Берегись, Ангел! - Иоланта Палла
Скучно.
— Данияр? — Психологичка внимательно смотрит на меня в ожидании ответа, но я развожу руки в стороны.
— Что? Я же вам сказал, изливать душу и плакать в бумажный платочек я не буду. — Улыбаюсь для убедительности, а Жанна Григорьевна нервно поправляет пшеничные локоны.
Молодой психолог в школе. Новый. Раньше был мужик. Степан, отчества которого я не помнил. Он тогда пытался залезть в мою голову после смерти Алиски, но так же потерпел поражение.
— Я хочу тебе помочь. — Ровным тоном вещает Жанна, а я фыркаю.
Да уж. Помочь. Мне сам бог не в силах помочь, а она бросается такими громкими словами.
— Если ты не пойдешь мне навстречу, Данияр, я буду вынуждена провести беседу с твоими родителями. — Психологичка делает пометки в своем чертовом блокноте и упирается в меня взглядом.
— Я уже все сказал. Мне добавить нечего, Жанна Григорьевна. Я не на исповеди. — Протягиваю руку и снова толкаю маятник, упираясь в него взглядом.
— Речь идет об исключении из школы, Данияр. Это не шутка. Ты долго время травишь Цветкову и теперь перешел на рукоприкладство.
— Да, не трогал я ее! — Кривлюсь и откидываюсь нас пинку мягкого кресла, смотря на психолога. — Чего привязались?! Если бы тронул, то прибил бы.
— Причина такой ненависти? — Жанна Григорьевна стучит ручкой по блокноту, а я складываю руки на груди и улыбаюсь.
— Не люблю челядь. Этого достаточно? — Вопросительно смотрю на девушку, а она тяжело вздыхает.
Сидим уже добрый час, а толку ноль.
— Вот, — Жанна Грригорьевна подает мне листы, — заполняй и можешь идти.
— Сразу бы так. — Принимаю бумажки и быстро ставлю галочки.
Тесты, чтоб их. Будто от них будет толк.
Справляюсь с заданием и ухожу из кабинета мозговправа. Уроки прошли быстро, и Цветкова бесила меня своим присутствием в классе, но после вчерашней стычки говорить с ней не хотелось. Чертов падший Ангел!
Все перемены изучал новости. Все, что угодно, лишь бы не видеть ее и бывшего друга.
Парочка идиотов, которая бесила меня еще больше, чем папочкина пассия с ее накачанными губами.
— Дан? — Слышу голос Круга и иду дальше.
— Чего тебе? Снова пришел защитить свою подружку? Не поможет. Я все равно когда-нибудь ее прибью, а ты будешь виноват. Но тебе же не привыкать, да, дружище? — Кидаю ему с усмешкой, стараясь держать кулаки при себе.
Вчера Валерка дал понять, что еще одна драка, и он звонит отцу. После идиотской совы дирик точно шутит не станет. Ударили ему шваброй прямо в сердце.
— Ты уже все границы перешел, Дан. — Макс догоняет меня и переграждает дорогу.
— Смертник? Отошел. — Сжимаю кулаки и прищуриваюсь, пока Круг часто дышит.
— Это ведь из-за Алиски? Так и трави меня. Чего ты к Лике прикопался?
— Слышь, Круг, отвали от меня. Я сам решу, кого травить, а кого оставить в покое.
Отталкиваю его и иду к тачке, чтобы не натворить лишнего. Нос можно разбить, но сейчас хочется большего.
— Дан! Я же просил прощения, черт! — Кричит он мне в спину, заставляя повернуться и скрипнуть зубами от злости.
— От твоего "прости" ее не вернешь, Круг. — Чувствую, как подергиваются мышцы на лице, и медленно выдыхаю. — Сам идешь ко дну и других тянешь.
— Нет. — Макс засовывает руки в карманы брюк и отводит взгляд в сторону, заставляя ухмыляться.
— Нет? — Подхожу ближе и смотрю ему в глаза. — Тогда почему она бледная такая ходит? Тощая стала, как анорексичка? Думаешь, я идиот и не помню, как все было?! Тот же путь. Те же уси-пуси. Счастливым хочешь стать? — Я смеюсь, как идиот, пока Круг сереет и не знает, что ответить. — Не станешь, и твой Ангелочек тоже. Ее место падшая не займет, слышишь? Никогда. Я не дам.
Скриплю зубами, ожидая ответа от Макса, но он молчит, глядя на меня.
Злится.
Я тоже.
Стоять рядом опасно, но не шевелюсь. Пусть кинется. Больнее-то будет только ему.
— Лика — мой друг, и ни на чье место не претендует, — Макс подходит ближе и выдавливает из себя каждое слово, — если на ней по твоей милости появится еще одна царапина, то я наплюю на соревнования и на то, что ты Алискин брат.
Его слова вызывают лишь усмешку, друг, ага. Видел я, какой она ему друг, и эти взгляды нежные. Я делаю еще один шаг, сокращая расстояние до минимума и глядя в лицо Максу.
— Так тебя только это сдерживает? Наше с Алиской родство? Да, брось. Давай встретимся в клубе, Круг. Зачем тянуть? Решим этот вопрос раз и навсегда. Выиграешь — так и быть, — развожу руки в стороны, — отстану от бедняжки, а проиграешь… — Я внимательно смотрю на Максима, который сжимает кулаки и нервничает еще больше. — Проигрываешь и отходишь в сторону.
Глава 14
Ангелика
Сижу на полу около кровати и внимательно вглядываюсь в фотографии, чтобы не чувствовать боли. После того, как Владимир снова поймал пулю в голову и поорудовал ремнем, спина и руки ныли. Рана на одной из них открылась и кровоточила, и пришлось самой ее бинтовать. Неудобно, но что поделать.
Олежка, к счастью, просидел в своем убежище и не вылез, но когда я закрылась в комнате, увидела, что он плачет. Еле успокоила, а сама…
Я старалась не кричать, не плакать и не издавать вообще никаких звуков, пока отчима клинило. Не знаю, что он принял, но его пошатнувшиеся мозги снова сошлись в кучу. Жаль, что в неправильном порядке.
Периодически его заносило. Искал Олежку и думал, что его кто-то украл, а потом я обнаруживала под столом бутылки из под паленой водки. Денег-то у Владимира было не так много, а спиртное сейчас стоило не мало. По крайней мере, качественное.
Я тяжело вздохнула и еле сдержала стон, меняя положение. Старалась найти похожего человека среди одноклассников матери. У нее было не так много снимков со школьных времен, но я не могла отыскать среди лиц хоть слегка походящее на Петра.
Был один паренек, но его рост и цвет волос не соответствовали тому, что я видела. Со временем люди меняются, только не до такой степени. Петр Иванович был высокий и широкоплечий, а этот ниже, да и черты лица совсем другие.
Я еще немного полюбовалась мамой и убрала альбом и одиночные фото в коробку. Тихонько поднялась, пододвинула стул ближе к шкафу, забралась на него и хотела поставить на место хранилище памяти, но
