Пришествие Антихриста - Виктория Александрова
— Вы что, все здесь? — удивился Антихрист.
— Нет, — махнул рукой Гнев, нарезая круги вокруг пентаграммы. — Решили, что поедем я и Зависть, но Гордыня сказала, что не имеет права пропустить такую движуху, а Похоть слишком о тебе беспокоился…
— Ладно, давайте вы меня освободите, и мы выберемся отсюда…
— Если бы это было так легко… В пентаграмму заходить — себе дороже, — вздохнула Зависть, перебросив нож из одной руки в другую. — Но мы что-нибудь придумаем, правда.
— Может, ты ножичком поскребёшь краску? — предложила Гордыня.
— Кажется, это необычная краска. — Гнев присел и пристально взглянул на начерченный символ. — В ней явно что-то намешано… Да уж, эти охотники не так просты.
Антихрист почувствовал, что у него затекли ноги от долгого сидения. Он вздохнул, судорожно размышляя над тем, как ему выбраться, и вытянул обе ноги в надежде их размять. Тут кресло в очередной раз протяжно скрипнуло, покачнулось и…
Антихрист приземлился прямо лицом на пол. А пол был пыльным и грязным, да и, плюс ко всему, измазанный в этой особой краске… Словом, было больно. Зато, оклемавшись, Антихрист обнаружил, что лежал вне пределов пентаграммы. Странно, как такая нелепая случайность помогла ему выбраться.
— Да уж, громко ты упал, — вздохнула Зависть, поддевая лезвием верёвки. — Держу пари, что эти ребята нас уже услышали.
Она не ошиблась. Буквально через полминуты в помещение ворвались ошалевшие охотники, с оружием в руках и в целом настроенные очень агрессивно.
— Ой, — сказала Гордыня, случайно оказавшаяся стоящей ближе всех к охотникам.
Даша тут же поспешила прицелиться и выстрелить, но пуля, попавшая в шею демонице, хоть и оставила маленькую круглую кровоточащую ранку, но никакого вреда не причинила.
— Чёрт, я же кровью свитер заляпаю, — буркнула Гордыня. — А это мой любимый цвет!
— Ну уж извини. — Даша, ядовито ухмыльнувшись, сделала ещё два выстрела, впрочем, понимая, что только зря тратит патроны. — Что же вы за твари такие, а? Ничем вас не возьмёшь!
— Мы демоны, дорогуша. — Это произнёс стоявший позади неё Похоть.
— И этот тоже? — Даша кивнула в сторону Антихриста.
— Не, он круче… — пожал плечами Похоть, упорно игнорировавший все знаки Максима, призывающие к молчанию.
Напомню, что Антихрист был воспитанным мальчиком. Сначала его воспитывали Люцифер и Абаддон, потом — приёмные смертные родители. И те, и те воспитывали очень хорошо, запрещали ругаться, драться и прогуливать уроки в демонской (а потом и обычной) школе. Но сейчас ни тех, ни других поблизости не было, к тому же, Максим надеялся, что Гордыня со товарищи стучать на него не будут.
Поэтому он выругался. Грубо, грязно и непристойно. Выругался одним словом, но вложил в него всю палитру тех эмоций, что бурлили в нём сейчас.
После того, как он это сделал, все, кто находился в помещении, уставились на него удивлёнными взглядами, будто только что обнаружили, что он здесь.
— Вот молодец! — воскликнул Гнев. — Я одобряю. А теперь давай… — И он кивнул на Диму, стоящего близко к Антихристу и кидающего на ошалевшую Дашу умоляющие взгляды.
— Но в нём наверняка сотка килограммов мускулов…
— А в тебе — семьдесят пять килограммов ярости!
Антихрист пожал плечами, поднял с пола первую попавшуюся железяку (это оказался древний ржавый гаечный ключ) и бросился на охотников.
Драка вышла знатной.
В воздухе мелькали арматуры, лезвия, гаечные ключи, обломки каких-то досок с гвоздями… Даша потеряла свой пистолет, на куртке Зависти перестало хватать нескольких шипов, а Гневу порвали его любимую футболку с группой «Металлика». И да, любимый свитер Гордыни таки вымазался кровью и из фиолетового приобрёл какой-то непонятный коричневатый цвет.
Похоть — единственный, кто не вмешивался в драку — то и дело подбадривал своих, подавал им выпавшее из рук импровизированное оружие и тревожно вскрикивал, когда кому-то, особенно Антихристу, грозила опасность.
И закончилось всё бегством охотников.
Глава тринадцатая, в которой Антихрист сидит в блокаде и не только
Лень подошла к окну и вздохнула.
— Нет, они не уехали.
Зависть закатила глаза, а Антихрист сделал ещё более расстроенный и испуганный вид, чем раньше.
— Вы уверены, что это точно ангелы? — крикнула Гордыня из ванной, в которой уже битый час пыталась отстирать свой свитер.
— Нет, блин, агенты ЦРУ! — вспылила Алчность. — Если у них нет крыльев, нимбов и арф, это ещё не значит, что это не ангелы!
— Да ты только вглядись в их рожи! — поддержал её Гнев. — Они явно намерены торчать тут сколько потребуется, хоть вечность, лишь бы ты к ним вышел.
Антихрист молчал. Ангелам на него настучали явно охотники — больше некому. Не следовало их отпускать, надо было поймать и… ну, например, отправить к папе. Но тогда они с ребятами были слишком раззадорены дракой и обрадованы победой, чтоб подумать об этом. А когда вышли из того странного помещения — охотников и след простыл.
Следующим утром около дома Антихриста появилась большая чёрная машина, из которой вышла пара человек и неизвестно сколько ещё осталась сидеть внутри. За пару часов «караул» не менялся: вышедшие из машины предположительные ангелы нарезали круги вокруг дома, но в подъезд не заходили. И машина не уезжала. Что самое странное, кроме них, на улице не было никого: не проезжали на велосипедах дети, не выходили на скамеечки бабушки и мамаши с колясками…
Антихрист изо всех сил, применяя все свои способности, старался мысленно достучаться до отца, но Люцифер его не слышал. Он пробовал звонить Лилит (хорошо, что успел записать её номер), но та не отвечала, а приёмные родители вообще были вне зоны доступа. Поэтому Максим совершенно не представлял, что ему делать.
— У нас заканчивается провизия, друзья и подруги, — угрюмо сообщил вышедший из кухни Чрев.
— Как?! — воскликнула Алчность. — Мы же буквально позавчера ходили с Максимом по магазинам…
— Нас тут восемь, милая, — заметил Похоть. — И среди нас Чрев.
— У нас осталась всего пачка макарон, несколько помидорок и… Я же говорил вам брать килограмм, не меньше! — Чрев явно злился, но всё же старался держать себя в руках — ссориться сейчас ни к чему.
Алчность покраснела и ничего не ответила.
— Ты же демон чревоугодия, — заметил Антихрист. — Неужели ты не можешь создавать еду из ничего?
— Я могу вызывать лишь чувство голода и, наоборот, насыщения, — пожал плечами Чрев. — Алчность
