Свадьбы не будет, Светлый! - Анна Солейн
Уж слишком чинно. Присмотревшись, я увидела торчащие из-под тяжелой длинной занавески мужские ботинки. Ага.
Значит, скоро в особняке будет пахнуть жареным — когда отец придет и увидит очередной матушкин адюльтер.
А он увидит, иначе какой смысл в адюльтере?
Пожалуй, стоит убраться из отчего дома подальше на некоторое время.
— Как прошло твое ночное свидание с лордом Лайтвудом? — крикнула матушка.
— Отвратительно, — буркнула я, дергая на себя входную дверь особняка.
Она поддалась с ужасным скрипом, но даже он не смог заглушить довольного матушкиного:
— Прекрасно, дорогая! Я так рада за тебя!
Темные! Уверена, от моего ответа здесь ничего не зависело. Если бы я сказала, что Лайтвуд меня расчленил, матушка ответила бы что-то вроде: “Надо же, какой интересный вариант для свидания!” Все-таки моя помолвка с Лайтвудом была очень выгодна для них с отцом.
К тому же, предложив помощь или показав обеспокоенность, матушка бы меня унизила: предположила, что я сама не могу справиться, что я... слабая.
Насколько я знала, у светлых все было совсем по-другому: для них не зазорно предлагать и получать помощь, даже признаваться в своей слабости — считается достойным поступком. Ведь для этого нужна смелость! Оказывается.
По крайней мере, нам так говорили в АТаС на курсе “Светлые маги: история, принципы и особенности”. Насколько я знала, у светлых был такой же предмет, только рассказывали там про темных.
Однажды на собрании адептов кто-то предложил Лайтвуду вместо нудных занятий устроить вечеринку и там перезнакомиться поближе, а заодно узнать все из первых рук, но Лайтвуд ответил, что ему пока дороги стены академии и доверие родителей светлых, которые отдают ему в руки своих чад. Не проведешь его, увы.
Замерев на пороге особняка, я огляделась.
Менестрель стоял у крыльца и на этот раз был один. В руках у него была мандолина, издающая звуки, подозрительно похожие на те, с которыми лезвие ножа скользит по стеклу.
Сбежав вниз, я уставилась на него, прикидывая, какое заклятье тут лучше применить. Может, натравить на него летучих мышей? Заставить покрыться бородавками? Забросить за шиворот ядовитого паука?
Ладно, с этим можно будет разобраться позже.
Увидев меня, менестрель вздрогнул, ударил рукой по струнам особенно немузыкально и, зажмурившись, продолжил петь.
“Любо-о-овь спосо-о-обна миры меня-я-ять…”
— Где Лайтвуд? — выпалила, подлетая к менестрелю и вырывая у него из рук мандолину.
Струны взвизгнули.
— М-м-мисс Медея…
— Где он?! Что ему нужно? Зачем он опять тебя прислал? Отвечай! Иначе всю жизнь заикаться будешь!
— Он меня не посылал, мисс Медея!
Я опешила.
— Что? А кто тебя послал?
— Я-я-я…
— О, доченька, это ко мне! — прозвучал матушкин голос. — Верни музыканту его инструмент. Продолжайте, прошу вас! Вы, кажется, пели о любви? Давайте сначала.
Я обернулась и увидела родительницу, стоящую на крыльце. Она деловито поправила декольте черного приталенного платья, отбросила с груди тяжелую волну волос и отпила немного чая, бережно сжимая пальцами чашку из костяного фарфора.
— Ты не от Лайтвуда? — прищурившись, спросила я.
— Нет! — затряс головой менестрель. — Я от… тайного поклонника леди Даркмор, плененного ее красотой.
Обернувшись, я увидела матушкину благосклонную улыбку.
— Прошу вас, продолжайте! Мой муж скоро вернется, будет так… неловко, если вы столкнетесь.
Менестрель, торопливо и нервно кивая, отнял у меня мандолину, откашлялся и снова затянул свою песню.
