Кремлевские звезды - Дмитрий Ромов
После больницы я еду к Скачкову, а Большак возвращается к себе. Тимурыч занят формированием организации, дел у него сейчас невпроворот. Скоро начало учебного года и надо всё успеть обустроить и людей набрать, а желающих у него довольно много. Это как раз хорошо.
Конечно, люди непроверенные, не ставшие частью братства, но на некоторые задачи уже вполне пригодные. Например, на усиление охраны нашей разливочной базы. Мы обсуждаем, кого отправить на работу и как лучше это всё организовать, когда приходит Паша Круглов, ждавший меня в машине.
— Большак звонил, — говорит он. — Сказал, что в Спортпромторг груз пришёл.
Блин, бункер не готов ещё… Ладно, сложим пока в бане.
— Поехали, Виталий Тимурович, — киваю я и встаю.
Скачков, не говоря ни слова, тоже поднимается и начинает закрывать своё хозяйство. Мы выходим, я отпускаю Пашу с Игорем и уезжаю со Скачковым. Мы едем к Облпотребсоюзу. Там я нахожу Большака и он показывает мне «зилок», стоящий во дворе.
Я забираюсь в кабину к водителю. Сам дядя Юра садится в «Волгу» к Скачкову. В операции участвуем только мы, самые доверенные лица. Мы выезжаем в сторону базы стройматериалов в нашу штаб-квартиру. Загоняем грузовик во двор и выгружаем из него свой груз. Водитель сидит, не выходя из кабины.
Сначала приходится вытащить палатки, котелки, туристское снаряжение, кеды и прочую дребедень, а потом уже появляются наши ящики с нелепыми наклейками «Клюшка для хоккея с мячом».
Мы оттаскиваем «клюшки» в сторонку и загружаем обратно в кузов весь остальной хлам. Грузовик уезжает, мы запираем за ним ворота и затаскиваем ящики в баню. Блин, втроём, да ещё и с учётом больного плеча, работёнка та ещё.
— Ну что, товарищи, — говорю я, вытирая лоб ладонью, — посмотрим, что тут у нас за клюшки?
Всё чётко, в соответствии с оформленным заказом и переданными денежными средствами. Десять китайских АКС со складными прикладами, type 56−1, трофейные. Три нагана, четыре ТТ, один бесшумный ПБ на базе «Макарова», один гранатомёт и одна американская М-16, положенная в качестве подарка, вероятно. Я её не заказывал и не оплачивал. Ну, и боеприпасы.
— ТТ китайские, — говорит Сачков, осматривая арсенал.
— Не, не должны, я просил наши, советские.
— Вот этот точно китайский… А эти… Эти наши, да, но старые, довоенные ещё.
— Как знаете? — спрашивает Большак.
— Да вот, по насечкам на затворе. Тут они редкие, чередующейся длины и глубины, а сейчас делают частые и одинаковые. Вот эти чёрточки. Надо бы их проверить все.
— Тир нужен, — киваю я. — В хозяйстве вашем тир предполагается?
— Ну, я предварительно в училище договорился, с батей твоим, кстати, что будем приходить стрелять.
— А в ДОСААФ?
— Не разговаривал ещё, надо провентилировать.
— Короче, надо как-то по одному стволу всё это проверить. Собаки, китайский ТТ подсунули.
— Ну, так и калаши все китайские.
— Это да, наши нельзя было. Потом, может быть, в следующие разы…
— Ладно, — кивает Скачков. — Где оружейку будем устраивать?
— Пока в дровяник положим и поленьями закидаем, а когда место подготовим, перенесём. Надеюсь, через несколько дней уже.
Я выбираю один ТТ и засовываю за пояс сзади. Блин тяжёленький, конечно. Если выпадет, беда будет. Надо, сделать бумагу с заявой, типа нашёл, иду сдавать в милицию. У меня в девяностые был кореш, Санёк, он несколько лет так ходил. С пушкой и бумажкой. Правда, когда его приняли, бумага эта, не очень помогла, но там помимо ствола ещё другие вопросы были. Нервы ему изрядно помотали, но посадить так и не посадили. Не зря у него кличка Зорро была.
Закончив с тяжёлой физической работой, мы уезжаем из ставки. Завозим домой Платоныча, и, поскольку парней я уже отпустил, я прошу Скачкова подкинуть меня к «Кавказской кухне». Цветовские там постоянно тусуются. Пока его нет, придётся пообщаться с ними.
В это время кафе полное. Контингент, конечно, специфический, лихой и дерзкий. Но не весь, вперемешку с какими-то совершенно ботаническими ниишниками и их жеманными дамами.
Вместе с клубами дыма в воздухе переливается напряжение, каждую секунду готовое вылиться в конфликт. Пьяно смеются девушки, производящие впечатление опытных и доступных. Вокруг них крутятся здоровые парни с хищными и пропитыми глазами.
