Обманутая жена - Мила Реброва
Как иначе я могла объяснить то, что почти не нервничала – не считая небольшой панической атаки, когда врач прикоснулся ко мне? Арман присутствовал на каждом проводимом тесте, держа меня за руку или успокаивающе поглаживая по волосам.
Даже во время неприятной процедуры по проверке чего-то там, что я не запомнила, он умудрялся поддерживать меня, отвлекая разговором.
– Стопроцентного зрения не обещаю, но шансы весьма неплохи, – начал врач на английском. Хорошо, что в свое время я выучила этот язык и теперь с легкостью могла понять весь его разговор с Арманом. – Понадобится не одна операция и восстановление, также ряд условий, необходимых для хорошего исхода…
Судорожно вздохнув, я попыталась сдержать эмоции от вспыхнувшей во мне надежды. Я так хотела снова видеть! Не могла больше оставаться заключенной в собственном теле! Неужели это действительно станет возможным благодаря Арману?!
– …очередь…
– Ни о какой очереди не может быть и речи! – бесцеремонно прервал врача Арман.
Задумавшись, я пропустила весь разговор и теперь с интересом прислушивалась к нему.
– Мне казалось, мой друг достаточно ясно объяснил вашему начальству, что ждать мы не намерены. Хайсам достаточно вкладывает в эту клинику, чтобы не стоять в очереди, – непримиримо продолжал Арман тоном, от которого все волоски на моем теле встали дыбом.
Хорошо, что он никогда не использовал его при разговоре со мной.
* * *
– Ты был очень груб, – заметила я при выходе из больницы.
Бедный врач явно был напуган напором и угрозами моего спутника.
– Люди должны знать свое место.
Теплые руки внезапно развернули меня, прижимая спиной к машине, а грудью к своему каменному торсу.
– Иди ко мне. Дай мне на себя посмотреть, – прошептал Арман низким голосом, проводя носом по моей щеке. – Ты была сегодня очень хорошей девочкой, – затрагивая неизвестные для меня ранее чувства, прошептал он. – Расслабься, никто нас не видит, Очаровашка. – заметив мое напряжение, мурлыкнул он.
Ох, если бы я думала об окружающих! Стыдно признаться, но я даже не задумалась о том, что за нами могли наблюдать. Мне было так хорошо от его нежных ласк, что я совершенно забыла об окружающем нас мире, словно мы были только вдвоем в моем темном царстве.
Арман согревал мою душу своими словами и прикосновениями. Как кто-то может стать таким близким за такое короткое время? Разве так бывает?
– О чем ты думаешь? – спросила я, прежде чем успела подумать.
– О том, что очень скоро эти янтарные глазки посмотрят на меня с осознанностью, а не с пустотой, – нежно накрывая мои губы своими, прошептал Арман, уводя землю у меня из-под ног.
Вот как он это делал? Как такой мужчина, как он, мог проявлять столько нежности и ласки? И почему мои губы трепетали под напором его губ? Почему я расслаблялась и плыла, поддаваясь его близости и забывая обо всем на свете?
У меня не было ответов на все эти вопросы, я просто наслаждалась моментом, приняв поцелуй и растворившись в нем без остатка.
Сильные руки обхватили мое лицо, наклоняя голову так, чтобы иметь больший доступ к моим губам. Арман ритмично ласкал меня своим ртом, щекоча бородой подбородок, отчего приятные импульсы прокатывались по всему моему телу. Его близость была восхитительно опьяняющей.
Когда руки обхватили меня за талию, прижимая к крепкому накачанному телу, я вздрогнула, но ничего не предприняла для того, чтобы освободиться из этих стальных объятий. Каким-то шестым чувством знала, что Арман не представляет для меня опасности.
Даже чувствуя, как сильно он возбужден, знала, что он не станет заставлять меня делать что-то, к чему я не готова. И даже его возбуждение теперь не пугало меня. Больше всего на свете я хотела быть способной принять его без страха и сомнений. Позволить ему сделать то, чего он так сильно хотел от меня. И это до трясучки пугало меня!
Как это возможно, чтобы мои чувства переменились за столь короткое время?
* * *
– Ты какая-то тихая. Волнуешься из-за операции? – спросил Арман, вырывая меня из моих мыслей.
После нашего поцелуя на парковке я чувствовала себя странно и замкнулась в себе, слишком шокированная охватившими меня чувствами и желаниями.
Он отвез меня в какой-то ресторанчик, отбросив все возражения насчет общественного места, заявив, что мы будем только вдвоем в ВИП-кабинке.
Я лишь пожала плечами на его вопрос, не зная, как вести себя дальше. То, какое я имела о нем представление, и то, кем он являлся на самом деле, очень сильно отличалось друг от друга и вводило меня в ступор.
– Или еда не нравится? – продолжал расспросы Арман. – Заказать что-нибудь другое?
– Нет, мне нравится жаркое, – ответила я, аккуратно поднося к губам наколотый на вилку кусочек мяса. – Просто… – попыталась объяснить ему свое состояние. – Мне просто нужно время, чтобы переварить всё происходящее, – наконец нашла я нужные слова.
– Надеюсь только, что происходящее тебе нравится, – как-то странно заметил Арман. – Открой рот, – последовала неожиданная просьба.
– Зачем? – тут же спросила я.
– Хочу, чтобы ты попробовала мое блюдо.
Я подчинилась, не став спорить и открыв рот в ожидании угощения. После того как он кормил меня вчера ночью после кошмара, это стало для меня не так сложно.
Он поднес к моим губам что-то напоминавшее лепешку, обмакнутую в острый соус. Мужские пальцы прошлись по губам, прежде чем исчезнуть, чем вызвали приятное покалывание в моем теле. Не знаю, сделал ли он это нарочно или нет, но трепет это во мне однозначно вызвало.
– Вкусно? Они называют это малауах. Что-то вроде блина из слоеного теста с разными соусами. Я всегда ем его в этом ресторане, когда приезжаю в Израиль, – поделился со мной Арман.
– Вкусно, – согласилась я. – А ты часто тут бываешь? – полюбопытничала, принимая следующую порцию угощения. На этот раз соус был сладковатым.
– У меня здесь были дела, сейчас – нет. Но друзья и связи остались, иначе бы мы с тобой и за год в эту пафосную клинику не попали, – поражая своей откровенностью, ответил он.
Меня пронзила неприятная догадка, по каким именно делам он сюда ездил. Наверняка темные делишки моего отца распространялись и на этот город. А так как Арман был одним из приближенных к нему людей, ему доверялись вопросы по поставке оружия.
Настроение, которое и так было не на высоте, снизилось до нуля при мысли о том, что, каким бы милым он со мной ни был, это
