Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1962 год
В этот день старший радист «Титаника» Джон Филиппе и его помощник Гарольд Брайд с самого утра занимались передачей частных радиограмм на мыс Рас, откуда их передавали в США. Многим пассажирам «Титаника» хотелось известить своих близких о скором и благополучном прибытии, и за быструю передачу этих сообщений они давали радистам щедрые чаевые. Радисты так увлеклись этими частными поручениями, что не успевали относить на мостик служебные сообщения об айсбергах и ледяных полях.
В 22 часа 40 минут радиостанция парохода «Калифорния» передала в эфир еще одно серьезное предупреждение об опасности. Но Филиппе даже не удосужился дослушать это сообщение до конца...
Ровно через час вахтенный матрос сообщил с фок-мачты по судовому телефону на мостик: «Аедяная гора прямо по носу!» Находившийся на вахте первый помощник капитана Мардах немедленно отдал команду: «Лево на борт! Стоп машина! Полный назад!»
Но скорость «Титаника» была слишком велика — 22,5 узла. Через тридцать семь секунд громадное судно ударилось о подводную часть айсберга. Пассажиры, не ощутили толчка, а лишь услышали какой-то странный скрип. Оказалось, что «Титаник», коснувшись правым бортом подводной части айсберга, получил словно сделанную ножом почти стометровую пробоину — от форпика до котельного отделения.
«Титаник» быстро начал заполняться водой. Она свободно распространялась в носовой части судна: продольных переборок «Титаник» не имел, а пятнадцать поперечных переборок, которые якобы обеспечивали «непотопляемость» судна, из-за характера пробоины потеряли свой смысл. Уже через 10 минут после столкновения высота попавшей внутрь парохода воды достигла четырех метров.
Командование судна знало, что пароход продержится на плаву не более двух с половиной часов. Капитан отдал команду: надеть всем спасательные пояса и собраться на шлюпочной палубе. Но мало кто из пассажиров «Титаника» верил, что судно таких грандиозных размеров может затонуть. «Ведь «Титаник» непотопляем!»— говорили они друг другу и неохотно выходили из теплых и уютных салонов плавучего отеля на холодную палубу. Некоторые шлюпки ушли от борта «Титаника» заполненными наполовину.
В 0 часов 45 минут 15 апреля по радио передали сигнал бедствия и позывные лайнера. На сигнал откликнулись несколько судов, среди них английский пароход «Карпатия», находившийся в 60 милях от «Титаника».
В 2 часа 05 минут от борта «Титаника» отошла последняя шлюпка, а на тонущем пароходе, носовые палубы которого уже были залиты водой, оставалось почти тысяча шестьсот человек. Большинству из них не хватило ни мест в шлюпках, ни спасательных поясов, ведь в расчете на пресловутую «непотопляемость» владельцы корабля снабдили «Титаник» сравнительно небольшим запасом спасательных средств.
Спешившая на помощь «Карпатия» была еще далеко. Капитан Смит знал, что к моменту ее прибытия «Титаник» будет лежать на дне океана, на глубине более 2 тысяч метров, и лишь немногим из оставшихся на борту лайнера удастся продержаться в ледяной воде.
«Титаник» пошел ко дну ровно в 2 часа 20 минут 15 апреля. Вот как описывал последние минуты «Титаника» очевидец катастрофы, преподаватель Кембриджского университета Бисли:
«Около двух часов мы заметили, что наклон на нос быстро увеличивается, и мостик целиком погрузился под воду. Пароход медленно поднимался кормой вертикально вверх. Свет в салонах внезапно исчез, затем на несколько мгновений опять блеснул, после этого погас совсем. В то же время послышался грохот, который можно было услышать за мили — котлы и механизмы сорвались со своих мест. Но это еще не был конец. К нашему удивлению, корабль в течение нескольких минут стоял вертикально над морем, чернея на ясном небе. Тогда мы услышали страшный вопль — это были крики наших товарищей, боровшихся со смертью в ледяной воде и призывавших на помощь, которую мы не могли им оказать, ибо наша шлюпка была уже загружена...»
«Карпатия» прибыла на помощь через два часа, но спасти удалось немногих.
На судебном разборе дела о гибели «Титаника» вся вина была свалена на капитана Смита, погибшего вместе с кораблем. В постановлении суда ничего не говорилось, как президент компании «Уайт Стар» Брюс Исмей настаивал на том, чтобы «Титаник», находившийся в опасной зоне айсбергов, продолжал идти с повышенной скоростью. В решении суда не упоминалось и о конструктивных недостатках «непотопляемого» парохода. Владельцы компании «Уайт Стар», конечно, постарались замять дело. Но факт остался фактом — погоня за рекордом скорости в целях коммерческой рекламы привела к крупнейшей в истории судоходства катастрофе.
