Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1984 год
Перед первой мировой войной территория Греции увеличилась вдвое. Население столицы достигло трехсот тысяч. И вдруг в начале двадцатых годов количество жителей мигом возросло в шесть раз — на город обрушилась полуторамиллионная лавина беженцев: то был трагический результат войны с Турцией.
Все общественные здания, церкви, школы были переполнены. Люди жили в порту, женщины рожали на улицах. Поспешно строились бараки, хлипкие домики — строительные фирмы наживали миллионы на чужой беде. Годы шли, но афиняне так и оставались во «временных» постройках.
Индустриализация Греции свелась к индустриализации Афин. Владельцам капиталов было проще всего вкладывать деньги в столичную промышленность — там строились современные транспортные коммуникации, создавались банки, страховые компании.
Двадцать лет назад в Афинах проживала пятая часть населения Греции. Сейчас — две пятых. Половина рабочих, больше половины работников системы обслуживания. Нет молодого грека, который не мечтал бы об Афинах: если хочешь получить хоть какую-нибудь работу, учиться, достичь чего-либо в жизни, путь один — в столицу.
Современные Афины угрожают здоровью горожан. Увы, это факт реальности, который уже не требует доказательств, он подтверждается ежедневной практикой. Однако есть еще один драматический момент: гибнут античные памятники. Экологическая ситуация угрожает остаткам эллинской цивилизации — национальной гордости греков.
За последние тридцать лет Акрополь претерпел больше разрушений, чем за предыдущие двадцать четыре века. Кислота, образующаяся в атмосфере, разъедает мрамор, он становится рыхлым, пористым. Ветер выдувает мраморную пыль, «стирая» глаза, губы, носы статуй и барельефов греческих богов и героев. Смог не церемонится с бесценными сокровищами Акрополя, со скульптурным убранством Парфенона, которое было исполнено под руководством великого Фидия, когда другому великому эллину — Сократу — не исполнилось еще и сорока лет.
По материалам зарубежной печати В. Гладунец
Чикагский вариант
Продолжение. Начало в № 1—2.
Д жейк Манчестер встал и выключил телевизор. Пэтси тряхнула соломенными волосами.
— У тебя неприятности, Джейк?
— С чего ты взяла?
— Ты не произнес и двух десятков слов с тех пор, как вернулся домой.
— Мы же слушали ослиные крики этого типа Терьюна.
— Жаль, не дождались комментариев обозревателей, могли бы узнать, как дела у нашего старика. Он не слишком горячится, как ты считаешь?
— А чего ты ждала? Видишь, сколько людей не согласны с ним.
— И ты тоже?
— Я этого не говорил. Просто он не король, чтобы издавать указы. Тут надо брать в расчет все: рабочие места, инвестиции, оборонный потенциал...
— Опять двадцать пять! Он же сказал, что у нас вполне достаточно бомб и ракет. Чего ты еще хочешь?
— Его соперник Робертс в тысячу раз умнее, когда утверждает, что такие вопросы должны решаться в Вашингтоне, а не в римском цирке.
— Джейк! — Пэтси поставила свой стакан и отодвинулась в угол кушетки.— У нас еще демократия. Всякий политический лидер может вслух высказывать свои мысли.
Манчестер-младший молча допил коктейль.
— Да что стряслось, Джейк, скажи, наконец! Дуган учинил тебе разнос?
Джеймс Дуган был заместителем управляющего Национальным коммерческим банком Брэдбери и ведал кадрами.
— Разнос? — переспросил Джейк.— Нет, хуже. Он пригласил меня к себе, угостил сигарой, а потом завел речь об отце и его взглядах на проект «Дафна». Хотел узнать, что я об этом думаю.
— И что ты ему сказал?
— То же, что и тебе. А он заявил, что Брэдбери манипулирует акциями «Юнафордж» на сумму в двести миллионов долларов.
— И все?
— Нет. Завел песню об ответственности банка перед вкладчиками, о необходимости следить за политикой и сенатом, что высоко ценит мои родственные отношения с ведущим кандидатом.
Джейк посмотрел на лицо жены и увидев, что собираются тучи, торопливо заговорил, словно надеясь убежать от грозы:
— Видишь ли, Дуган спрашивал, не знаю ли я, часом, делегатов, которые...
— Которые могут переметнуться к Робертсу, так?
— Нет... Но если Дуган прав... Если заказы на ракеты так много значат для нашего банка...
— Словом, ты обещал позвонить знакомым делегатам.
— Ничего подобного! Я только сползал, что знаю лично всего одного делегата и не собираюсь ему звонить...
— Полагаю, речь шла о Джеймсе Стэдэле, так?
— О нем. Но Дуган не просил меня звонить, не спрашивал фамилию делегата. Он просто посетовал, что отец слишком рано заговорил о сокращении военного бюджета...
