Вокруг Света Журнал - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1979 год
Но этого еще недостаточно для образования внезапных и страшных «волн-убийц». Анализ вызванных ими аварий и катастроф выявил одну закономерность. В этом районе имеется сильное, идущее с севера на юг, прибрежное течение (Агульясово, иначе Игольное, течение). Так вот, аварии и катастрофы, за редким исключением, случаются тогда, когда суда, борясь со встречным волнением, движутся по стремнине этого течения вскоре после прохождения холодного атмосферного фронта.
Что же происходит? Сопутствующие холодному фронту северные ветры ускоряют Агульясово течение до максимальной скорости порядка пяти узлов. А навстречу этой быстро движущейся океанической «реке» мчатся ветровые волны и волны зыби. Высота первых всего около трех метров, высота вторых достигает 6—8 метров, но они способны усиливать друг друга. И случается так, что течение «запирает» всю эту массу валов. Тут-то и взлетает «ненормальный», высотой до двадцати и более метров, гребень, тут-то и образуются «провалы» и «ямы».
Когда все это выяснилось, то оказалось, что морякам, в общем, нетрудно спастись от «волн-убийц». Нужно только придерживаться простых мер предосторожности. А именно: если судно следует на юго-запад навстречу зыби и начинает падать барометр (что свидетельствует о приближении фронта), а ветер, усиливаясь, меняет направление от северо-восточного до юго-западного, то надо уйти со стремнины Агульясова течения. Вот, собственно, и все... Все очень просто, когда известна природа «волн-убийц»!
Встречаются ли «ненормальные» волны в других местах Мирового океана? К сожалению, да. Крутые и опасные волны образуются там, где обычные волны накладываются на сильные встречные течения. Они, как правило, не столь опасны, как африканские «волны-убийцы» (нет зыби), но весьма чувствительны. Особенно для мелких судов. Джон Колдуэлл в своей книге «Отчаянное путешествие» так описывает «волнение на течениях»: «Поистине эти воды — сущее наказание для моряков. Здесь сталкиваются три враждебных течения, и под килем судна клокочет и бурлит вода... Внезапно, неизвестно откуда, на поверхности океана появились бесчисленные конусообразные юркие волны. Они взлетали и опускались в бесконечной пляске, как бы простирая к небу множество рук. Никогда в жизни не приходилось мне наблюдать подобное зрелище. Казалось, океан страдает жуткой эпилепсией. Волны нападали на яхту и тут же выплескивались».
Колдуэллу удалось благополучно миновать этот район Галапагосских островов и дойти до Австралии. Но не всегда знакомство с «необычными» волнами оканчивается благополучно. Ночью второго сентября 1974 года яхта «Морнинг Клауд» в проливе Св. Георга между Великобританией и Ирландией во время сильного шторма и приливного течения испытала на себе удары двух столь крупных и огромных волн, что не смогла выпрямиться и затонула. Несколько раньше, в 1973 году, на стремнине Гольфстрима у берегов США по той же причине погибли крупные норвежские суда «Анита» и «Норзе вариант».
Исследователи считают, что первое упоминание о «волнах-убийцах» встречается еще в «Одиссее» Гомера.
«В страхе великом тогда проходили мы тесным проливом;
Сцилла грозила с одной стороны, а с другой пожирала
Жадно Харибда соленую влагу, когда извергались
Воды из чрева ее, как в котле, на огне раскаленном...»
Одиссей был предупрежден об опасности Цирцеей и благополучно миновал это место (считается, что то был Мессинский пролив в Средиземном море). Сейчас о подобных опасностях предупреждает наука.
Л. Лопатухин, кандидат физико-математических наук
Крутые тропы калашей
На полированном буковом прилавке антикварной лавки Мустафи Куреши в прохладном полумраке поблескивали медные кувшины с изогнутыми длинными носиками, покоились на зеленом бархате кальяны-хунка, высились стопки больших блюд, изукрашенных чеканным орнаментом. То были изделия, сработанные искусными мастерами Лахора, Карачи, Пешевара В руках торговец держал серебряный кубок странной — здесь, в Пакистане, — формы
— Для вина?
— Разумеется. Но и для воды тоже, — поспешил добавить Куреши, — законы шариата запрещают правоверным пробовать напиток, рожденный опаленной солнцем лозой.
Я внимательно рассматривал вещицу, несколько напоминающую миниатюрную греческую чашу.
— Откуда она, кто ее сделал?
Куреши проницательно глянул на меня, прикидывая, так ли велик мой интерес, чтобы запросить приличную цену.
