Болевой порог. Вторая чеченская война - Олег Палежин
– Товарищи военные, – обратился к ним сержант, – Макей «ништяки» уже раздавал?
– Нет ещё, – не отвлекаясь от игры, ответили те.
– Слава богу, – обрадовался Серёга и побежал строить своё отделение.
Ниже по склону хребта в «секрет» заступили контрактники. Пока не наступила ночь, они разожгли костёр и разогрели пару банок тушёнки на углях. После приёма пищи ещё раз убедились в полном боекомплекте и работе радиостанции. Проверять сигнальные ракеты и растяжки Макеев запретил. Лейтенант сам лично их ставил и сам лично снимал, когда взвод покидал позиции.
Коваль и Соломин знали друг друга всего три недели. Познакомились ещё в расположении части до отправки на Кавказ. Люди делают это не потому, что симпатизируют друг другу, а из-за необходимости решать поставленную задачу. Разница была во всём – и в возрасте, и в характере. Но это никогда не мешало относиться друг к другу с уважением и должным вниманием.
– Неуютно как-то на склоне сидеть, – подметил Соломин, – минами могут обложить.
– Сидим где сидим. Это безопаснее, чем в низине, в низине с двух высот обстрелять могут. Что-то часто болеет у нас пехота! – сказал Андрей, – может, симулируют?
– Навряд ли, – закуривая папиросу, ответил Юра, – все болезни от ног да от головы идут. А голова и ноги сейчас в экстремальной ситуации находятся. Вот и страдают пацаны от болячек всяких.
– Слух по полку идёт, что со дня на день молодое пополнение привезут откуда-то с Урала. Вот и посмотрим на богатырей, – засмеялся Андрей.
– Там такие же люди живут, – серьёзно ответил Соломин, – может, только повыносливее будут. Их с малого детства родители по болотам за клюквой и брусникой гоняют. На охоту и рыбалку мастера. А вот воевать… Воевать – тут другое…
Когда стемнело, бойцы перешли на шёпот. Андрей рассказывал о непростых отношениях с любимой девушкой. Юра подбадривал бойца тем, что двадцать три – это не возраст и всё ещё впереди. Соломин говорил о том, что бывают проблемы и посерьёзнее любовных драм. О том, что самые трудные времена в отношениях наступают в браке. Когда рождаются дети, и пара живёт не для себя, а для потомства. Когда поддерживают друг друга из-за потери работы. Вместе находят выход из непростых семейных ситуаций. Под плащ-палаткой и тусклым светом карманного фонаря Юра показывал фотографии детей. Андрею становилось легче от понимания всей несерьёзности любовных перепалок с девчонкой. Он видел, как дрожали пальцы Соломина, когда он гладил улыбающиеся лица мальчика и девочки на фотокарточках. Видел спокойное и заботливое лицо супруги Соломина и то, как они держат друг друга за руки. Ему стало немного стыдно от своих мальчишеских откровений, и он попытался сменить тему разговора.
– Как ты думаешь, Юра, мы победим? В первую чеченскую всё мирным договором закончилось. Значит, все жертвы напрасны были, и пацанов угробили, и мирных жителей не спасли.
– Конечно, победим, даже не сомневайся. Народ устал, и армия устала от унижений. Воюют против нас в основном арабы, турки и прочая шваль, – металлическим голосом твёрдо сказал Соломин.
– Я вот ещё что хотел спросить, – смущённо улыбаясь, тихо сказал Коваль, зная, что напарник не видит его лица, – что с боевыми делать?
– Как что? Сдурел, что ли? – оживленно затараторил Юра. – Жильем обзаведись, конечно. Хоть квартирой, хоть домом. Я понимаю, что такая сумма может любому голову вскружить, но деньги с умом тратить нужно. А кабаки и девки никуда от тебя не денутся. Было бы куда даму привести. Уж потом сам решай, жить с ней или нет. Машину купишь позже, я вижу, ты парень с башкой. Работу найдёшь, учебу начнёшь, и всё в порядке будет. А понравится здесь, так пожалуйста, заключай ещё один контракт.
Андрей долго думал и потом сказал:
– Нам бы пулю шальную не поймать.
Титов улыбался во сне. До подъёма оставалось полчаса. За ночь ктото измазал его лицо зубной пастой и пришил брюки к плащ-палатке, на которой тот спал. Боец, ещё толком не проснувшись, выскочил в таком виде по нужде и попался на глаза взводному.
