Семь желаний Ани - Ольга Лукас
— Так ты сегодня едешь к Маше? — спросила мама, помешивая ложкой остывающую кашу.
— А ты хочешь, чтобы я поехала? — помолчав, уточнила Аня.
— Ты держись за них. С такими надо дружить, — с нажимом произнесла мама. Каши ей, похоже, совсем не хотелось, она глотала её через силу.
Тут Аня сразу поняла, что мама говорит о королевах эстрадного вокала. Ей стало холодно, в желудке попадали в обморок все полезные бактерии.
— Меня не звали, — робко сказала она. — Можно я лучше к Поли… к Ане?
Мама встала из-за стола, чтобы ещё раз подогреть в микроволновке холодную кашу.
— Ходи, ходи к своей Ане. Хочешь стать такой, как её сестра? — насмешливо спросила она.
В голосе не было ни грамма преклонения перед великой Варварой, даже уважения не слышалось.
— Не хочу, — честно призналась Аня.
— А то попробуй. Блестящее будущее! Будет горшки за больными выносить. Ты хотя бы знаешь, что она подрабатывает? И кем? Парикмахершей! Нам с отцом было бы стыдно, если бы наша дочь плела косы каким-то бездельницам. А этим ничего.
В одно мгновение обнулились главные Варины достижения. Но радости Ане это не принесло.
Мама достала из микроволновки кашу, посыпала её толчёными орехами, размешала, села за стол и продолжила рассуждать об Аниной семье.
— Мать с утра до вечера на работе, отец — тюфяк. По деду психушка плачет. От бабки нафталином пахнет. Старшая сестра — пацанка, младшая — амёба, ни то ни сё. Неудивительно, с такой семьёй. Всем на детей наплевать, растут как трава в поле!
— Хорошо, что тебе на меня не наплевать! — решила подлизаться Аня.
(«Правило 16. Мы ценим достижения друг друга и говорим об этом вслух».)
Маму почему-то это совсем не порадовало.
— Сегодня у меня много дел, — сказала она, выбрасывая недоеденную кашу в мусорное ведро. — Беги, скажи, чтоб отец отвёз тебя к подруге.
— Моя подруга — Аня, — храбро сказала Аня.
— Даже не думай, это уже пройденный этап, — отмахнулась мама. — Такая же серая масса, как остальные.
Мама положила миску и ложку в посудомоечную машину, взяла со стола телефон и вышла.
Аня осталась один на один с шоколадкой. Доедать её уже не хотелось, она завернула обёртку и сунула остатки в карман. Теперь надо выскользнуть из дома вместе с отцом и бежать к Ане. Вернее, к Полине.
Аня стояла посреди чужой прихожей в чужой куртке и искала чужие ботинки. Или кроссовки. Любую уличную обувь.
Подкралась мама и ласково пропела, что она уже списалась с Машиной мамой и Полю, конечно, там ждут.
Подошёл папа, за незаметный хвостик потянул и выдвинул кусок стены возле входной двери, открылась тайная обувная полка. Папа достал ботинки, прошёлся по ним губкой, Аня выхватила кроссовки. Папа крепко держал дочь за руку, пока вёл к машине. Шоколадка таяла в кармане.
Не спросив, какую книгу или музыку ей включить, папа врубил радио с новостями.
Они приехали в новый район, застроенный высоченными домами. Аня больше любит приезжать в такие районы на метро. Спустился под землю в центре, проехал немного, вышел — и ты уже в будущем, среди небоскрёбов и супермаркетов. Когда едешь на машине, пейзаж за окном меняется плавно, нет этого внезапного перехода от старого к новому.
По дороге они не разговаривали, только на прощание папа сказал:
— Скажешь матери, что я пойду с одноклассниками в боулинг. Вернусь поздно. Ужинать не буду.
Он высадил дочку и, не попрощавшись, уехал.
Аня осталась в чужом районе. Одна. И где-то ещё ждёт её незнакомая Маша, знакомиться с которой совсем не хочется.
А и не надо. Сейчас она достанет телефон, определит на карте своё местоположение, доберётся до ближайшей остановки, доедет до метро, потом — до дома. Полина наверняка ждёт её, и всё будет хорошо. Кстати, надо ей написать.
Аня достала телефон. Чат оставил уведомление о непрочитанном диалоге: Аня подумала, что это от Полины, сделала привычное движение пальцем, и диалог открылся. Теперь собеседнику видно, что его реплика прочитана, и надо что-то ответить.
Писала Маша — естественно, та самая, к которой Аню привезли. Сообщение было отправлено уже давно, когда Аня была ещё дома. «Возьми перчатки» — вот что там значилось.
Бактерии в желудке, едва очнувшиеся от предыдущего обморока, попадали снова, потянув за собой и Аню: мало того, что её неизвестно где ждёт какая-то Маша, так ещё нужно вернуть ей перчатки.
Чужую переписку читать нехорошо. Но сейчас сложно понять, чужая она или твоя собственная. Если Ане не удастся вернуться в свою семью и она навечно останется пленницей родителей Полины, то с Машей, хочешь не хочешь, придётся общаться.
Переписка с ней не была слишком оживлённой, и никаких секретов Аня не узнала. В основном это были односложные реплики от Маши: «Сегодня нет», «Не получится», «Через час сможешь?», «Завтра отменяется» и такие же односложные вопросы от Полины: «Ну как?», «Встречаемся завтра?», «Ты не ответила про вечер», «Ну вот».
Не похоже на переписку с подругой. Аня пролистала чат до самого начала и в первой записи обнаружила домашний адрес Маши. Прямо интересно, что это за Маша, к которой так рвётся Полина. Чем она лучше Ани, интересно?
Аня стояла на нужной улице рядом с нужным домом. Она нажала кнопку домофона, поднялась на лифте и позвонила в дверь. Ей открыла девочка в футболке, целиком обшитой золотыми пайетками. У девочки были короткие рыжеватые волосы — значит, это не Маша (Аня толком не рассмотрела её фото в профиле чата, запомнила только копну светлых волос).
Девочка поздоровалась и свернула в ближайшую от входа дверь, сделанную из матового стекла. За дверью было светло. Сняв верхнюю одежду, Аня двинулась к этой двери, но она была заперта изнутри. Аня в нерешительности отступила, и тут послышался звук льющейся из крана воды. Отлично, здесь уборная — в незнакомом доме важно знать про такие места.
Дождавшись Золотую Пайетку, Аня пошла за ней следом.
В комнате Маши сразу обращал на себя внимание абсолютно пустой, абсолютно белый угол, освещённый огромным прожектором — почти в полтора раза больше тех, что стояли в переговорной-фотостудии у мамы на работе.
Помимо Ани и Золотой Пайетки здесь были ещё блондинка Маша в образе королевы вампиров, темноволосая девочка в образе принцессы вампиров и третья — с розовыми волосами, в обычной человеческой одежде. Она была так густо накрашена, что походила
