Без помощи вашей - Роман Евгеньевич Суржиков
Однако, радоваться не получалось.
С трудом дождавшись привала, Хармон Паула велел свите не беспокоить его, опустил завесы в своей половине фургона и извлек из тайника Предмет. Волна благоговейного трепета, уже привычная, захлестнула его. Творение Бога-Ювелира казалось краше при каждой новой встрече. Сфера была еще чудеснее, чем в Солтауне: возможно, от того, что Хармон сжимал ее в руках при свете дня, укрытый ненадежной холщовой преградой, из-за которой шумели людские голоса. Он остался наедине со своей тайной, и тайна была в этот миг особенно хрупкой, горячей и греховно сладостной.
Хармон крутанул внутреннее кольцо. Оно пропало из виду, став вихрем из дрожащих бликов, и в сердце у Хармона защемило. Внезапно он подумал: а что, если все дело — в десятине? Может быть, печаль возникает от того, что мне достанется лишь десятая доля цены, а девять долей придется вернуть графу? А вот если бы…
На половине мысли он резко оборвал самого себя. Ты, Хармон, не думай эту мысль дальше. Ты, дорогой, прогони ее из башки сию же секунду и никогда не впускай обратно!
Однако он продолжал думать ночью, и следующим днем, и следующим. Ведь это не план и даже не мечта, а простая фантазия. В ней нет греха, верно? Он же не думает о том, чтобы украсть выручку за Предмет. Он лишь воображает: любопытно, что делал бы некий торговец, попади ему в руки сорок тысяч эфесов? Чистый вымысел, не более того!
За десять тысяч можно было бы купить замок, еще за десять — изрядный кусок земли. Сделаться лордом. Нанять воинов, слуг. Жить на оброк с крестьян, время тратить на охоты и пьянство… Неа, не улыбается ему такое будущее. Хочется жить в городе, а не в каменном склепе среди поля; управлять землями хлопотно, содержать замок с гарнизоном — дорого. Да к тому же, всякий лорд имеет сюзерена и обязан ему служить на ратном поле… а какой из Хармона Паулы воин?
Можно, конечно, взять жену из первородных. Сорока тысяч хватит с лихвой и на невестин выкуп, и на дворец, и на жизнь, достойную леди. Вот только такого счастья, как дворянское отродие, Хармону и даром не нужно.
Можно, по примеру Гобарт-Синталя, купить кораблей и создать торговый флот, сделаться негоциантом. Невероятно прибыльное дело, многие лорды позавидуют таким доходам. Жизнь пойдет в роскоши, всеобщем почете. По миру доведется поездить, увидеть дальние диковинные земли — тот же Шиммери, Дарквотер, Берег Заката. Однако морское дело совершенно незнакомо Хармону, ничегошеньки он в этом не смыслит — как курица в кузне. А годы уже такие, что хвататься за новую науку не сподручно, да и попросту лень.
Что же остается?
Вот если бы, — думал Хармон-торговец исключительно в духе фантазии, — если бы граф скоропостижно помер? Не допустите боги, конечно, такого несчастья! Но из чистого любопытства: что бы вышло тогда? Детей у графа нет, леди Иона не знает о Предмете — стало быть, не найдется такого наследника, кто с меня спросит. И тогда вся выручка останется мне — все сорок тысяч! Что я стану делать с нею?
Что?
С удивлением Хармон понял, что не может изобрести плана на подобную сумму. Давно привычный к трезвой расчетливости, накрепко пришитый к земле, презирающий пустые мечты Хармон-торговец был неспособен справиться с задачей. Священный Предмет ошарашил и придавил его своим величием. Все Хармоновы самые смелые желания, планы, мечты по совокупной стоимости легко укладывались в десятину от цены Светлой Сферы. Вся его жизнь, вместе со всеми прошлыми делами и прибылями, нынешними сбережениями, надеждами на будущее, самыми далеко идущими планами — дешевле одной десятой Предмета! С ошеломляющей ясностью Хармон ощутил свою ничтожность. Никогда, ни с кем из первородных лордов — даже за столом графа Шейланда — торговец не чувствовал себя столь мелким, как сейчас.
Чертовски захотелось посоветоваться с кем-то большим и мудрым. В окружении Хармона таких людей не было. К кому он пошел бы за советом, имей такую возможность?
Положим, граф Виттор… Он-то ясно определился с выбором: выменял любовь ценою Предмета. Возможно, любовь стоит того… если это такая всемогущая и неудержимая любовь, о какой принято слагать легенды. На своем веку Хармон ни разу не испытывал такой любви, да и не очень-то верил в нее до встречи с графом.
Хорошо, не граф. Тогда, конечно, отец Давид — вот мудрейший из людей, знакомых торговцу. Что сказал бы Давид, поделись с ним Хармон переживаниями? Ясное дело, ткнул бы носом в завет Праматерей: «Не посягай на чужое». Тогда Хармон сказал бы в ответ:
— Я и не посягаю, а лишь фантазирую. Ты же сам говорил, отче, что в мечтах нет греха.
Отец Давид мог бы ответить такое:
— Боги посылают Дары людям в помощь. Из того, что говоришь, брат Хармон, ясно: боги подарили Светлую Сферу графу Виттору с тем, чтобы помочь в его великой любви. Любовь — прекрасное чувство, Праматери не раз одобрительно высказывались о влюбленных.
Тут Давид, конечно, привел бы несколько подходящих цитат из Писания. Хармон спросил бы:
— С графом-то ясно, а как же я? Я ведь не о том, как граф употребит Предмет, а о том, вот если бы Предмет был моим?..
— Но он не твой, — отрезал бы Давид. — Боги послали Дар Шейланду, а не тебе.
— Ну, можно так сказать, — возразил бы Хармон. — А можно и иначе: боги послали Предмет именно мне, а граф его доставил. Ведь нам же неведомо, что было у богов на уме!
Давид усмехнулся бы по-доброму, как он умеет. Сказал бы:
— Ловко ты вертишь словами, за то и люблю с тобой беседовать. Если положить хоть на миг, брат Хармон, что ты прав, то я сказал бы тебе такое. Великой ценой можно совершить великое дело. Если же раздробишь на части, то не добьешься ничего, поистине значительного.
— Не делить на части? — задумался бы Хармон. — Хочешь сказать, все деньги, скопом, вложить в одно большое дело? В корабли?
Давид качнул бы головой.
— Тогда… отдать на церковь? Построить храм? Собор?! Наверное, сорока тысяч хватит! Ты об этом?
— Собор — хорошее дело, — кивнул бы Давид. — Но я говорю о другом.
