Куница. Том 2 - Вадим Александрович Оришин
Ох, довыёживаешься ты у меня.
— Прошу за мной.
Мрачный Шемякин залпом допил свой сок и поднялся с кресла. Парень трусил и пытался это скрыть. Мы все были людьми культурными, поэтому делали вид, что его состояния не замечаем. Да и Юля волновалась куда сильнее. Она вообще чувствовала себя здесь лишней. Я таких людей видел, им не нужны ни война, ни сила, ни власть. Жертва своего положения. К её счастью, заставлять девушку лезть на передовую я не собираюсь. Будет достаточно, если мы просто поднимем её способности, чтобы застраховаться от случайностей. Миша, который мой брат, был самым спокойным. Почему-то его всё происходящее пугало меньше всех.
В ритуальном зале пока стояла прохлада, отчего народ покрылся мурашками.
— Эй, молчун, — Шемякин обратился к моему брату. — Ты знаешь, что должен делать?
Миша повернулся и мрачно посмотрел на князя.
— Ты обращаешься к будущему офицеру. Обращайся ко мне баронет Мартен, или Михаил Станиславович, — отозвался брат.
— Да как ты...
— Миша, — остановил Шемякина Павел. — Спокойнее. Между нами не должно быть противоречий...
Я хмыкнул:
— Да вы продолжайте, продолжайте. Только в центр я вместо своего брата посажу тебя, Миша. И все самые интересные ощущения от первой стадии, пока ритуал сглаживает противоречия между участниками, получишь ты. Хочешь?
Шемякин дёрнулся, но всё же взял себя в руки.
— Я лишь хотел убедиться. Твой брат знает, что должен делать?
— Я должен сидеть на месте, не применять магию и не покидать круг, — ответил Миша, — такие простые пункты сложно запомнить?
— Так! Хватит! Всем! — повысил голос Павел.
У меня возникает чувство, что Светлов этого ждал, ждал конфликта, чтобы его погасить, продемонстрировав авторитет.
— А зачем их останавливать, — улыбаюсь всем сразу. — Пусть выскажут всё, что думают, потом подерутся. Мы подождём. А то не подрались — не мужики. Да и после такого, говорят, дружба только крепче.
Оба Михаила мрачно переглянулись, Павел нахмурился.
— Не думаю, что сейчас это уместно.
Да что ты говоришь.
— Миша, — смотрю на брата. — Помни, ради чего ты здесь. Твоя цель важнее досужей болтовни кого бы то ни было.
Брат сделал глубокий вдох и кивнул.
— Князь, — обращаюсь к другому Мише. — Возьмите себя в руки, хотя бы ради дамы. Ей страшнее, чем любому из вас.
Этот аргумент сработал безотказно, парень кивнул и принял сосредоточенный вид. Опережая Павла, обращаюсь к Юле.
— Графиня, я гарантирую, что вам не будет причинён вред. Я здесь именно для контроля над ходом ритуала. Да, будут некоторые болевые ощущения, но не более того.
Новгородская кивнула.
— Спасибо, Дмитрий.
Поймал взгляд Паши и снисходительно ему улыбнулся. Светлов старался, но у меня получалось лучше.
— Начинаем. Место в центре, брат.
Миша кивнул и занял отведённый ему круг. Дальше повторилось примерно тоже, что было со мной и девушками. Вскоре все заняли круги и расселись. Павел за спиной Мишы, Юля слева, Шемякин справа. Я сел за пределами круга и сосредотачиваясь прикрыл глаза. Магия уже пришла в движение, но я нашёл нити, которые оборву, если что-то пойдёт не так.
— Холодно, — тихо призналась Юля.
— Это ненадолго.
Письмена уже мерцали, и я ощущал, как собирается тот объём энергии, что скоро начнёт синхронизировать участников. Юля от неожиданности ахнула так же, как это сделала Славяна. Да, к такому сложно быть готовой.
— Дима? — обеспокоенный голос Павла.
— Всё в порядке, так и должно...
Брат поморщился, а сразу за ним и оба парня.
— ...Быть. Постарайтесь расслабиться, насколько возможно.
Первым на себе болевые ощущения испытал Шемякин. Юля заробела, зная, что сейчас будет больно. Я прямо видел, что она почти готова сбежать. Но справилась, с ужасом смотрела на моего брата и держалась. Миша тоже держался, только морщился. Павел вообще старался не подавать вида, что ему больно. Слабым местом оставалась Новгородская. Если первый раз она ещё приняла, то второго боялась ещё сильнее, потому что уже знала, какая будет боль. Пугала её теперь не неизвестность, а знание, что терпеть придётся много раз.
— Юля, всё хорошо. Мы с тобой, мы все через это пройдём, — поддерживал я девушку.
Она сжалась, получая свою боль. А как только отпустило — тяжело задышала. И её взгляд начал метаться. Начиналась паника.
— Юля, держись! — обратился к ней Павел. — Посмотри на меня.
Но девочка испугалась и смотрела в сторону. Я, насколько это было возможно, замедлил такт. Моменты боли остались такими же, но промежутки между ними удлинились.
— Дима! Можно что-то сделать? Уменьшить боль? — спросил Павел.
— Нет, это часть процесса.
Боль добралась до моего брата, следующая снова Юля. И ей очень страшно.
— Юля!
Она начинает отползать, пока в пределах круга. Боль настигает её на самом краю её круга.
— Дима! Сделай что-нибудь!
Мысленно ругаюсь, создавая взламывающее плетение, чтобы вмешаться в работу ритуала.
— Миша!
— Что?! — отзывается Шемякин.
— Да не ты! Брат!
— Говори, — с готовностью кивает Миша, обеспокоенно глядя на девушку.
Ну хоть где-то его дрессировка пригодилась.
— Протяни ей руку. Извини, но тебе придётся разделить с ней боль.
Миша не сомневался и секунды, чуть нагнувшись и протянув руку девушке.
— Юля! Возьми его за руку! Боль ослабнет! — сказал я.
— Юля, держись за руку! — одновременно со мной заговорил Павел.
Не знаю, кого из нас она послушалась, но за руку схватилась. Павел запоздало сообразил:
— А боль твоего брата...?
— Нет, останется только с ним, — ответил я, сосредоточенный на корректировке плетений.
Ох, набьют они мне потом морду, когда узнают, что именно я изменил. Магия, штука такая, любит равновесие. В своём собственном, не всегда доступном человеку, понимании, но любит. Да и внесение изменений в уже работающий механизм... Теперь я был занят только тем, что латал ошибки и стабилизировал ход ритуала.
Очередная волна дошла до Юли. Девочка сжалась, ожидая боли, но лишь удивлённо вздрогнула. Так, теперь с этой стороны опасности нет.
— Дима. Что ты сделал? — спросил Павел.
Видимо, знает достаточно, чтобы понимать — будут какие-то последствия. Почти наверняка далеко идущие.
— Не отвлекайте, я занят!
Хотя я просто не хотел отвечать на вопросы. Всё приходило в норму, стабилизировалось. Через несколько минут моего постоянного вмешательства уже
