Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1984 год
Солнце уже поднялось высоко, его жесткие лучи жгут немилосердно. Даже ветер спрятался от них в кронах кокосовых пальм. Все тихо дремлет в знойном мареве летнего дня. Мы сидим на любимом месте островитян — Главной площади — в самом центре столицы. Здесь находится и единственная сохранившаяся реликвия с «Баунти» — якорь, поднятый со дна в пятидесятые годы нашего века.
Площадь — забетонированный прямоугольник, по периметру которого расположены общественные здания: Дом собраний (тот, где мы обедали), церковь, амбулатория, библиотека, почта.
Рассказывают в основном старики. Говорят они не спеша, но стоит умолкнуть одному, как подхватывает другой. Женщины, тихо улыбаясь, лишь изредка вставляют словечко-другое.
Остров не имеет ни промышленности, ни полезных ископаемых. Люди занимаются выращиванием овощей, фруктов. Прибрежные воды исключительно чисты, и в них водится множество рыбы.
Островитяне почти не едят мяса (привозят редко, а на Питкэрне живность не держат), не употребляют алкоголя, табака. Легче перечислить предметы, которые не требуются Питкэрну, нежели длиннейший список его нужд. Жителям острова необходимы мука, соль, одежда, обувь, топливо для небольшой электростанции, бумага, строительные материалы. Все это и многое, многое другое приходится покупать. А единственная статья экспорта — марки.
Марки сделали Питкэрну славу не в меньшей степени, чем книги и фильмы о «Баунти». Их обычно выпускают сериями по несколько штук в каждой и печатают пять-семь лет подряд. Сюжеты — история острова, его сегодняшняя жизнь, природа. По особо важным случаям печатаются отдельные памятные марки.
Первая питкэрнская марка появилась в 1940 году. Правда, была она напечатана (как и все последующие) не на острове. Затем марки переправляют на Питкэрн. Здесь островитяне наклеивают их на конверты и штемпелюют — «Питкэрн, Адамстаун»... и ставят дату. Эти конверты с марками — немалая ценность для филателистов.
На фото: Кокосовые пальмы нависают над прохожими на единственной улице единственного города Питкэрна.
Продажа марок составляет главную статью дохода островитян. Выручка поступает в общинное владение и идет на покупку товаров в Новой Зеландии или Австралии.
Но для снабжения острова всем необходимым средств не хватает. Питкэрн официально является территорией Великобритании. Но для Лондона Питкэрн не курьез, а скорее обуза. Лондону не до экономических проблем крошечного острова, затерянного в Тихом океане. И хотя над этим кусочком земли развевается британский флаг, предоставленным самим себе жителям не легче. Питкэрн не может выдержать конкуренции с современной цивилизацией и ее темпами развития.
На фото: Бернис Крисчен, несмотря на свой возраст, а ей уже 83 года, трудится ни своем поле — так принято у островитян
— Купить-то мы еще что-то можем,— сердито говорит сутулый старик, сидящий на углу общего стола,— а как доставить? Обычно мы пользуемся новозеландскими судами, идущими к Панамскому каналу. Но фрахт растет в цене, а кому охота делать крюк, чтобы зайти к нам? То, что мы уже второй месяц не получаем не только продуктов, но даже писем,— это никого не интересует. Были ведь времена, когда мы жили, ни от кого не завися, и почти не знали денег. Каждый работал на своем участке, кормил семью и был доволен, что живет на этом прекрасном острове. Теперь все считают деньги и думают, как побыстрее уехать отсюда.
Тем временем Михаил закончил осмотр и вышел из амбулатории.
— Эндрю Янг,— сказал он,— пригласил нас всех к себе домой.
— Все дома в Адамстауне — близнецы,— поясняет нам Янг.— Все они одноэтажные, сбиты из струганых досок, с небольшими окнами и земляным полом. Самая важная часть в доме — крыша. Видите — железная.— Он показал на крышу дома рядом.— У моего деда крыша была из пальмовых листьев. Но когда пересох единственный ручей, люди собрались и начали думать, что делать. Некоторые решили, что настала пора уезжать с острова, ведь без воды жизни нет. Тут встал мой дед и сказал, что он-то уезжать не намерен. Вода, мол, сама льется с неба, надо только ее собрать. Он и предложил заменить пальмовые листья железом. Железо можно загнуть, чтобы дождевая вода, стекая, собиралась в бочки. Теперь у каждого дома стоит еще и бетонный резервуар. С тех пор как дед «нашел» воду, на острове пьют только ее — дождевую. Другой нет.
