Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1973 год
Однако стоит верховному вождю ненароком нарушить традиционный этикет, и его власти приходит конец. Кто-нибудь из почтенных старцев глиняного городка на рассвете приходит ко входу во дворец, бросает на землю сплетенные из полосок папируса сандалии и провозглашает древнюю формулу: «Народ недоволен тобой!»
Так происходит бескровный переворот у народа котоко. Остается только пробить в стене дворца новую дверь — прежним выходом низвергнутый верховный вождь пользоваться уже не имеет права — и выбрать нового правителя. Прежний же властелин возвращается в свою общину и начинает снова вести жизнь простого кочевника на озере Чад.
Сергей Паверин
Вещественные доказательства?
Отрывок из статьи, посвященной связям между Старым и Новым Светом в древности.
В одной из майяских пирамид, в Чичен-Ице на Юкатане, была обнаружена внутренняя камера, стены и прямоугольные колонны которой были оштукатурены и расписаны цветными фресками, подобно королевским склепам Ниневии и Египта. Эти фрески, тщательно скопированные археологами Э. Моррисом, Дж. Шарло и А. Моррисом в 1931 году, впоследствии были уничтожены влагой и туристами. Одна из росписей повествует о битве в приморье с участием двух различных расовых типов. Люди одного типа (белокожие, с длинными желтыми волосами) находятся в лодках: море символически передано изображением голубых волн, крабов, скатов и других морских животных. Белые мореплаватели показаны либо обнаженными, либо одетыми в туники. У одного из них отчетливо видна борода. Моррис, Шарло и Моррис осторожно заключают, что внешность желтоволосых мореплавателей «...дает повод для весьма интересных догадок об их происхождении». Второй этнический тип — темнокожие люди в набедренных повязках, с головными уборами из перьев. Многие из светлокожих изображены как пленники, со связанными руками. На второй фреске белого пленника с длинными желтыми волосами приносят в жертву богам двое темнокожих. Другой белый, чья лодка опрокинулась, пытается спастись вплавь, и за ним гонятся хищные рыбы. На третьей фреске белый мореплаватель спокойно куда-то уходит, неся на спине свернутое в узел имущество; недалеко от берега стоит его лодка, она желтого цвета и загнутыми вверх носом и кормой очень напоминает камышовые лодки озера Титикака. Во времена вторжения испанцев в Америку камышовые лодки были в ходу и у индейцев Мексики, но не на Юкатане.
Судно, изображенное на фреске в майяской пирамиде, напоминает также лодки, применявшиеся до недавнего времени на атлантическом побережье Марокко (1 В книге, посвященной плаванию на «Ра», Т. Хейердал писал: «...Лодки Титикаки так похожи на чадские, что вполне могли бы выступить в роли зеркального отражения... Кадай — так будума (жители берегов Чада) называют свою лодку, которая с незапамятных времен составляет как бы основу их жизни, неразрывно связанной с озером. Никто не знает, когда и у кого они научились ее строить. Может быть, сами додумались. А может быть, их далекие предки пришли караванными тропами из долины Нила...»).
На сходных росписях в древнеегипетских гробницах можно увидеть серповидные папирусные лодки и сцены битв на Ниле.
А на одном рельефе из древней Ниневии показан морской бой с участием такого же рода месопотамских лодок. Бородатые люди с длинными волосами уходят в море, символически обозначенное, как и на фресках Чичен-Ицы, большими крабами и морскими рыбами. На других лодках находятся спасающиеся бегством мужчины и женщины с молитвенно воздетыми руками.
Надо думать, вражеское преследование, туманы и штормы часто заносили мореплавателей в неведомые воды. История повторяется, ведь в основном человек всюду одинаков. Сколько раз мореплаватели Малой Азии и Африки на заре цивилизации оказывались в таком же положении, как спасающиеся бегством солнцепоклонники на ниневийском рельефе!
Какая-то причина привела светловолосых людей из Африки и на Канарские острова. Из письменных отчетов об открытии Канарского архипелага (это произошло за несколько десятков лет до плаваний Колумба) нам известно, что он был заселен людьми неоднородного этнического состава, называемыми гуанчами. Одни островитяне были темнокожие, малорослые, негроидного типа; другие — высокие, белокожие, светловолосые. На акварели Торриани (1590 г.) мы видим шесть светлокожих и желтоволосых гуанчей. У одних длинная косматая борода, у других — острая, аккуратная; длинные желтые волосы свешиваются на спину, совсем как у светловолосых мореплавателей на фресках пирамид Юкатана.
