Далеко или близко - Анна Кондратьева
— Сучка моя сладкая, выебу тебя везде как никогда, чтобы орала от удовольствия! — простонал Влад в шею девушке, трахая ее в едва раскрытый ласками зад, плотно обхвативший его ствол и сжимающийся в мелких спазмах от удовольствия; потом намотал ее волосы на кулак, заставляя прогнуться, подхватил под грудь, поднимая корпус девушки, развернул ее голову к себе и впился в губы, натягивая ее попку на свой член снова и снова. Почувствовав проникновение в анус, ощутив, как член Влада ходит в прямой кишке, чуть не касаясь его члена через тоненькую стеночку, Серега словно с ума сошел, начав долбиться прямо в матку так, что Ольгу подкидывало и скрючивало от боли и кайфа.
— Неееее могу больше! Не могуууу, — стонала она, содрогаясь от каждого толчка в обе дырочки.
— Можешь, крошечка, возьми в ротик, возьми, пососи… — это Саша пристроился спереди и начал толкаться в губы Ольги обмытым членом, пахнущим свежестью и мускусом. И она открыла рот, приняв его по самое горло, посасывая, облизывая, а спустя горячую вечность — сдавленно застонав и кончая так, как никогда в жизни. Почувствовав ее спазмы, Сергей и Влад последовали за девушкой, залив спермой ее влагалище и анус, разлетаясь на кусочки китайским фейерверком.
13. Ольга
Я пришла в себя на кровати в своей комнате. Сквозь задвинутые почти полностью темно-синие шторы пробивался летний день. Хотя, про «пришла в себя» — это сильно сказано, потому что осознание случившегося все никак не наступало, события помнились какими-то отрывками, безусловно, приятными, резкими, жесткими, кайфовыми, но не цельными. Я четко понимала, что переспала с тремя мужиками, и мне было не просто хорошо, мне было настолько охуенно, что даже не стыдно — стыд атрофировался в ходе вчерашнего анала. Или минета. Да, похрен, в общем-то, просто атрофировался. Я не была трепетной ромашкой, и осознавала, что хотела всего, что со мной сделали, поэтому нигде внутри даже не ёкнуло, что меня обидели. Вспоминая жесткого, но трепетного Сашу, уверенного и ласкового Сергея, безбашенного Влада, я снова текла, лежа в своей постельке. Кстати, почему я лежу одна, хотелось бы знать? И где мои мужчины?
Не странно ли думать о трех мужчинах, как о своих, задумалась я? Вообще не странно! «Это МОИ САМЦЫ» — аж рыкнула изнутри какая-то животная сущность, заглушая стыдливый голос цивилизованной эмансипированной женщины 21-го века. Удовлетворенно улыбнувшись, я мысленно погладила внутреннюю хищницу-собственницу по холке и надумала вставать. Первая попытка не увенчалась успехом: ноги не держали, в буквальном, ссука, смысле слова! Дрожала каждая мышца моего тельца, коленки разъезжались, руками я не могла удержать даже многострадальный пустой пододеяльник, в который попыталась завернуть свой затраханный вусмерть организм, то и дело роняя его по пути к туалету, куда ползла буквально по стеночке. Не успела я улиточкой добраться до коридора, как меня подхватил на руки Влад.
— И куда это мы собрались в таком «парадном» виде? — градус язвительности явно повысился с момента моего последнего оргазма, из чего я сделала вывод, что пора прекратить сексуальные взаимодействия с этой мужской особью, во избежание дальнейшей деградации его корректности в общении. И вообще, жестче надо быть с мужчинами, а то разбалуются.
— Отвали-ка, дружочек, у меня экопауза на повестке! И руки свои с моей задницы убери, пока не оторвало тебе их, — сказала и, подкрепляя месседж, цапнула немытыми клыками за плечо — сильно так, чтоб прочувствовал.
— Влад, хорош провоцировать! — это Сергей вступил в диалог, — ты же видишь, не обостряй! Иди ко мне, девочка, я тебе кофе налью, бутерброд сделаю — с мясом.
Сергей перехватывает меня из рук Влада, бережно, но сильно прижимает к своему крепкому телу и волочет на мою кухню — кормить и поить кофе.
— Мне в туалет надо, — тихонечко шепчу ему на ухо, чтобы не спугнуть правильный мужской порыв «забота о самке». Сергей тормозит возле ванной, осторожно прижимает к двери и целует в губы так вдумчиво, что я снова теряюсь. Потом отпускает меня, запихивает в санузел и входит следом, закрывая дверь на шпингалет и сажает меня на унитаз.
— Выйди сейчас же! — меня опаляет смущение, пробирая стыдом до костей.
— Оля, я видел, как Влад трахает тебя в жопку, и ты кончаешь. Как ты сосешь и глотаешь Сашкину сперму, как мое семя вытекает у тебя из сладенькой пизденки. Я размазывал по твоей груди твои слюни и сперму своих друзей. Чего ты сейчас стесняешься? Писай давай, я тебя помою, ты на ногах не стоишь.
Шокированная, я заткнулась и, преодолев эмоциональный зажим, зажурчала в унитаз. Потом Сергей поднял меня, прислонил к раковине, обняв руками за грудь, и я чистила зубы в то время, как он мял, выкручивал и оттягивал мои соски. И все это было так… правильно, по-домашнему, что мне уже не хотелось возопить: «Доколе это притеснение будет продолжаться?». Мне хотелось забыть о зубной пасте, прильнусь спиной к груди этого охрененного мужчины, потереться задницей о его стоящий каменный член и дать оттрахать себя так, как ему захочется. Потому что этот человек точно знал, что мне нужно, и как мне это дать.
Уже совершенно точно понимая, к чему все идет, я выгибалась в руках Сергея, подставляя под ласки ноющую грудь, терлась задницей о член, руками прижимала к себе его бедра, впиваясь ногтями в ягодицы мужчины. Наконец он подался, застонал, потащил меня под душ и… вымыл меня всю до скрипа, так и не трахнув! Мудак! Скотина бессердечная!
14. Ольга
Закончились выходные, и я не вышла на работу, позвонила начальству и взяла неделю за свой счет. Это было неизбежно, я понимала, что не в силах сейчас оставить моих мужиков дома или в гостинице и идти заниматься договорами и полисами. Утром в понедельник у нас состоялся кухонный застольный брифинг на четверых. Солировал Влад, лучась довольством и улыбаясь, как обожравшийся сметаной кот. Единогласно было принято, что все остаются у меня на время отпуска, продолжая такое приятное общение телами. Пару дней мы провели в кровати, вылезая только в душ и на кухню, чтобы не помереть от голода. Да благословит господь тех, кто придумал доставку еды, местные пиццерии и сушницы помогли нам не оголодать.
Все это время меня не мучили никакие внутренний фанаберии, вроде стыда,