Рожи те ещё. Юный комсомолец, хоть и со стволом за поясом, выглядит здесь довольно чужеродно. Я останавливаюсь посреди зала, привлекая заинтересованные взгляды любителей докопаться.
— Не меня ищешь, миленький? — хрипло смеётся над ухом довольно молодая девка с начёсом и яркими бирюзовыми тенями.
— Э, чё-то я не понял-на! — тут же доносится недовольный пьяный бас. — Ты чё, сука, бабу мою лапаешь⁈ Иди сюда-на!
Девка хохочет, чувствуя себя, должно быть, роковой, желанной и привлекательной. Я снимаю с себя её руку и молча направляюсь к столику, где сидят Карп и Михась толстый, жилистый коротко стриженый кент с бесцветными бровями и ресницами. За всё время ни разу не видел на его лице улыбки.
— Здорово, пацаны, — киваю я, и в тот же момент на плечо мне ложится тяжёлая рука.
— Ты чё, сука, не понял? — говорит обиженный ухажёр, чья возлюбленная только что вероломно меня ласкала.
Навстречу ему тут же поднимается Карп, один из лейтенантов Цвета. Он немного полноват, лицо его выглядит мясистым, а добрые глаза и толстые рыбьи губы производят обманчивое впечатление. Впрочем, мой внезапный преследователь сразу всё понимает правильно и мгновенно исчезает.
— Здорово, Бро, — кивает Карп.
— Здорово, — вторит ему Михась толстый и протягивает руку, изукрашенную перстнями.
Я немного беседую с ними на общие темы, типа как дела и не слышно ли новостей от Цвета, а потом задаю вопрос, ради которого пришёл:
— Мне нужен Вован Загрёб. Не знаете, как его найти?
— Чё за Вован такой хитровы**анный? — спрашивает Карп.
— Хозяин города, говорит, и всей области походу, — пожимаю я плечами. — Вот хочу поспрашивать у него, чё почём. Как жить теперь при новой власти.
Карп ржёт, а Михась толстый остаётся максимально серьёзным.
— Я слыхал про него, — кивает он. — Клоун в натуре. Говорят, в Кировском зависает, двинутый на всю голову. Баб портит, беспредельничает, но мне не попадался, дорожку не перебегал.
— Можешь узнать, как его повстречать? Где там в Кировском искать его?
— Спрошу у пацанов. Но так-то не обещаю. Серьёзные люди с ним дел не имеют.
— Спроси.
Парни уже собираются уходить, поэтому мы выходим вместе. Они идут к своей «шестёрке», а я к двадцать первой «Волге», где скучает Скачков.
Я делаю несколько шагов, как от дверей раздаётся:
— Э, слышь, фраерок. Куда разогнался!
Отелло, как есть Отелло. Я разворачиваюсь, и этот ревнивец, ищущий приключений, кидается на меня.
— Чё тебе надо, дурень? — спрашиваю я его.
Он рычит и выбрасывает в мою сторону приличного размера кулак. С небольшую дыню. Колхозницу. С ребёнком решил расправиться? Ну, ты храбрец, твою за ногу. Лови тогда. Я ставлю элементарный блок, отбиваю его руку и бью нижней частью кулака, основанием, по его роже, по удивлённой и обескураженной роже. Правой рукой по правой скуле. Как молотом. Бум! Плечу больно, вообще-то.
Его ведёт, коробит и корёжит, но парень он крепкий, так что остаётся стоять на ногах. Ресницы только хлопают, как крылья бабочки, и губы бесформенно расползаются, будто он сейчас расплачется.
Чтобы поставить точку, мне приходится вбить колено в его звенящую бубенцами бездну и легонько, буквально мизинчиком, толкнуть. Он падает, тихо воя.
Михась с Карпом, двинувшие было мне на подмогу, останавливаются и, переглянувшись, возвращаются к своей машине. Я тоже иду к своей. Возлюбленная поверженного титана истошно вопит, стоя на крыльце:
— Убили!
Скачков заводит мотор и не говорит ни слова о проведённом мной поединке.
— Виталий Тимурович, — нарушаю я молчание минут через пять. — Дела закручиваются, и если сейчас ещё можно выскочить из поезда, то совсем скоро это станет практически невозможно. Я вас в этот поезд затащил, а поговорить по душам не поговорил. Не спросил даже, вы ехать-то желаете? Это, признаюсь, исключительно из эгоизма, вернее нет, это из страха, что вы откажетесь. А так вроде всё само собой получается, и куда вы теперь уже денетесь. С подводной лодки. Но нет. Если хотите, выходите из игры. Мне без вас будет в разы труднее, но я держать вас не буду. Понимаю, дело слишком рискованное, да и цель какая? Я вот хочу будущее изменить, не смейтесь только. А вам это всё зачем? Явно не ради денег, насколько я смог