— Руки, сотворившие ее, заговорил он, поглаживая длинную, аккуратно расчесанную бороду, принадлежат, — тут он многозначительно помолчал, — дикарю, кафиру — неверному. Я никогда не видел этих людей. Их называют калашами. По слухам, они живут высоко в горах, куда трудно проникнуть человеку с равнин. Это там, где-то в Читрале...
Он неопределенно махнул рукой Читрал, Дир — крохотные городки, лежащие в отрогах Гиндукуша, удалены от Карачи на расстояние почти в полторы тысячи километров. Это далеко, очень далеко, — продолжал Куреши. И такие вещи как этот кубок, у нас очень редки. Его привез мой родственник, побывавший в тех краях.
Прошло много времени, прежде чем представилась мне возможность отправиться в Северо-Западную пограничную провинцию, где в неприступных горах живут калаши.
Долина Шамиим
Юркая и резвая в беге по асфальту малолитражка, выйдя на бездорожье, стала двигаться медленно, осмотрительно, как бы на цыпочках, остерегаясь повредить свою резиновую обувь об острые камни. Лавируя, как жук между выбоинами, она медленно вползла в деревушку Аюн в долине с тем же названием. Был полдень. Редкие деревья почти не давали тени. Деревушка казалась вымершей. Из-за жары все укрылись в домах
Гулям студент университета в Карачи уроженец и знаток этих мест, отправился на поиски постоялого двора, где можно было бы немного прийти в себя после утомительной многокилометровой тряски, смыть толстый слой жирной желтой пыли и освежить пересохшее горло.
Проведав о цели нашего путешествия, хозяин постоялого двора, куда привел меня Гулям, посоветовал оставить все лишнее в машине, а взять с собой только необходимое —дорога трудная, хотя идти и не так уж далеко — каких-нибудь двадцать с лишним километров.
Смотрите, если пойдет дождь, переждите. Мокрые камни в горах коварнее льда. В два счета можете свернуть себе шею.
С первых же шагов нам пришлось убедиться в правоте слов тех, кто предупреждал нас о трудной и опасной дороге в калашские долины. Унылая пыльная равнина Аюн сменилась каменистыми отрогами гор. Серые, только где-то высоко-высоко осыпанные сахаристой белизной, громады скал сталкивались друг с другом. Это были чужие и чуждые горы. Они устремляли свои гигантские каменные пальцы в холодную синь неба, откуда веяло резкой остротой морозного воздуха.
Тропа делалась уже. Она ползла над пропастью вверх, змеясь между нависающими глыбами камней. Это был самый рискованный участок пути. Прижимаясь спиной к гладкой каменной поверхности, мы медленно, сантиметр за сантиметром, продвигались по узкой тропе. В этих местах не то что крикнуть — кашлянуть опасно: град камней тут же посыплется на голову. С величайшей осторожностью, стараясь не смотреть вниз, мы поднимались все выше.
Внезапно повеяло легким теплом. Дышать стало легче. В лицо ударил густой терпкий аромат сосны и ели. Гулям повернулся ко мне, указал рукой куда-то вниз и прошептал:
— Калаши.
Я долго пытался разглядеть, что же там, но, кроме тех же однообразных скал, подернутых дымкой, ничего и не увидел. Зато почувствовал, как тропинка побежала вниз. Появились одинокие конусы тань-шаньских елей. Потом они попадались все чаще, перемежаемые зарослями орешника. В расщелинах между камней поднимали голубые чашечки соцветий неизвестные цветы. Глухо, потом все отчетливей и громче зашумел невидимый горный поток. И неожиданно перед нашими глазами раскинулась отливающая всеми оттенками зеленого неширокая долина.
— Шамиим, — почти обычным голосом сказал Гулям. — Отсюда начинается Кафиристан...
Долина, неяркая, но живая, притягивала к себе — после бурого однообразия скал. Глаз не уставал скользить по контурам окружающих долину гор, вершины которых искрились в свете заходящего солнца, отдыхал на нежной зелени вековых вязов, каменных дубов, на голубоватой седине тянь-шаньских елей. По горным отрогам в долину террасами спускались заботливо ухоженные виноградники. Еле слышно доносился шум листвы и пение птиц.
Упорные кафиры
Когда-то неприступность гор была естественной и надежной преградой, охраняющей край калашей от вторжения более сильных и могущественных пришельцев. Сейчас калашей примерно тысяч десять. Последние двести лет, однако, калаши живут под постоянным давлением извне.
