Путь Водного Дракона (СИ) - Евгений Евгеньевич Астахов
Битва плавно перетекает с этажа на этаж, увеличивая объём разрушений. Оплетающий Побег не оставляет за собой следов и распадается, а вот его метательные атаки добавляют новых украшений этому безвкусному дому. Уж куда лучше, чем убранство первого этажа. Десятки, нет уже сотни лезвий торчат повсюду, превращая пагоду в одну большую ловушку.
Странно, что ещё прислуга с охраной не сбежались. Либо у Харисса это нормальное состояние, когда он так выпускает пар, либо он отослал их прочь, чтобы разобраться со мной собственноручно. В любом случае, для меня же лучше.
Битва нарастает в масштабах. В меня уже летят не просто клинки, лишённые гарды и рукояти, а мечи каких-то гигантов. Правда, внешне они все, как один, напоминают его собственный цзянь.
В этом мельтешении металла и дерева, которые противостоят друг другу, мы продолжаем сражение. Я достаю его рёбра первым, отправив жилистое тело кувыркаться по полу. Тут же догоняю, но противник вскакивает и встречает меня умелыми вертикальным взмахом. На полшага ближе, и меня бы вскрыло от паха до горла. Его боевой танец становится безумным и непредсказуемым.
Он чаще пропускает удары, но начинает дотягиваться до меня. Острейший металл без труда прорезает Крепче Камня, оставляя на теле глубокие ран. Кровь удаётся сдерживать, но только от серьёзных потерь. Струйки алого неумолимо сочатся из многочисленных порезов и проколов.
Наши затраты Ки чудовищны, она выплёскивается и смешивается в противостоянии двух, почти равных противников. Обломки досок и фрагменты мебели буквально сносит сырой выплескивающейся духовной энергией. Оппонент выше меня где-то на ступень, но он бьётся за свой роскошный хлам, а я — за правду. И если для этого придётся щедро окропить своей кровью импровизированную арену, плевать.
Рукопашные стычки становятся всё короче. Харисс активнее используют свои дальнобойные техники, избегая ближней дистанции.
Это первая моя схватка с пользователем стихи металла, и, вынужден признать, для меня это очень неудобный противник. В великом колесе стихий, конкретно в круговороте взаимного уничтожения, дерево уступает металлу, являясь его антиподом.
Созданные врагом клинки сталкиваются с растительностью во всех её проявлениях, рубят и режут её, не давая закрепиться. Мне приходится вливать огромное количество Ки в свои побеги, чтобы укрепить их от чужих атак. Если бы не ритуал, усиливший моё ядро и меридианы, я давно проиграл бы в этой гонке.
Прочные лозы оплетают многочисленные лезвия, мнут и отводят их, не давая дотянуться до меня. Перед нарастающим градом снарядов восстают древесные стены — элементы пола, поднятые моей волей. Они трещат и раскалываются под гнётом вражеских атак, но выполняют свою задачу.
Я сам ищу ближней схватки, прорываясь через металлические заросли. Из пола и стен бьют шипы, но встречаются с прочными преградами из дерева, которые хоть и временно, но сдерживают металл.
Харисс выныривает в моей слепой зоне. Ощущаю максимальную концентрацию его энергии, вложенной в клинок. С такого расстояния ему не дотянуться, и я уверенно откидываю корпус назад. Однако клинок цзяня удлиняется со свистящим шелестом и бьёт точно в моё сердце.
В последний миг пытаюсь отвести его, но понимаю, что не успею. Рефлекторно пытаюсь закрыться предплечьями. Резерв неосознанно выбрасывает мощный всплеск духовной энергии, и на миг темноту разгоняет вспышка света. На какой-то вдох остриё его клинка сталкивается с янтарным росчерком, повторяющим силуэт моей руки.
Удлинённое лезвие скользит по нему с дребезжащим звуком и… всё же пробивает грудь, чуть левее сердца. Кончик меча выходит у меня из спины. Волна режущей боли с хищной ухмылкой обнимает меня, как старого знакомого. Кровь выплёскивается изо рта и сквозной раны, пятная дубовые доски пола.
На лице Харисса на краткий миг возникает торжество, сменяющееся недоумением. Широко раскрыв глаза, он протягивает раскрытую ладонь и алые капли стучат о неё частым дождём. Всё его тело сразу в нескольких местах пронзили Оплетающие Побеги. Острейшие корни вышли у него под мышкой, в боку, бедре и чуть пониже ключицы.
Да… Старый ублюдок вложил много сил в последнюю атаку, потеряв бдительность. А я даже несмотря на собственную рану, выбросил всё в этом неуловимом мгновении, чтобы достать его. Пробить прочнейший стальной покров, вгрызться в дряблое мясо и вырвать победу.
— Всё-таки проиграл?.. — почти безразлично тянет он, отхаркивая кровь.
В нарастающем шуме осыпающегося металла он пытается активировать очередную технику. Чёрта с два! Древесные путы сжимают свои объятия. Мелкие ростки протыкают его тело, не давая выбраться.
Я стискиваю кулак, и корни с грохотом прижимают тело противника к полу, спеленав его по рукам и ногам. Харисс распластался на втором этаже рядом с лестницей. Каждое движение вызывает у него болезненный стон, сменяющийся надменным смехом.
— Ты расскажешь мне всё, что знаешь о Тенях, а также о том, что творится в Академии, — подступая ближе, холодно чеканю я.
— Значит, я угадал… Ты всё же пожаловал не от Императора. Тогда я могу умирать спокойно, — вздыхает он.
Ярость закипает во мне, и я не могу больше сдерживаться. Кастеты врезаются в прочную старческую рожу, добавляя новых красок на морщинистой коже. Харисс чертовски прочный и едва уступает своему металлу, но духовные кастеты неуклонно ломают не только плоть, но и его дух.
— Это не просьба, — цежу я. — Ты расскажешь всё в любом случае. Тебе решать, сколько боли придётся до этого испытать.
— Х-хватит, — сплёвывает он остатки зубов и начинает шепелявить. — Не так я думал умереть, хотел подохнуть верхом на молоденькой потаскушке…
— Говори!
Очередной удар добавляет ему красок на лицо. Кровь брызжет, орошая меня небольшим фонтанчиком.
— Чт-что говорить-то?
— Чем занимается тайная полиции в Академии? Куда деваются звёздные дети?
— Ещё один настырный родственник объявился, — сдавленный смех чиновника похож на бульканье.
Сплюнув новую порцию кровавых слюней, он отвечает:
— Тебе это всё равно мало поможет. Ты всего лишь букашка под стопой Альдавиана. Хорошо! Раз так хочешь узнать, слушай внимательно!
Глава 8
После своих слов Харисс закатывается в безумном смехе. Даже избитый и измотанный, он продолжает ухмыляться. Я вбиваю кулак в его окровавленное лицо. С хрустом сворачивается набок нос, вырывая из ублюдка вскрик боли.
Отдышавшись, он снова пытается юлить:
— Послушай мое предложение. Поклянись, что оставишь меня в живых, и я расскажу тебе всю правду. Более того, отсыплю столько солеев, сколько ты весишь! А весу в тебе, небось, как в крестьянской телеге. Сможешь купить себе целый городишко в глуши,