— Удачи, — пожелала я ему.
Судя по довольной улыбке матушки, отец вернется раньше, чем менестрель рассчитывал.
И вряд ли будет в восторге.
Уперев руки в бока, я нахмурилась.
То есть, Лайтвуд не отправлял менестреля. Это, безусловно, хорошо.
Но слегка обидно. Я уже... настроилась. Этот светлый меня с ума сведет!
Поднеся к лицу правую руку, я поморщилась: белое кольцо красовалось на безымянном пальце и — я попыталась стащить его — по-прежнему не желало сниматься.
— Приятно видеть, что вы по мне скучали, мисс Медея, — прозвучал ужасно знакомый низкий и обволакивающий голос, шелковый и нежный, как внутренняя обивка гроба.
Я молниенесно обернулась и уставилась на Лайтвуда, который стоял у калитки особняка, в паре шагов за спиной менестреля.
Он безмятежно улыбался, его белоснежный костюм сиял в свете солнца, светлые волосы переливались, как речная вода ясным днем. Синие глаза тоже светились яркими звездами.
Светлый.
— Вы говорили, что вам не понравились менестрели, так что я решил не отправлять их к вам сегодня, хотя сердце мое противилось такому. Теперь я буду знать, что вашим словам не всегда стоит доверять.
— Я не…
— Вы?
Лайтвуд блаженно улыбался. Он… давно подошел?
Подкрался!
Он что… слышал и видел, как я налетела на менестреля?
Я представила, как могла бы смотреться со стороны, и почувствовала, что щеки заливает краска. От гнева, разумеется. Не от смущения.
— Я не…
Уму непостижимо! Я смотрела в смеющиеся синие глаза и могла бы поклясться, что матушкин “тайный поклонник” как-то связан с этим беспринципным светлым, который, кажется, опаснее всех темных вместе взятых.
— Мисс Медея? Мне жаль, что я вас расстроил, — скорбно покачал головой Лайтвуд. — Обещаю больше не оставлять вас без внимания и исправно присылать под ваши окна менестрелей. Прошу простить меня. Не согласитесь ли пойти со мной на свидание?
— Согласится! — ответила матушка.
— Еще как согласится, — подтвердил отец, подходящий к воротам особняка. Его плащ развевался за спиной, обнажая красную подкладку, на голове красовалась шляпа-циллиндр. — Как говорится, любая змея не ядовитая, пока ты на ней не женился.
— Отец! — возмутилась я.
— Да, Медея? — повернулся ко мне батюшка, невозмутимо пожимающий руку Лайтвуда. — Кроме тебя, дорогая. Ты ядовита с рождения, но скоро это уже будут проблемы лорда Лайтвуда, а не мои. И я чрезвычайно этому рад.
— Взаимно, — невозмутимо заявил светлый. — Медея? Составите мне компанию на прогулке?
Глава 10
— Не составлю, — предельно вежливо процедила я. — Я занята до самого вечера. Буду читать “Свод указаний и правил примерной жены”. Готовиться к свадьбе.
Я искренне надеялось, что в словаре светлых присутствует слово “сарказм”.
— Отрадно слышать! — откликнулся Лайтвуд, сияя искренней и дружелюбной улыбкой. — Удачно, что я хотел пригласить вас на прогулку как раз вечером.
— Вечером я собиралась вышивать цветами наволочку для приданого.
— О, еще успеете! — отмахнулся Лайтвуд. — Если что — наймем швей и никому не скажем. Я зайду за вами в восемь, Медея.
— Не стоит утруждаться.
— О! — поднял брови он. — Если вы без моей помощи сможете вывести из стойла кобылицу, которую я подарил, то договоримся встретиться уже за городом. Но боюсь, что не сможете.
— Это еще почему?
В последний раз я видела подарок Лайтвуда, стройную и опасную вороную лошадь, вчера,