Особенности языка и культуры связывают гуанчей с древними цивилизациями, распространенными от Месопотамии до атлантического побережья Марокко. Например, берберы Марокко — тоже народ сложного этнического состава, объединивший и малорослых негроидов, и высоких, светловолосых, голубоглазых людей, которые забредали в приморье с Атласских гор до прихода арабов. Часто допускают ошибку, связывая светлокожих блондинов только с Северной Европой: этот физический тип был представлен до исторических времен на всем пути от Малой Азии до Атласских гор. Коричневые, даже желтые волосы можно увидеть у богов и у обнаженных пассажиров папирусных лодок на фресках древнеегипетских гробниц.
Все следы строительства лодок на Канарах исчезли ко времени открытия архипелага европейцами. Но история и археология показывают, что задолго до нашей эры финикийцы из Малой Азии и Северной Африки учредили колонии на Канарских островах, служивших им базой для трудных плаваний в другие колонии, далеко от Марокко, вплоть до берегов нынешнего Сенегала. Не раз высказывались предположения, что финикийцы были светлокожими и желтоволосыми. Если это так, не представляет труда объяснить, кем были светлокожие, желтоволосые обитатели Канарских островов. Если это не так, значит, еще какие-то древние мореплаватели были доставлены на архипелаг мощным Канарским течением. Оказавшись в этом течении — как показывает двукратный пример плавания на «Ра», — вы словно ступаете на конвейер, который, если не покидать его, доставит вас к берегам тропической Америки. А ведь мы уже видели, что белокожие мореплаватели с длинными желтыми волосами, похожие на канарцев, были изображены на фресках майя на том самом полуострове, к которому подходит течение. Больше того, как майя, так и их мексиканские соседи ацтеки сохранили предания о белых бородатых людях, которые приплыли из-за океана, цивилизовали племена собирателей и ушли, обещав вернуться...
Перевел с английского Л. Жданов
Тур Хейердал
Кто хочет обжигать горшки?
Ветер бил с такой силой, что старика Лочехина бросало из стороны в сторону. Можно сказать, мы не шли, а плавали в снежной круговерти.
И все виноват я: кой черт дернул меня на эту авантюру! Хлипкий старик Лочехин на полусогнутых вышагивает; из больного глаза слеза сочится, созревая, — вот-вот скатится, — как немой укор моему глупому любопытству. Захотелось, видите ли, взглянуть, откуда берет он свою глину, и как ищет ее в земле, и как определяет, что пойдет в работу, а что нет.
— Ходи — похаживай, говори да приговаривай! — кричит мне в ухо Афанасий Егорович и ободряюще смеется. Наверное, вид мой внушает ему жалость. И ломик тянет из моих рук: чтобы полегче было.
Лочехина я знаю, можно сказать, давно, а вот встретился с ним час назад... Разные люди в разных деревнях Севера, подавая на стол жареную рыбу на глиняной посуде, нередко восклицали: «Скусна рыбка в такой ладке, ой и скусна!» Ладки, горшки, чашки были золотисто-коричневого цвета, они светились, будто облитые медом... Я спрашивал, где делают такую посуду и кто этим занимается сейчас, но всегда получал один и тот же ответ: были такие мастера на Мезени, баские гончары-искусники, но нынче, видать, никого уж не осталось — повымерли все. А которые и живы, добавляли с сожалением, то промысел наверняка забросили: на что их рукоделье, когда в магазинах своей посуды навалом? Неприбыльное это нынче дело — горшки обжигать...
«Все это так, — соглашался я, — но почему ж «рукоделье» не убывает? Почему в любом доме стоят эти золотисто-коричневые ладки, и не такие уж они старые? Не может же глина жить вечно?»
Выручила меня газета «Правда Севера». Она сообщила о крошечной мезенской деревеньке Тимощелье, о том, что в течение долгих лет (а может, и веков?) занимала деревня особое место в ряду северных селений — далеко была известна своим ремеслом. Жили в ней гончары.
Сообщалось также, что стоит деревенька на открытом угоре: семь домов — один к одному, как стая озябших птиц, и что живет там один-единственный на всю Мезень гончар Лочехин Афанасий Егорович с супругой Еленой Афанасьевной. От него, Лочехина, и расходился товар по северным весям. Выходит, я ел из его ладок, пил из его чашек, а свидеться пришлось только теперь.
