Ужасный век. Том I - Андрей Миллер
Ирма поняла: это долгожданные вестовые. И направились наёмники именно к ней, стоящей посреди живописной сцены.
Почему-то в животе возникло противное ощущение испуга. Предчувствие какое-то. Ирма до боли сжала пальцы, на мгновение зажмурилась. Нет, нет, нет… Всё хорошо. И думать не смей!
— Ирма, тебе надо к капитану. Прямо сейчас, быстро! Мы проводим.
Она только мелко закивала в ответ. Не поняла: хорошо это «надо к капитану, прямо сейчас» или плохо.
— Дворец-то взяли? — поинтересовалась более-менее успокоившаяся Гретель.
— Ну… можно сказать и так. Долго объяснять. Работайте!
Глава 9
Ангус, с рассвета махавший тяжёлым мечом, к вечеру дышал шумно и двигался медленно.
Как обычно, предчувствия не обманули Шеймуса: на улицах всё пошло наперекосяк. Ржавый Отряд встретил массу баррикад и отчаянное сопротивление: многие горожане присоединились к гарнизону. И хоть воевать не умели — храбрости им оказалось не занимать. И капитан с Ангусом, и Бенедикт с Люльей продвигались в сердце города медленно. Однако продвигались. Зато ближе к полудню выяснилось: халифатские ополченцы атаку остановили.
Хуже всего пришлось из-за этого на рыночной площади. Защитники города, воспользовавшись ситуацией, провернули толковую контратаку. Они явно рассчитывали: оказавшись под угрозой окружения, Ржавый Капитан прикажет отойти к стене. Это не могло спасти Фадл само по себе — но перенесло бы развязку на следующий день, а там уж кто знает?
Но капитан предвидел подобное, так что прямо на ходу перестроил план — и наёмники снова перехватили инициативу. Камаль-бей смог лишь задержать их, вынудил развернуть фронт — полдня «ржавые» шли не к центру города, а в сторону, уничтожая слабеющего врага. Никакого окружения не вышло.
Ангус, как и весь отряд, к вечеру проклинал союзников самым безжалостным образом.
Джамалутдин-паша прислал разодетого в шелка, надушенного посланника: выяснить положение дел. Встретили его неласково. Шеймус долго подбирал хоть сколь-нибудь дипломатичные слова. Говорил он сидя — прямо на мостовой, подложив свой плащ с тигровой шкурой.
— Всё идет как нужно. Времени на подробные разъяснения нет. Если визирь или другие господа желают командовать, то пусть идут сюда и командуют: с радостью уступлю. А если не желают — довольно того, что моё обещание не изменилось. Город мы возьмём сегодня. Не раньше ночи, но возьмём.
— Визирь желает уточнить…
Ангус достаточно понимал мураддинский, чтобы не терять нить разговора — правда, сам говорил на нём плохо. Шеймус заставил большинство офицеров хоть немного изучить местный язык, а уж лейтенантов в первую очередь.
— Визирь уже объяснил мне, чего желает. Будет исполнено.
— Хорошо. В таком случае командиры ополчения…
— Которые бежали к стене? С дезертирами разговор короткий, а штурмом командую именно я. Если этим… командирам нужны головы на плечах, пусть не показываются мне на глаза.
— Однако Джамалутдин-паша командует осадой, и лишь поэтому…
— Осадой, а не штурмом. Осада идёт за стеной. По эту сторону три дня командую я, верно? Таким был уговор. Так и будем действовать. А если что-то изменилось — можем вернуться туда, откуда начали.
Ангус усмехнулся — тут-то капитан кривил душой. Сейчас каждый наёмник желал довести дело до конца, и капитан хотел этого больше всех. Принеси гонец приказ об отходе — назад бы, вероятно, уже не вернулся. А потом, мол: приказа не получили. Мало ли, куда делись посланники в городе, охваченном боем?
Уже рукой было подать до дворца бея, храмов, арсенала и прочего, к чему Ржавый Отряд стремился. Последние организованные силы мятежников наверняка собрались на центральной площади. Туда и нужно идти — а недобитков пусть гоняют по окраинам ополченцы.
— Всё, пора. Ангус… построй людей.
Шеймус явно хотел ещё немного отдохнуть. И целый день боя, и рана на нём сказались.
Солдаты тоже вымотались: кряхтели, вставая и поднимая оружие. Вперёд постарались выставить тех, кто посвежее да поцелее. Знамёна вынесли вперёд. Считанные минуты потребовались, чтобы снова собрать крепкий строй из уставших, но готовых идти до конца людей.
Шеймус кренился набок сильнее обычного, но командира исполинского роста всё равно видели даже из дальних рядов. Барабанщики отбили сигнал «внимание» — и стало тихо.
— Я знаю, что вы устали. Я сам устал и страдаю от ран так же, как вы. Никто не обещал лёгкой победы. Зато победа будет сладка, и она практически в наших руках! Осталось последнее, решающее усилие: бой нужно закончить сегодня.
Разумеется, это понимали все. Передышка будет на руку врагу.
— Некоторых из вас я знаю полжизни. Некоторых — уже много лет. Прочих достаточно узнал за год или месяц. Я убеждён: вы найдёте силы на этот рывок — потому что носите «ржавые» цвета, а ржавеет железное!
— Ржавеет железное! — гаркнул Ангус.
— РЖАВЕЕТ ЖЕЛЕЗНОЕ!!! — строй отозвался бодро, но не как на рассвете.
Капитан махнул рукой, барабанщики заиграли в такт шагу. Наёмники двинулись к главной площади.
Ангус шёл впереди, рядом с капитаном. Уже закрадывалась мыслишка отложить большой меч, вооружившись щитом и клинком полегче. Но лейтенант отбросил её из гордости. Если Шеймус, из которого столько крови вытекло, даже не отошёл назад — то и Ангусу надо держаться.
Жара ослабла, и насквозь промокшая под доспехом одежда начинала противно остывать. Хорошо бы снять гамбезон до темноты, когда похолодает резко! О да, этого Ангусу хотелось больше, чем любых благ дворца бея. Какой пир, какие бабы — а вот смыть пот и грязь, переодеться в чистое и сухое... Правда, так Ангус вечно думал именно перед развязкой боя. После победы приоритеты частенько менялись. Не всегда, как в молодости, но… пока ещё часто.
Над головой качались отрядные знамёна. Судя по звуку, отряд заметно растянулся: задние ряды совсем устали. Однако Ангус не волновался за арьергард. Некому сейчас ударить «ржавых» в спину или рассечь фланговой атакой — больших сил вне площади у противника остаться не могло.
Конечно, мятежники заметили наступление. Впереди сигналили трубы, а вот воодушевлённых голосов не слышалось. Но и для наёмников это был не самый простой момент. Умирать-то обидно всегда, однако перед самой победой — особенно! Вечная проблема и затяжных боёв, и затяжных войн.
Скоро главная площадь Фадла предстала перед «ржавыми».
Древний город и прежде производил впечатление, но здесь оказался по-настоящему прекрасен. Особняки щеголяли причудливым излишеством деталей, в которых Ангус заметил
