Журнал «Если» - «Если», 2003 № 09
Вкратце дело было так.
Параллельно с разработкой блок-крепостей «Пояса Аваллона» на Земле велись эксперименты по созданию компактных средств персональной телепортации. Ведь когда космический корабль перемещается от одной звезды к другой через нелинейное пространство, он фактически самотелепортируется на заданную дальность вдоль Ребра Аль-Фараби. Кто-то давным-давно метко назвал ракету пушкой, которая выстреливает не снаряд, а саму себя. Так вот теперь требовалось построить нелинейную пушку, которая стреляла бы на десятки парсеков снарядами в виде людей и других небольших, но полезных объектов.
Такую пушку-телепортер построить не удалось. Объекты исчезали из камеры передатчика, но в приемнике не восстанавливались. Как и предрекали скептики, сравнительно небольшие предметы не обладают достаточным эквивалентом нелинейной массы, чтобы сохранять путевую устойчивость на Ребрах Аль-Фараби. Такие «легкие» предметы уходили с заданной траектории и двигались мимо приемника, бесследно растворяясь в инобытии.
Но человеческая наука — самая упрямая в галактике. Передатчик кардинально переработали, прибавили мощности, а приемник приблизили к нему на смехотворное расстояние в один метр. В качестве телепортируемого объекта избрали контейнер со свежими фруктами: апельсинами, бананами, ананасами. В случае успешной доставки контейнера в приемник ученые рассчитывали исследовать негативные последствия телепортации для растительных клеток. Дальше, в случае успеха, по нарастающей планировались эксперименты с лимонными деревцами в горшках, тараканами, мышами, кроликами, кошками, собаками, свиньями и, наконец, людьми-добровольцами.
Энергия, которую было решено затратить для компенсации малой нелинейной массы, выражалась цифрой с непристойно длинным хвостом нулей. Ни военной целесообразностью, ни тем более коммерческими соображениями подобные затраты оправдать было нельзя.
На это закрыли глаза. Руководству проекта требовалось любой ценой получить хотя бы принципиальное подтверждение возможности стрельбовой телепортации. Ну а получив результат, можно было уже просить дальнейшего финансирования, плодить дочерние лаборатории и кормиться этой темой лет сто.
Итак, контейнер с фруктами был загружен в передатчик, расположенный почти впритык к приемнику посреди необъятного ангара, напичканного телеметрическим оборудованием. Ученые, облачившись в скафандры, поспешили укрыться в бункере.
Щелчок рубильника…
Всеобщий глубокий вдох…
Кнопка нажата…
Данные сенсоров точки отправки: объект исчез.
Данные сенсоров точки прибытия: объект не наблюдается.
Разочарованный выдох.
Решающий эксперимент был провален. Руководство уже прикидывало, как отвертеться от долговой тюрьмы, подчиненные мысленно складывали чемоданы и готовились к преподаванию занимательной физики для детсадовцев-вундеркиндов. Кто-то из теоргруппы истерически кудахтал: «Но как же так? Но позвольте, господа!.. Бог не играет в кости! Цифры не лгут! Объект обязан, просто обязан вернуться в линейное пространство!»
Теоретика никто не слушал. Понурив головы, все начали расходиться.
Вдруг поступило сообщение от охраны полигона: в сотне метров от ангара, где проводился эксперимент, возникла какая-то светящаяся штуковина. Описать вразумительным образом свое видение охрана не могла, но вполне резонно предполагала, что появление «штуковины» связано с изысканиями яйцеголовых.
Выбравшись на поверхность одышливой толпой, ученые стали участниками событий чудесных и ужасных.
Вылетев из пространства Аль-Фараби, как пробка из бутылки, и контейнер, и его содержимое радикально изменили свои физические свойства. Золотисто-оранжевый столб газообразной материи высотой в рост человека и шириной в два обхвата покачивался посреди двора, где был разбит сад-альпинарий.
Несмотря на свою кажущуюся аморфность, столб был полностью непрозрачен. Зеленая лужайка и живописные валуны вокруг него топорщились множеством мелких складок, вместе создающих призрачную, ирреальную рябь.
В действительности, оранжевый столб был гроздью Квантов Аль-Фараби. Но этому термину предстояло появиться многим позже.
Математик, который взывал к Богу, не играющему в кости, оказался самым проницательным.
— Господа, это может быть опасно, — вполголоса сказал он.
