Журнал «Если» - «Если», 2005 № 01
— Э-э-э… И все-таки с чего вы взяли? — Я затравленно укутался в одеяло.
— Глянула с балкона, у кого свет горит, у Саши горит, и в комнате, и на кухне, ну, думаю… — Андреевна вдруг осеклась, оглядела меня с ног до головы и замерла с открытым ртом, прижав ладонь к груди. — Батюшки, вот же дура старая! Сашенька, миленький, прости меня, пожалуйста! У тебя ж, наверное, девушка в гостях! Я ж видела три раза — к тебе девушка крашеная приезжала! И у вас, наверное, с ней…
— Андреевна смущенно помяла руками воздух, словно лепила кекс. — Секс?
— Книжку читал перед сном, — соврал я, помолчав. — А знаете, Ольга Андреевна, к кому пойдите, кто не спит? Сейчас скажу…
Я поднял указательный палец, призывая помолчать, и начал оглядываться, стараясь увидеть, откуда доносится шумок. Андреевна тоже прислушалась, для человеческих ушей эти звуки, конечно, были слишком слабы. А вот для моего… Перемежающиеся багровые и зеленые вспышки говорили, что там вовсю идет семейная ссора.
— Ольга Андреевна, значит так: пять этажей вниз, справа от лифта в торце — чья квартира?
— Васятка Осипенко с женой! — как автомат откликнулась Андреевна. — Ну, которого ты сегодня так напугал, что он тебе деньги за помятую машину дал, я видела…
— Васятка? — подпрыгнул я. — Этот пожилой мужик? А разве не он виноват?
— Он, он! — прошептала Андреевна. — Сама видела.
— А чего ж мне не сказали?! — обиделся я.
— Обещала Васятке, что не скажу… — вздохнула Андреевна с детской непосредственностью. — А он мне линолеум обещал настелить в кухне… Но раз ты и сам видел… Только не говори ему, что я сказала, бога ради!
— Угу, Ольга Андреевна, — я зябко поежился в одеяле. — Спокойной вам ночи, идите к Васятке, он точно не спит.
— А откуда тебе знать? — недоверчиво покосилась Андреевна.
— Да вот знаю. Чую. Проверьте, убедитесь.
— Схожу… — кивнула Андреевна и на прощание добавила: — А Васятку не путай, он хороший. Только глупый и неуклюжий. Я ж его еще вот таким пацаненком помню…
И она ушла.
Я запер дверь и прошелся по квартире, проверяя клавиши выключателей. Действительно, в комнате и в кухне были включены. Я выключил их, хотя ничего не изменилось. И снова забрался на диван.
Было очень тихо, даже крики из квартиры Васятки сюда практически не долетали. И только я собрался уснуть, как вдалеке за домами заорала чья-то автомобильная сигнализация. Она светила так ярко, что этажом выше заскрипели проснувшиеся соседи, ворочаясь прямо надо мной в своей раздолбанной кровати… Заскрипели, завертелись, толстый сосед встал и побрел в туалет, в ванную, на кухню попить водички… Сигнализация все не умолкала, а он все шаркал тапками, скрипел и хлопал дверями, открывал и закрывал воду, двигал табуретки…
Я перевернулся спиной вверх и лег животом на подушку, но все равно со всех сторон наползали огни и вспышки… Затем сигнализация наконец заглохла. Но тут стали слышны вопли из квартиры Васятки — теперь там светились сразу три голоса.
Не знаю, в котором часу я уснул, но, наверное, все-таки уснул. Мне снилась Алла. Будто мы вовсе не ссорились, а вдвоем ушли с этой дачи на последнюю электричку, и ничего со мной не случилось, и вот мы сидим в обнимку на платформе, ждем электричку, а ее все нету и нету, и я зачем-то вскакиваю и говорю Алле — а это уже почему-то не Алла, а то ли Баранов, то ли Колька, — что надо пойти посмотреть, где электричка. И выхожу на рельсы, и зачем-то иду вперед по шпалам. И вдруг действительно появляется электричка, и несется прямо на меня, и светит своим прожектором так, что уже ничего не видно, кроме этого прожектора. А я как остановился, так и стою на рельсах — ноги окаменели, никуда не могу отскочить! А электричка мчится, мотор ее ревет, земля трясется и вибрирует, электричка гудит, гудит, гудит, прожектор слепит… И тут я просыпаюсь. И не сразу понимаю, что это просто под диваном валяется мобильник, пронзительно звенит прямо в мою сторону и вибрирует, катаясь по полу.
— Слушаю! — крикнул я, прижав мобильник к уху.
— Саша? — раздался издалека голос Аллы.
— Алла! — крикнул я. — Аллочка!
— Не надо слов! — твердо начала Алла. — Я звоню тебе сказать, что между нами все ко… что между… что… — И она тихо заплакала.
— Аллочка! — закричал я. — Прости меня, я — идиот. Я — кретин. Но я тебя люблю!!!
На том конце провода наступила напряженная тишина.
