Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1991 год
Я приблизился к княгине с честным и простым помыслом ее приветствовать, но она протянула для поцелуя маленькую ручку в перчатке из белого кружева без пальцев. Не стоит говорить, что эта совсем нежданная милость переполнила меня радостью. Я почтительно приложился к коричневатой, но пленительно сотворенной ручке, сожалея, что этикет в отношении женщин был другим, нежели в отношении мужчин. Я умирал от нетерпения пожелать княгине Тюмень всяческого благополучия!
На виду у дам, которые следовали за нами, она поднялась, нежно обняла сестру и по-калмыцки обратилась к нашим спутницам с комплиментом, в переводе князя на русский звучавшим примерно так: в небе вместе восходят и блистают во мраке семь звезд, но вот три женщины, такие же яркие, как семь их небесных соперниц. Не знаю, что ответили дамы, не сомневаюсь, что они нашли метафору, равную этой. Комплимент сказан, княгиня сделала трем дамам знак сесть на софу, а сестру удержала возле себя. Князь остался стоять и обратился к жене с короткой речью: просил ее оказать ему содействие в предстоящих трудах, чтобы достойно принять знатных гостей, посланных Далай-Ламой (Здесь и далее титул далай-ламы А. Дюма употребляет как синоним верховного бога в буддизме, вероятно, по аналогии с Богом-отцом в христианстве. Это в принципе неверно. Буддисты в таком контексте ни имя, ни титул далай-ламы не используют. — Прим. научного ред.) . Княгиня, приветствуя нас поклоном головы, кажется, ответила, что постарается исполнить роль хозяйки как можно лучше и что супругу нужно только приказывать, а она будет повиноваться. Тогда князь повернулся к нам и спросил по-русски, не угодно ли нам послушать Те Deum — молитву, которую он заказал своему главному священнику и которой тот должен будет просить Далай-Ламу распространить на нас сокровища своих милостей. Естественно, мы отвечали, что молебен доставит нам самое большое удовольствие. На это князь отозвался репликой, несомненно, чтобы нас успокоить:
— Все совершится быстро, и мы немедленно позавтракаем.
После этих слов княгиня поднялась и направилась к выходу. Фрейлины, одетые почти так же, как их госпожа, все в накрахмаленных воротничках и в шапочках, как у нее, разом поднялись вместе с нею, словно подброшенные пружиной, и двинулись, подражая ей походкой, какая была у 12 фрейлин, изготовленных Вокансоном (Жак де Вокансон (1709 — 1782), французский механик, автор механического шелкоткацкого станка. Создал ряд автоматов с часовым механизмом. — Прим. научного ред.) .
У ворот дворца ждали две роскошные коляски и два десятка лошадей, хотя до пагоды было сотни три-четыре шагов. Князь спросил, хотел бы я сесть в коляску княгини или сесть на коней вместе с ним. Я ответил, что честь остаться с княгиней настолько велика для меня, что отказаться от нее не могу, каким бы ни было удовольствие галопировать с ним рядом. Княгиня пригласила одну из дам сесть около нее, а г-на Струве и меня — занять места в передней части коляски и поручила сестре оказать почести во втором экипаже двум дамам и Муане. Стражи из корпуса князя, Калино и Курнан сели в седла. Оставались 12 фрейлин, одеревенелых, как куклы на полке. Но одно слово княгини, которая, возможно, разрешила им передышку от чопорности, и они ликующе вскрикнули, подхватили парчовые платья между ног, схватили — каждая — повод лошади, вскочили на коней, как франконские наездницы и, не беспокоясь, показывают ли икры и подвязки своих чулок, пустились тройным галопом с дикими воплями, воспринятыми нами как высшее выражение их радости. Калино и Курнан, увлекаемые конями, которые не хотели отставать от коней фрейлин, один в 30, другой в 50 шагах от замка воткнулись в землю, как вехи, предназначенные обозначать проезжую дорогу. Я был изумлен в высшей степени: ну, наконец, встретились с неожиданным!
Двери пагоды широко распахнуты. Когда князь, спешившись, и княгиня, сошедшая с экипажа, ступили на порог храма, грянула небывалая какофония. Этот шум из оперы «Роберт Дьявол» производили примерно 20 музыкантов, размещенных лицом друг к другу вдоль главного прохода пагоды, ведущего к алтарю. Каждый исполнитель дул в полные легкие или ударял со всего размаха. Кто дул, дул в трубы, в морские двустворчатые раковины непомерной величины или в гигантские трубы длиной пять-шесть футов; кто ударял, бил в тамтамы, барабаны или цимбалы. Стоял кошачий концерт, сводящий с ума (Буддийская храмовая служба построена на принципиально иной звуковой шкале, иных представлениях о звучании, чем европейская, и часто нетренированное ухо воспринимает ее как бессмысленный набор звуков. Не избежал такого впечатления и А. Дюма. — Прим. научного ред.) .