Мы прошли мимо единственного в городе магазина.
— Работает два раза в неделю по часу,— говорит Янг.
На фото: По старинному обычаю плоды авокадо распределяют на главной улице Адамстауна.
Вот и участок Янга. Хозяин широко распахивает дверь дома и приглашает войти. Входим в узкий коридор, из него в большую комнату. Да, все действительно так, как и говорил Янг: маленькое окно, земляной пол, дощатые стены.
Кажется, что здесь давно никто не живет: всюду пыль, беспорядок. Дом больше похож на сарай, где свалены ненужные вещи. Только фотографии, развешанные по стенам, тщательно протерты. Ради этих фотографий, с которых смотрят улыбающиеся лица, Янг и пригласил нас к себе.
— Вот этот,— с гордостью говорит он, указывая на изображение здорового молодца,— мой старший сын. Он сейчас работает в Новой Зеландии. Рядом с ним — младший. А это мои дочери... Тоже уехали...
Постояв немного, словно думая о том, что дети уже давно не писали, а чтобы кто-нибудь из них приехал, и мечтать нечего, Янг машет рукой и зовет нас на улицу. Визит окончен.
— Прихожу сюда только поздно вечером, чтобы переночевать,— поясняет Янг.— Мой дом — остров. Да и дел хватает на весь день. У меня несколько участков, самый большой около дома, еще есть поменьше в разных местах острова.
В соответствии с законами, установленными еще первыми колонистами, каждому родившемуся на Питкэрне предоставляется в вечное владение участок. Это правило соблюдается и в наши дни. Даже за теми, кто навсегда покинул остров, сохраняется участок плодородной земли, на которой растет сейчас лишь сорная трава. И никто не имеет права обрабатывать эту землю, только владелец. Островитяне скрупулезно поддерживают и другие традиции первых поселенцев. До сих пор существует обычай делить продукты питания, который ввел еще Флетчер. Распределение происходит так: купленные на общинные деньги (к примеру, редкие здесь мясо, мука) либо собранные с общинных участков земли продукты питания (фрукты, овощи), выловленную рыбу раскладывают на равные кучки — по количеству семей. Один из островитян отворачивается, а другой указывает на кучки и спрашивает. «Кому?» Отвернувшийся называет фамилию семьи, которая сразу же получает указанную долю.
И все же...
— Да, Питкэрн уже не тот, что был в годы моей молодости. Сейчас на острове остались лишь старики и малыши. Мои сыновья уехали навсегда. Письма от них приходят изредка. Сейчас на острове осталось лишь пятеро мужчин среднего возраста. Именно на них держится вся наша «экономика». Они ходят в океан за рыбой, чинят лодки и дома, работают на полях, разгружают суда и поднимают грузы в Адамстаун. Если хоть один из них уедет, остальным с делами не управиться. Некому будет. Пройдитесь по городу, и вы увидите, что разрушенных домов больше, чем жилых. Запустенье подбирается к нам. Перед второй мировой войной на острове жили триста человек, четыре года назад — семьдесят восемь... А теперь остался пятьдесят один человек.
Были времена, когда население покидало остров: в 1831 году все переехали на Таити, в 1856-м люди двинулись на Норфолк. Но тогда некоторые возвращались. А теперь не возвращается никто. Если Питкэрн станет необитаемым в третий раз, это уже навсегда. Жизнь жестока к нам...
На судно нас провожал Уоррен, парень лет двадцати. Он слышал нашу беседу с Янгом, но тогда промолчал, не стал спорить со старшим и только на лодке разговорился:
— А что здесь делать? Сидеть со стариками, охранять старые могилы и есть бананы? Да тут кино и то два раза в месяц. Нет, хочу уехать, подамся на Новую Зеландию. Вот мои товарищи пишут, что работают в автомобильной мастерской. Зовут и меня. Чем я хуже их? А здесь не с кем словом перекинуться. Старики всё учат, как надо жить. Так и жизнь пройдет мимо, не заметишь...
Мы уплывали поздно вечером. Остров погружался в ночную мглу, словно тонул в бесконечном океане.
Виталий Макарчев Адамстаун — Москва
Прыжок на полюс
В спальном мешке было тепло и уютно. Тихо постанывал ветер в трубке вентилятора. Поземка осторожно, по-мышиному скреблась в стенку палатки. Где-то потрескивал лед.