В следующее мгновение изрядный кусок полигона исчез вместе со всеми сооружениями, учеными и вспомогательным персоналом. На его месте образовалась сферическая воронка радиусом полтора километра. В центре громадной сферы, заполненной небытием, остался висеть оранжевый столб — не ангельский меч, но, скорее, дубина, занесенная над миром.
Следующие несколько часов были заполнены ожиданием конца. Те, кому положено за всех бояться и за всех решать, всерьез полагали возможным самопроизвольное расширение радиуса коллапса и растворения в пространстве Аль-Фараби всей Исландии (где находился полигон), а может, и планеты Земля. Кто-то на полном серьезе предлагал таранить инфернальный столб звездолетом, кто-то искал сумасшедших берсальеров, которые согласились бы отправиться с разведкой в фокус катаклизма.
Однако берсальеры, на свое счастье, остались без работы. Через несколько часов гроздь рассосалась, и ушедшая в точку сфера линейного пространства снова развернулась, возвращая на круги своя сооружения, ученых и вспомогательный персонал полигона.
Люди вернулись.
Однако это были уже не совсем те люди. Или — те, да уже не люди?
Часть из них умерла на глазах у подоспевших спасателей, причем некоторые тела просто сгорели, как свечки. Другие сошли с ума, зато их физическое здоровье не претерпело заметного ущерба.
Третьим стали активантами. В их числе оказался и проницательный математик.
Вот он-то — его фамилия, Тикканен, многое скажет знающим людям — создал общую теорию этого катаклизма и предрек основные сценарии дестабилизации активантов.
Так кто такой активант? Мои предки сказали бы: ифрит. Наши биотехнологи выражаются научно: линейно стабилизированный Квант Аль-Фараби на основании человеческой матрицы.
Активант — это нечто, похожее на человека. Проходящее сквозь стены. Перемещающееся со скоростью урагана. Ведущее себя, как правило, разумно, но в некоторых случаях — алогично и негуманно.
В «горячем» режиме активант находится от пятнадцати до двухсот часов. Он может выполнять задачи, которые не по силам ни человеку, ни большинству машин. После чего он либо возвращается в нормальное линейное состояние и продолжает жить как обычный человек, либо… переходит в следующую фазовую форму и полностью исчезает в пространстве Аль-Фараби.
Следует подчеркнуть, что когда Тикканен и другие уцелевшие после катаклизма ученые и сотрудники полигона вернулись в наш мир, они находились именно в «горячем» режиме.
В течение нескольких суток после катастрофы в Исландии происходили невероятные вещи, о каких там и не слыхали со времен сказителя Снорри Стурлуссона.
В Рейкьявике кий бар «У Греттира» заявился детина в полувоенной форме. Он без устали повторял фразу «внутри все горит» и глушил минеральную воду бутылка за бутылкой. С виду он выглядел вполне нормально, не дымился и серой не вонял. Но кельнер, прикоснувшийся к протянутой водохлебом расчетной карточке, забился в конвульсиях и упал замертво, будто пораженный высоковольтным разрядом.
Детина в форме — рядовой охранник исследовательского центра Курт Ешоннек. Больше с ним в «горячем» режиме не случилось ровным счетом ничего примечательного. Вскоре он вернулся к линейному существованию. Непредумышленное убийство кельнера было расценено как несчастный случай, а Ешоннек продолжал работу в прежнем, но уже непомерно разросшемся исследовательском центре. Правда, не охранником, а подопытным кроликом.
Туристы, гуляющие по гейзерному полю в окрестностях Геклы, видели двух смуглых девушек в сияющих белых скафандрах, которые, смеясь, плескались в крутом кипятке посреди клубов сероводорода. Шлемов на девушках не было. Вода дымилась на их коротких волосах и белых шеях.
Девушки эти — ассистентки Син Во и Наташа Янг — после возвращения в «холодный» режим порвали со своими женихами и зарегистрировали однополый брак. Они прожили счастливо четыре месяца и умерли в одной постели в один день. Причина смерти — внезапное и полное обезвоживание организма — пополнила копилку необъяснимых загадок природы.
По древним лавовым полям блуждал зловещий серый силуэт в окружении синих огней. На следующий день широкий язык лавы пробудился от миллионолетнего сна, и огненная змея понеслась по сирым равнинам. Некоторые ракурсы на кадрах видеосъемки не оставляют сомнений, что наплывы на выпуклой бульбе из раскаленного теста, служившей лавовому потоку «головой», оконтуривают черты лица Филипа Метаксиса — наладчика телепортеров.