Относительно этих странных виртуозов статистика показывает следующие результаты: дующие в простые трубы в среднем выдерживают пять-шесть лет, дующие в морские раковины — от силы четыре года, дующие в большие трубы никогда не переходят границу двух лет. В конце каждого из этих периодов духовые музыканты харкают кровью; им устанавливают пенсию и переводят их на кобылье молоко; некоторые возвращаются в оркестр, но это случается редко.
Никто из исполнителей не имел ни малейшего понятия о музыке, что улавливалось немедленно. Все умение заключалось в том, чтобы ударить или дунуть как можно сильнее; чем больше дикости в звучании, тем больше оно нравится Далай-Ламе. Во главе музыкантов находился главный священник — весь в желтом и коленопреклоненный на персидском ковре, рядом с алтарем. В противоположном конце, у входных дверей, одетый в длинный красный наряд, с желтым капюшоном на голове и длинным белым жезлом в руке, как Полоний в «Гамлете», стоял церемониймейстер. Среди дребезжания колокольчиков, содроганий цимбал, вибрирования тамтамов, визга морских раковин и рева труб можно было уверовать, что присутствуешь на некоем шабаше под личным руководством Мефистофеля.
Длилось это четверть часа. Сидящие музыканты повалились без чувств; если бы они стояли, то попадали бы навзничь. Я подбил г-на Струве испросить пощады для них у князя Тюменя. Князь, по природе своей добрейший человек, который не осуждал своих подданных на такое истязание ради того, чтобы воспеть славу своим гостям, поспешил удовлетворить мое ходатайство. Разумеется, первую роль в помиловании мы признали за собой. Но при попытке заговорить друг с другом оказалось, что перестали слышать себя, будто оглохли! Мало-помалу, однако, звон в ушах утих, и мы вновь обрели пятое чувство, которое считали утраченным.
Тогда же детально осмотрели пагоду; что меня поразило больше, чем экстравагантные фигурки из фарфора, бронзы, серебра или золота, и что мне показалось более искусным, чем стяги со змеями, драконами и химерами, это — большой цилиндр наподобие цилиндра огромной шарманки, весь усеянный божественными ликами и предназначенный для того, чтобы намалывать молитвы. Правда, эта бесценная машина служит только князю, но суть в другом: предусмотрен случай, если по рассеянности или занятый земными заботами он забудет помолиться. Цилиндр повернут, молитва произнесена; Далай-Лама при этом ничего не теряет, и князю не обязательно молиться самому (Цилиндр, набитый текстами молитв, а иногда даже оклеенный ими снаружи — непременная деталь храмов северного буддизма. Это механизированная форма молитвы. Человек, проходя мимо, поворачивает цилиндр по часовой стрелке, что соответствует разовому прочтению всех молитв, заложенных в цилиндре. Иногда такие цилиндры устанавливают на перевалах и горных ручьях, где их крутят ветер и вода. Считается, что эффект от таких молитвенных мельниц выше, чем если бы эти молитвы просто произносил человек. — Прим. научного ред.).
Калмыцкое духовенство подразделяется на четыре определенных класса: главные священники, или бако , рядовые, или гелунги , дьяконы, или гетцулы , и музыканты, или манчи (В этом перечне А. Дюма почти точен. «Высочайше утвержденное положение об управлении калмыцким народом» от 23 апреля 1847 года установило ранги калмыцких священнослужителей: Лама калмыцкого народа — глава всего духовенства Калмыкии; бакша (а не бако) — настоятель хурула; гелюнг — высшая монашеская степень (после 25 лет обучения); гецуль — низшая монашеская степень (после 10 лет обучения); манджи — ученики, послушники, исполнявшие в процессе обучения роль монастырской прислуги. -Прим. научного ред.).
Все подчиняются верховному священнослужителю далай-ламской религии Тибета. Калмыцкое духовенство, может быть, самое счастливое и самое ленивое из всех; в последнем качестве берет верх даже над русским духовенством. Оно пользуется всеми возможными льготами: избавлено от всякой повинности, не платит ни одной подати. Народ обязан следить, чтобы оно не нарушало границ дозволенного; священники не имеют права быть собственниками, но этот запрет становится средством к тому, чтобы у них было все: что принадлежит другим, принадлежит им; они дают обет целомудрия, но женщины чтят их до такой степени, что ни в чем не осмеливаются отказать ни г е т ц у л у, ни даже манчи. Священник, у которого есть что сказать приватно женщине, приходит ночью драть войлок кибитки. Якобы некий зверь рыскает вокруг да около; женщина берется за палку и выходит его прогнать, а так как заботы по хозяйству лежат на ней одной, муж спокойно позволяет ей заниматься своими обязанностями. К тому же калмыцкий ад не предусматривает наказания за грех сладострастия.
