-сан промолчал, словно не расслышал вопроса.
— Мой муж так занят на работе, где ему помнить о таких мелочах! — с извиняющейся улыбкой сообщила из-за его спины жена.
— В этом году мы поплывем на пароходе на Тайвань, оттуда в Сингапур и Гонконг, а затем в Южную Корею... Муж уже заказал билеты,— пояснила госпожа Мацумото, хотя и заказывала билеты, и подбирала маршрут поездки сама, ни с кем, в том числе и с господином Мацумото, особенно не советуясь, ибо это, как и все вопросы, связанные с поддержанием в семейном очаге огня, полностью относились к ее компетенции — жены и хозяйки дома.
После обеда в кафе, оставив детей дома одних, Мацумото-сан пошла на стоянку машин, находившуюся в конце квартала. Там почти все окрестные домовладельцы держат свои автомобили, потому что ни в большинстве дворов, ни на узеньких городских улочках для машин просто нет места. Ей надо было съездить в город за покупками.
