Отвергнутая. Игрушка для Альф - Рин Рууд
— Я немного в курсе о вашем прошлом, — шепчу я, — но мама изменилась…
Взгляд Илины опускается на мою подвеску. Едва заметно хмурится:
— А мастерство не растеряла.
— Мне ее снять?
— Нет, — поднимает взгляд. — Кто бы мог подумать, что от дочери моей соперницы, которая принесла много боли, будет зависеть жизнь моих сыновей. И что я не стану возмущаться против зачарованных безделушек. Какая ирония судьбы.
— Мне жаль.
— И теперь выходит, что судьба мстит Гризе через моих сыновей. Какая мать будет рада тому, что ее дочь скормили двум оборотням? — тихо продолжает она. — Я слышу ее слезы, Тина.
— Со мной все будет хорошо, — неуверенно отвечаю я. — Я вернусь из Леса, и мы уедем. Я, мама и папа.
— Но какой ты вернешься?
— Живой.
Илина вздыхает, вглядываясь в мои глаза:
— Верховный Жрец говорит, что в твоем сердце нет зла, раз твоя молитва вырвала Анрея и Эрвина из лап смерти.
— Если честно, то я не совсем поняла, что тогда произошло, — пожимаю плечами и нервно тереблю бантик на коробочке. — Но да я не хотела, чтобы они погибли из-за глупой истинности.
— Глупой? — приподнимает бровь.
— Да, если можно погибнуть из-за той, которую даже в глаза не видели, — сдуваю локон волос со лба.
— Хотела бы я с тобой сейчас поспорить, Тинара, но… — на переносице появляется тонкая морщинка, — Истинность в случае с моими сыновьями стала наказанием.
— Но они ведь живы.
— Какая это жизнь без Зверя, Тинара?
— Обычная? — тихо спрашиваю я. — Я вот без Зверя живу.
— Ты человек, и была им рождена. А они были рождены волчатами в лесу, — Илина сжимает кулаками. — Волчицей.
— Это как? — удивленно охаю я.
— И ты им не поможешь вернуть Зверя, — игнорирует мой вопрос, а в глазах блестят слезы. — Зверь не принял и не примет тебя. И он не вернется. Ты их можешь ублажить, как разъяренных и упрямых мужчин, но…
Смахивает слезы, закрывает глаза и молчит несколько минут. Карета мягко покачивается, и я вместе с ней. Из стороны в сторону. Я хочу утешить Илину, но мне не позволяет это сделать обида.
Да, я не волчья заклинательница. Что я могу с этим поделать? Мне тоже немного жаль глупых пушистиков, которых взяли и кинули еще до знакомства, но это не моя вина.
— Ладно, — Илина приподнимает подбородок, — что у тебя в коробке.
— Пирожные.
— Дай посмотреть.
— Нет.
Вскидывает бровь.
— Они страшные, — шепчу я. — У меня не только с волками дела не ахти, но и с пирожными.
— Я сама решу, страшные они или нет.
— Сами напросились, — протягиваю коробку.
Илина развязывает бантик и заглядывает в коробку. Лицо ее удивленно вытягивается, и она поднимает растерянный взор на меня.
— Я старалась. Честно, — это все, что я могу ответить.
— Можно, я ничего не буду говорить? — закрывает коробку и завязывает ленты. — С такими успехами ты нескоро вернешься к маме и папе.
— На мне проклятье, — забираю коробку, тоскливо вздохнув, и кладу ее рядом.
— Возможно, ты хитришь, Тина? — Илина подозрительно щурится. — Заключила сделку и не торопишься ее закрывать из-за личных интересов?
— Это каких же?
— Поближе подобраться к моим сыновьям?
— Я не желаю иметь с вашими сыновьями никаких дел, — тихо и возмущенно шепчу я. — Я просто криворукая дура. Вот и все.
— Прости, — Илина отводит взгляд и вздыхает, — я не хотела тебя обидеть. Я очень боюсь и не знаю, что ждет моих сыновей, — вновь смотрит на меня. — Мне остается только попросить тебя постараться… Очаруй, успокой, Тинара. Дай им все, что они потребуют, утоли их голод и прогони тоску. Наша семья не останется в долгу.
Глава 23. Вы потеряли лес
— Да это даже свинья жрать не будут, — говорит Анрей и передает коробку Эрвину.
Сидим в библиотеке у низенького столика, который завален книгами.
— Это обидно, — отвечаю я.
Плакать готова. Мог же быть повежливее, а он сразу о свиньях.
— У нас нет свиней, — отвечает Эрвин, заглянув в коробку.
Медленно моргает, вздыхает и поднимает разочарованный взор на меня:
— Это мало похоже на пирожные, Тина.
Я больше не Сладкая Ягодка, и в братьях нет игривой заинтересованности во мне. Они мрачные и злые. И я их раздражаю своим присутствием.
— Я старалась.
— Серьезно? — Эрвин наклоняет раскрытую коробку, а там просто каша из крема, джема и бисквита. — Старалась? Ты издеваешься?
— Нет, — сердито забираю коробку.
В библиотеку заходит испуганная служанка с подносом в руках. На нем — фарфоровый чайник и чашечки. Мнется у столика, и Анрей одним движением сбрасывает книги со столика.
Служанка ставит поднос, и Анрей вздыхает:
— Можешь идти.
Я невозмутимо разливаю чай, расставляю чашечки и подхватываю ложку. Я сама съем свои пирожные. Побуду свиньей.
— Мы тебя не звали, Тина, — Анрей щурится, когда я погружаю ложку в сладкое месиво. — Почему ты здесь?
— Как интересно, — подношу ложку ко рту, — не звали?
— Нет, — глухо отвечает Эрвин.
— Это все ваша мама, — пожимаю плечами и отправляю в рот пропитанные кремом и джемом кусочки бисквита.
А на вкус реально неплохо. Сладенько, нежно и немного кисленько. Откладываю коробку на колени и тянусь к чашке с чаем под цепкими взглядами братьев. Чувствую себя очень неловко. Во-первых, меня не звали, во-вторых, меня обидели нелестными отзывами о моем “прекрасном” десерте, но они не дождутся от меня слез.
— Мама, значит, влезла? — Эрвин недобро щурится. — Отлично.
— Переживает о своих волчатах, — мило улыбаюсь я и делаю глоток травяного чая.
— Дерзишь? — Анрей усмехается.
— Разве я могу? — отправляю очередную порцию малинового десерта.
Эрвин и Анрей переглядываются, откидываются назад и вытягивают ноги, наблюдая за мной.
— Если вы меня не ждали, то я могу уйти? — облизываю ложку и перевожу взгляд с одного брата на другого.
— Нет.
— Это совершенно нелогично.
— Мы должны были найти смерть в Лесу, Тина, — Анрей постукивает пальцами по подлокотнику.
— Значит, мне не ждать благодарностей?
— Ты ведь совершенно не понимаешь, что натворила, — Эрвин разминает шею с тихим хрустом позвонков.
— Я лишь не хотела, чтобы вы умерли, — цежу я сквозь зубы.
— Лучше бы мы тебя сожрали, — Анрей усмехается. — Толку было бы больше.
— А это уже к вам вопрос, почему вы этого не сделали, — тоже щурюсь в ответ. — Это вы пошли против Зверя, который хотел мяса и крови. Почему?
— Опять дерзишь, — усмехается Эрвин, и его глаза темнеют.
— Желание порезвиться с Ягодкой перевесило голод и кровавый раж, — Анрей задумчиво поглаживает кадык. — Песенки пела, телом голым дразнила… На это ведь был расчет? И он сработал.
Опускают взгляд на мою