– Вот куда ты гуманитарную помощь расходуешь, Титов, – крикнул незлобно Макеев, отвлекшись от разговора с разведчиками.
– Здравия желаю, товарищ лейтенант, – ответил сонный сержант, шагая неровной походкой к нужнику.
Тут уже смеялись все – и пехота, и разведка, и танкисты, прикомандированные к третьему взводу. Серёга заметил изменения во внешнем виде только после того, как оправился. Быстрым и ровным шагом он спустился в блиндаж, придумывая в уме наказание, но блиндаж был пуст. Умывшись водой из фляги, которую с вечера притащили бойцы, сержант стал вспоминать, кого поставил на пост последним.
– Бригадир, – злобно произнёс вслух Серёга. Сержант залез в вещевой мешок бойца и обнаружил там полупустую пасту, которую раздали только вчера.
В блиндаж вошёл Макеев. Он обвёл жилище взглядом на предмет чистоты и посмотрел на Титова.
– Ты умылся, воин? Чего сидим? Кого ждём? Иди проверку своего отделения организуй, и механика машины 055 ко мне.
– Есть, товарищ лейтенант, это я с радостью, это я мигом, – сержант вскочил на ноги и рванул к выходу.
– Где же ты, Бригадир? – нараспев мурлыкал довольный Титов, разминая кулаки перед боем.
Разведка засекла перегруппировку противника в районе аэропорта Северный. С этой информацией они прибыли в штаб полка. Ближе всех к аэропорту стояла седьмая рота, а точнее, третий взвод лейтенанта Макеева. Поэтому наверху решили, что доставку разведки и арткорректировщика обеспечит его подразделение. Место наведения артиллерийских батарей офицеры согласовали по карте. Но в поражении целей нужно было убедиться визуально, для чего Макеев выделил одну БМП. Аэропорт и его инфраструктура отлично просматривались с позиций роты.
С помощью бинокля или прицела СВД можно было вести сносный обзор, не приближаясь на опасное расстояние. Бойцы проверили оружие, попрыгали на дорожку и уселись на машину. Прибыв на место, спешились, оставив машину с экипажем в укрытии. С ветром повезло, он уносил в сторону дым горящего нефтепровода. Наводчик приготовился к стрельбе, механик заглушил двигатель, а командир машины включил узел связи, расположенный в башне. Для стрельбы боевой машины пехоты водитель оставил включёнными аккумуляторные батареи. Через двадцать минут связному артиллерии пришли координаты. Воздух содрогнулся раскатами грома. Парни выскочили из машины наружу, с интересом наблюдая, как далёкие клубки огня перепахивают территорию взлётной полосы. Огонь перенесся на аэропорт и авиационные ангары. Взрывы сопровождались чёрным дымом, что означало прямое попадание по цели.
Разведчики вернулись довольными, но командир группы был серьёзно озабочен. Выяснилось, что под огонь нашей артиллерии попали расчёты гаубиц Д-30. Основная часть колонны рассредоточилась и ушла в город. Две машины зенитных установок чудом проскочили между разрывами снарядов. Разведка не предполагала такой серьёзной подготовки противника к обороне города. Если в первую войну мы прекрасно знали, чем вооружён противник, то во вторую приходилось много раз удивляться от очередного трофея. К примеру, такие находки, как АКА-74 с подствольным гранатометом ГП-30, вызывали просто зависть у офицеров.
– Как прокатились? – поинтересовался Макеев у своих подчиненных.
– Не без интереса, товарищ лейтенант, – ответили бойцы.
– Мы их к себе заберём, – пошутила разведка.
– Нам самим такие нужны, – ответил лукаво взводный, – у вас бронетранспортёр имеется, вот его и эксплуатируйте.
Ночью вновь озарили небо осветительные ракеты. Они медленно спускались на своих парашютах под гулкие залпы миномётов.
У печек-буржуек грелись бойцы, пришедшие с дежурства. В блиндаже первого взвода запела гитара, которую привезли разведчики. Тем, кому не спалось, приходилось писать письма домой. Больше развлечений на фронте нет. Даже колоду игральных карт раздобыть не так просто. Свет из печи освещал пары кирзовых сапог у глиняных лежанок. В блиндажах завелись сверчки, нагоняя сон на солдат. В «секретах», укутавшись в плащ-палатки, ожидали
