Судьба в руках твоих - Ена Вольховская
На последнюю фразу Йозэль мысленно усмехнулся. Да, поменялся. Как минимум, стал слепее на оба глаза! Радикально отказался от своего воровского прошлого, так сказать. Сейчас ему просто нет дела до золота столицы. Он приходил сюда, как ребенок в конфетную лавку — только руку протяни, и слава и богатства упадут к твоим ногам! Теперь же он чувствовал себя попрошайкой, неприкаянной душой, ходившей от дома к дому в надежде хотя бы на время вернуть утраченное. В сих горестных думах он даже не заметил, как Ясмин остановился, оттого легонько ткнулся ему в спину.
— Простите, — пробурчал Йозэль, потерев переносицу.
— Прибыли… — стражник вдруг замялся. — Эм… святой брат? Прости уж, юноша, я не силен во всех этих духовных вещах.
— Ничего страшного, — покачал головой Йозэль, солнечно улыбаясь.
— Да чего уж тут может быть страшного? — фыркнул Берни. — Мы ж даже не знаем, точно ли он монах… — Ясмин куда-то дернулся, а следом послышался глухой удар, и Берни, хватая ртом воздух, возмутился: — Да ты чего?! Я ж серьезно! Его ж так командирша назвала, а ты и заладил: «монах, монах»! Тьфу! Твоя дурья башка во что угодно поверит. А мне вот кажется, что вы, юноша, уж больно молоды для странствующего монаха!
Йозэль от внезапной нападки аж глаза под лентой открыл. На деле его отношение к религии не меняло в сложившейся ситуации ничего — он по-прежнему был «несчастным калекой, которому требовалась помощь». Но подыграв однажды, останавливаться было уже нельзя. Роль стоило отыграть до конца, дабы не привлекать к себе лишнего внимания.
— Вы правы, — он вновь смиренно склонил голову, — я не монах. Монахам пристало проводить жизнь вдали от мирской суеты, вознося молитвы своим богам. Я же простой адепт, путешествующий в поисках просветления, — Берни тут же замолчал и что-то буркнул себе под нос, а Ясмин, якобы со знанием дела, согласно замычал и ткнул товарища в бок. — А теперь, с вашего позволения, я бы хотел пройти внутрь. Уже довольно холодно, а мои одежды совсем не пригодны для такой погоды.
Йозэль развернулся туда, где, как ему казалось, должен был находиться вход, но рука его нелепо рассекла пустоту. В следующую же секунду Ясмин распахнул дверь и легонько подтолкнул парня в нужном направлении, не забыв предупредить о порожке. Парень благодарно кивнул и с удовольствием окунулся в тепло помещения, вопреки ожиданиям даже близко не похожее на «Розу». Йозэль затормозил у входа, почувствовав тонкий аромат парфюма, смешивавшийся с запахом травяного настоя. Ни еды, ни алкоголя, ни шумных посетителей. Лишь чайная чашка легонько звякнула о блюдце, отодвинулся, заскрежетав по полу, стул, и приятный женский голос огласил:
— Добро пожаловать в гостиный дом «Врата в осень»! Мы всегда рады новым гостям! Чем я могу вам помочь?
Стражник вновь подхватил Йозэля под руку и довел его до невысокой стойки, из-за которой поднялась управительница. Парень тут же склонил голову, приветствуя женщину, и стал неловко ощупывать себя в поисках кошеля.
— Молодой священник, — склонившись к управительнице, прошептал Ясмин, — слеп как крот. Скажите, дорогая, — добавил он в тон немного игривости, — могут ли два стража порядка передать его в ваши заботливые руки?
Йозэль незаметно фыркнул, но продолжил копаться в складках ткани, будто ничего и не слышал. На самом деле парень прекрасно помнил, где находился кошель с его гонораром, но светить золотом «адепт, ищущий просветления» не собирался — вопросов много возникнет да и неизвестно, во сколько ему обойдется лечение. Однако, чем дольше Ясмин говорил с управительницей, едва сохранявшей самообладание, выслушивая топорные комплименты, тем сильнее укоренялась в голове мысль, что это далеко не дешевая гостиница. О чем только думал этот стражник, приводя его сюда?! Решил покрасоваться перед барышней? Чудно! Вот только что теперь с оплатой делать?
— Комната на первом этаже будет стоит десять серебряных монет за сутки, — спокойно и доброжелательно произнесла управительница.
Десять серебряных?! Они, что, в гостинице на центральной площади? Откуда такие расценки? Йозэль откровенно запаниковал, и всякие остатки благородства слетели, позволив проскользнуть в голову не слишком благонравной идее. Чуть подрагивающими руками он достал свой кошелек, в котором отродясь не водилось столько серебра, и со скорбной миной протянул его управительнице.
— Скажите, госпожа, хватит ли здесь денег хотя бы на ночь. Эти добрые господа и так потратили на меня слишком много времени, мне не хотелось бы беспокоить их еще.
В холе гостиницы повисло неловкое молчание. Женщина, жаждавшая поскорее вытурить приставучего стражника, даже не сразу обратила внимание на гостя, которого тот привел. В смешанных чувствах стражники переглядывались с управительницей, пока Йозэль продолжал стоять, склонив голову и вытянув кошель на обеих руках, и мысленно проклинал их медлительность. Наконец, тряпичный мешочек подняли с его ладоней. Скудные запасы меди и серебра зазвенели в руках управительницы, когда та вновь надолго замолчала.
— Д-да, — голос ее заметно дрогнул: денег совершенно точно не хватало, но выставить слепого юношу на улицу просто рука не поднималась. — Подождите немного, я запишу вас и покажу комнату.
Раздались удаляющиеся шаги женщины. Ясмин грузно проследовал за ней
— Сколько не хватает? — шепотом спросил он. — Давайте, я доплачу, раз уж сам притащил его к вам.
— Играйте в благородство в другом месте, Ясмин, — так же шепотом ответила управительница. — Вы мне нисколько не интересны, и я бы предпочла, чтобы вы в принципе перестали приводить ко мне… кого бы то ни было!
Ясмин тяжко вздохнул и отошел. Об столешницу ударилась россыпь монет.
— Что ж, господин адепт, бывайте! — радостно произнес он, будто никакого разговора за стойкой и в помине не было. — Может, напоследок скажите какое напутствие, до которого просветились?
Йозэль чуть пошатнулся под тяжестью чужой руки и повернулся к стражникам лицом. Он ненадолго замолчал, будто вглядываясь в собеседника. Пару минут он стоял с самым одухотворенным лицом, внутри кипя и содрогаясь от ужаса. Напутствие? Какое еще напутствие?! Может, еще благословить на любовь да богатства? Вся жизнь проносилась в сознании Йозэля, но в ней не было никаких бесценных знаний, которые он мог бы поведать Ясмину. Вдруг, когда паника в душе Йозэля перешла все мыслимые границы и грозила вот-вот сорвать с него всю маскировку, в груди словно что-то шевельнулось, и губы против воли произнесли:
— Не стоит бездумно доверять тому, что видишь. Часто за самым благородным ликом стоят недобрые намерения, — он сказал это и осекся, едва удержавшись от того, чтобы