— Джейк, я впервые в жизни слышу такую омерзительную историю,— возмутилась Пэтси.— Неужели ты не размахнулся и не двинул в нос своему Ду-гану?
— Да за что?
— Господи, Джейк, мы оба знаем, куда он гнул. В кого ты превращаешься? Твой босс предлагает тебе идти против родного отца, и ты согласился?
— Это ложь!
— Это святая правда, а в какие слова она облечена, не имеет значения. Ты... ты...
— Что, по-твоему, я должен был сделать? Уйти с работы?
— А хоть бы и так!
— Ишь ты, какая смелая, пока сидишь на диване со стаканом коктейля в руке!
— Не смей говорить так! — взвилась Пэтси.— Иди звони своему Стэдэлу. Скажи ему, пусть голосует за Робертса!
Плача, она вскочила и убежала в спальню. Джейк слышал, как хлопнула дверь и повернулся ключ.
Он два часа просидел на маленьком балконе, нависавшем прямо над водами залива. Сумерки превратились в ночь, с океана приполз туман, стало сыро и холодно. Джейк вернулся в комнату и поднял трубку желтого телефона.
— Соедините меня с Чикаго. Мне нужен мистер Джеймс Стэдэл, делегат республиканской партии на конвенте. Его можно найти в отеле, где остановилась делегация Массачусетса.
Выйдя из машины раньше Манчестера, Арчи увидел их первым. Он двинулся к группе, на ходу бросив через плечо:
— Не стоит вам задерживаться, босс.
Вдоль фасада отеля расхаживало человек двадцать с транспарантами на груди. «Голосуйте за разоружение!», «К чертям «Дафну»!», «Сначала — Человечество, Робертс — потом!», «Не дадим распять род людской на ядерном кресте!» — было начертано на плакатах. Маленькие дети, мальчик и девочка, размахивали флагами США и ООН. Манчестер вылез из машины, и тут же защелкали камеры двух фотографов, спешивших запечатлеть выражение невольной растерянности на лице кандидата.
— Быстрее! — прошипел Арчи, прикрывая Манчестера собой и проталкиваясь к подъезду. На ходу он едва заметно кивнул полицейскому, и тот со знанием дела оттеснил манифестантов от входа.
— Боже мой, откуда взялась эта толпа? — пробормотал Манчестер в лифте.
— Надо было входить через заднюю дверь,— сказал Арчи.
Они молча вошли в номер. Утро вторника не принесло ничего хорошего, а до голосования оставалось меньше сорока восьми часов. Манчестер сорвал пиджак, швырнул его в кресло и принялся мерить шагами комнату.
— Босс, через две минуты прибудут делегаты от Пенсильвании,— напомнил Арчи, и Манчестер занял позицию у двери, готовый приветствовать входящих. Гости не заставили себя ждать. Пожимая им руки, кандидат с удовлетворением отметил, что помнит имя и фамилию почти каждого.
— Доброе утро, миссис Поттер,— проговорил он, завидев профессора филадельфийского колледжа, пожилую негритянку, с которой встречался лишь однажды. Элен Поттер горячо пожала руку кандидата.
— Стойте на своем, господин министр,— бросила она, проходя в номер.— Ваша правота несомненна.
Наконец Манчестер с горем пополам рассадил делегатов по местам. Арчи уныло отметил про себя, что дополнительных стульев не понадобилось: из ста двадцати восьми членов делегации штата пришло всего сорок пять. Губернатор Уилкокс, как ожидалось, не явился. Делегация провозгласила его возможным кандидатом от Пенсильвании, и теперь, чтобы встретиться с ним, надо было самому ехать в отель «Моррисон». Однако правая рука Уилкокса, спикер конгресса штата Джозеф Рорбо, пришел на встречу. Когда Манчестер выступил на середину комнаты, Рорбо изобразил равнодушную мину и уставился на кандидата пустыми глазами.
Министр финансов оглядел гостей и заговорил о том же, о чем и раньше, смутно надеясь хотя бы на сей раз добиться понимания.
— Ни для кого из вас не секрет,— начал он,— что мои взгляды на проблему боеголовок и баллистических ракет повергли в смятение кое-кого из делегатов конвента. Поэтому я не стану утомлять вас повторением сказанного. Объясню лишь некоторые моменты. Если мы расторгнем контракт на наступательные, подчеркиваю, наступательные ракеты «Дафна», фирма «Юнифордж», конечно же, понесет некоторые убытки, однако разорение ей все равно не грозит. Я все время пытаюсь объяснить, что нет смысла накапливать те вооружения, которых и без того достаточно в нашем арсенале. Сожалею, что в субботу не сумел растолковать это газетчикам. Надеюсь, теперь неясности исчезли. У вас есть вопросы, господа?