— Ты врешь, — прошептала Алла, всхлипнув. — И сам это знаешь…
— Нет!!! — закричал я. — Нет!
— Да, — возразила Алла. — Три месяца ты меня не хотел видеть…
— Аллочка! Я работал как проклятый без выходных! И мы все равно встречались!
— Сколько раз мы встречались за три месяца?
— Не часто. Но встречались!
— Вот. Ты даже не помнишь сколько раз, — всхлипнула Алла. — А когда у тебя наступил выходной… Первый, как ты говоришь, выходной… Вместо того, чтобы провести его со мной, ты потащил меня на какую-то дачу…
— Аллочка, но мы все учились вместе в институте! Уже десять лет, каждый год мы собираемся на Колькиной даче! Раз в год! Все! Я не мог не приехать! Как ты не понимаешь? Это мои друзья!
— Друзья, — произнесла Алла. — Друзья. Конечно. А я — домашнее животное.
— Но…
— Да. И вот на этой даче ты напиваешься как свинья! Напиваешься так, что тебя твои же друзья начинают бояться и обходить стороной! А ты хоть помнишь, какими словами ты обозвал меня?
— Не помню… — вздохнул я. — Я не хотел! Честное слово!
— Не хотел бы — не обозвал бы. И после этого ты меня бросаешь среди этой идиотской компании, которую я первый раз вижу, и убегаешь в лес! Я тебе звоню, полночи бегаю, ищу тебя по лесу…
— Ты искала меня в лесу?!
— А ты как думаешь? Ты убежал в ночь совершенно невменяемый! Да, я искала тебя, и в лесу, и на станции, и в поселке. И я, и Баранов, и Альтшифтер. А ты не отвечал на звонки!
— У меня мобильник разрядился…
— Ах, мобильник у него разрядился? Вот идет уже третий день, мобильник твой прекрасно работает, но ты и не думаешь мне даже позвонить или хотя бы ответить на мои сообщения!
— Но…
— Скажи: вот это все, все вместе взятое, у тебя называется «любовь»?
— Аллочка… Аллуша…
— Что, Саша?
— Я не мог никак с тобой связаться! Не мог!
— Что мешало?
— Я… я забыл твой номер!
— Ах, он забыл мой номер… — протянула Алла. — А мой домашний номер ты тоже забыл вместе с адресом? А мои рабочие телефоны? А емайл, номер аськи, лайв-журнал? А домашнюю страничку, которую сам когда-то мне сделал — это ты тоже забыл?
— Ты не поверишь, но, в определенном смысле — да… — пробормотал я растерянно.
— Очень хорошо, — отрезала Алла. — Прощай. Будь счастлив.
— Алла!!! — крикнул я, но в трубке уже пискнул отбой.
Я еще немного постоял, сжимая в кулаке трубку, и от отчаяния швырнул ее на диван. Но не рассчитал — мобильник подпрыгнул и грохнулся на пол, рассыпавшись. Я испуганно кинулся к нему, но он был жив — только отвалился аккумулятор. Я воткнул его обратно — мобильник работал. И где-то там, в глубине, хранился телефон Аллы. По которому я позвонить не мог. Да и не имело смысла.
ОфисЯ размешал в кипятке пару ложек кофе, отломал и съел кусок сыра, затем отломал и съел кусок хлеба и запил это все бурым кипятком, напоминавшим скорее нефть, чем кофе.
И поехал в офис за последней зарплатой, а заодно — забрать с компьютера файлы. Ехать пришлось на метро, и это оказалось совершенно диким испытанием. Свернувшись в три погибели, закрыв голову руками, я пытался укрыться от света, который слепил меня. Быть может, он был не таким уж ярким, зато шел со всех сторон, множился и отражался, поэтому все вокруг казалось ослепительно-зеркальным, словно вылепленным из ртути — пол вагона, потолок, сиденья, пассажиры. Через две остановки я сломался — вылез на поверхность и поймал такси.
Но когда я приехал к офису, вспомнил, что надо купить чистых дисков, чтобы переписать все свое хозяйство с рабочего компьютера. Пришлось пешком возвращаться к метро и долго блуждать между ларьками, спрашивая, где можно купить чистые диски.
Честно говоря, я и не знал, насколько многочисленны и разнообразны бывают ларьки и как в них трудно ориентироваться. Казалось бы, вот перед тобой типичный ларек фото: на витрине стоят аппараты немыслимых конструкций от цифровых до старых химических, а вот висят проявленные фотопленки… Понятно, что там, где фото — там и цифровая электроника, а значит, и батарейки, и диски, и прочая утварь. Как бы не так! Продавец смотрит удивленно — какое фото? Какие диски? То, что казалось мне фотоаппаратами, оказывается фигурными пепельницами. Там, где я четко видел цифровую электронику — стоял дешевый карманный радиоприемник. Ну а прозрачные висящие фотопленки оказывались гроздьями самых обычных кожаных ремней для штанов. Да и кому бы пришло в голову вывешивать проявленные пленки на витрину?