Л. Скрягин
Ты слышишь меня, Земля?
На зеленом экране локатора появилась крохотная точка. Не было предупреждения, что в такой-то час, в таком-то квадрате моря может появиться самолет. Значит, это был чужой.
Горлов перегонял на свою базу новый истребитель-перехватчик, когда в сетке локатора заплескалась точка на большой высоте.
— Неизвестный летит вдоль границы, — передал Горлов. — Близко. В полутора-двух километрах... Есть сопровождать!
Горлов прибавил скорость. Свист рассекаемого воздуха сорвался назад.
Некоторое время они летели по обе стороны невидимой черты — границы. Потом локатор показал еще одну точку. Это шел свой перехватчик, поднятый по тревоге. Он спешил сменить Горлова.
— Я ухожу! — крикнул Горлов, заваливая машину в глубокий вираж.
— Цель принял, — ответили со второго перехватчика.
Горлов откинул щиток шлема и вытер шелковым чехлом перчатки лицо. Непредвиденная погоня отвлекла его от маршрута.
Вот тут-то прямо перед глазами вспыхнула красная лампочка. Это значило, что двигатель работает последние минуты, добирая остатки топлива.
Сигнал подмигивает красным глазом: «Когда я погасну, двигатель остановится. Думай. Соображай».
«Попробовать дотянуть до аэродрома? Или катапультироваться, если увижу, что все равно не дотяну? Нет, надо дотянуть. Новая машина. Отличная машина. Ты только что получил ее и должен ее спасти... Что бы там ни было, жми до последнего. Выбери глиссаду планирования и такой режим, чтобы двигатель расходовал минимум топлива. И главное... главное — сгони с фонаря этот проклятый лед... Сделай все, чтобы согнать».
Самолет мчится над морем.
«Интересно, откуда поднялся тот летчик, что пришел на смену?»
Аэродром... Горлов представил бетонные полосы, порядок во всем, столовую, столики с белыми скатертями.
— Слушай, морячок. Сообщи самочувствие, — слышит он голос.
— Превосходное. Обледенел фонарь. Спирта нет. Я слеп, будто выкололи глаза. Тяну на красной, — отвечает Горлов неведомому собеседнику.
— Плохо, — Горлов узнает голос летчика, что вылетел ему на смену. — Ты Сидориху знаешь?
— Какую еще Сидориху?
— Дыра, — сочувственно сообщает летчик. — Но ближе ничего нет. Слушай внимательно!
Он сыплет цифрами. По коду объясняет, как пробить облачность и выйти на посадочный курс.
Горлов взглянул на карту. Действительно, ближе ничего нет. Но что это за Сидориха? Ее не видать на карте. Какая-нибудь посадочная площадка для геологов? Бочка с бензином, шест с флагом и ладонь ровного грунта среди скал?..
— Попробуй вызвать, — летчик называет позывные и отключается.
Но загадочная Сидориха не отзывается.
К фонарю плотной коркой прирос лед. На непроглядном фоне ночи он походит на зеленоватых медуз, запутавшихся в паутине морозных узоров.
В этом зеленом тумане Горлов берет курс на Сидориху.
Пальцы на ручке управления чуть дрожат.
«Это страх. Нет человека, которому он неведом. Но тебе надо его победить. Ты осознаешь опасность, но все равно не думай о ней. Когда человек попадает в переплет, он должен думать о другом. Твой самолет идет прямо к этой загадочной Сидорихе. Твои глаза привычно отмечают показания приборов, и пальцы, застывшие на ручке, машинально делают свое дело.
Проклятая слепота. Кто мог предусмотреть, что у тебя так обледенеет фонарь? Этот чужак здорово помотал тебя в облаках... И все равно — не позволяй страху овладеть тобой.
Минуты, минуты... За это время надо решить сотни задач. Не на бумаге, в уме! Определи местонахождение, рассчитай верный курс, выдержи постоянный угол спуска... Ошибка в полградуса — и все.
Руками ты ведешь еще послушный самолет. А куда и как вести — должен подсказать ум. В миллионах клетках твоего мозга хранится много всякого... Ты долго жил и много видел. Твое поколение сделало кое-что. Сейчас ты занят другим — главным, срочным, но это живет в тебе.
Ты был мальчишкой, ты прочитал книжку «Летчик-испытатель» и захотел летать. Помнишь…
«У меня была мечта...
Я не могу сказать, в чем она заключалась. Могу только сказать, что желание летать было одним из ее проявлений. Так было в дни моей ранней молодости... И вот я стал летать...»
