Мистер Фермер. Ветра великих перемен! - Focsker
— Не чините погромов за зря, не убивайте ради удовольствия, приводите строго по нужде в еде и по моему заказу. И тогда будет вам еда, и воины твои забудут о слове голод. — Заключил я. Из поселения начали выводить связанных хищников. Видя Свирепого, те радостно и благодарно кивали ему при встрече, и тот так же удовлетворенно скалился им в ответ.
— Теперь давай вернемся к моим пленным. Как на счёт трёх коров за Мудагара, сына Мудра.
— Того плечистого му? Шесть коров… — Вернув взгляд на меня, выдал волколак. Настрой его сменился, теперь я даже почти угрозы в нём не чувствовал.
— Четыре. — Сбавил цену я.
— Пять… — Не сдавался Рык.
— Четыре коровы и четыре ковша картошки. Она ведь тебе понравилась? Храни её в прохладном недоступном к свету месте и четырех ковшей хватит одному взрослому на целый месяц.
— Не испортится? — Удивился хищник.
— Её даже через полгода можно будет есть, только от кожуры чистите и варите в воде, пока разваливаться не начнёт. Даю слово, нет отравитесь.
— Меняю. — Прорычал Свирепый. Блять… знал бы, то дал меньше коров и больше картошки… — А теперь, об охоте… она ведь всё ещё не под запретом, на нашей земле, верно? Матвеем, переспрашиваю, правильно ли я тебя понял. Мы уходим за ручей. Мы ловим для тебя пленников, изгоев, других травоядных, низкоросликов и прочих, в обмен ты даёшь нам еду, мясо, молоко, странные жёлтые плоды, в размере грязного веса тушки с костями требухой и дерьмом, верно?
— Верно. — Наверное, дерьмо в тушке — это как налог на доставку.
— Хорошее предложение. Мои парни не станут охотиться в ваших божественных угодиях и в рощи Хранителей не полезут. Только за рыкунов я говорить не буду. Наши пути с ними разошлись, и они точно останутся. Они понимают только силу и… мы не сможем их заставить.
— Рыкуны враги и вам и нам. По весне, когда еды станет больше, я сделаю тебе ещё одно предложение, уверен, твоему поселению оно понравится. А пока, что на счёт Кобаго?
Волколак заинтересованно потёр большие ладони. От каждого моего предложения он чувствовал себя в выигрыше. Сам того не понимая, Свирепый рык продал свой народ… продал их будущее, за рыбу.
— Он мой пленник. До тех пор, пока я не буду уверен, что ты нас не обманул и не отравил меня всеми этими мясными угощениями.
— Ну что вы, торговый друг, мы ведь теперь друзья, а друзья друг друга не обманывают… — Разведя руки в сторону, заставил волколака смеяться. Ему мой широкий жест и простетски наивный тон пришёлся по нраву. — Ступай торговый друг, Свирепый рык, верни мне моего Мудагара и бойцов, а я пока распоряжусь приготовить коров и картофель. Пусть твои парни заберут его как будут готовы.
Волколак одобрительно прорычал, поднялся, а затем, когда я уже собирался уходить, тихо спросил:
— Я убил много твоих слуг, ты меня ненавидишь, Бог?
Бог… бля-я-я-я, к этому титулу придётся привыкать.
— Зови меня как и все, Матвеем. Ты мне неприятен, Свирепый рык, но я тебя не ненавижу… я ведь тоже убил много ваших братьев и сестёр.
— Хе-хе, не обиженка, хорошо… хищная порода, значит точно не обманишь… — Усмехнулся волколак, отправляясь решать свои дела.
Глава 6
В условиях, когда неугомонная малышня вечно бегает, а взрослые движутся по своим делам, подсчитывать население приходилось путём опроса глав семей. Сначала на деревянной дощечке выцарапывал название рода. Затем проводил опрос о численности. Хорошо, когда глава семьи молод, и память его ещё нормально функционирует. Хреново, когда старикан с деменцией, и имени своего не помня, детей настругал, что на целый взвод хватит. Несколько раз приходилось прям в следователя играть, выяснять кто от кого и сколько. Кролли были очень многочисленным народом и, к тому же, плодовитым. Дети у них вынашивались не девять месяцев, а гораздо быстрее, да и рождались обычно не по одному, а по двое-трое и больше. Война отняла у нас многих, но при обходе кролли я видел, что это ни чуть не повлияло на женщин и их готовность рожать. Многие были беременны, и несмотря на это, работали как и другие.
Собрав информацию о роде кролли, записав число каждой из семей, двигаюсь к общаге му. Детей у них в разы меньше, чем у кролли, из-за большого количества задействованных в армии мужчин (по причине их силы), в поселении преобладают числом женщины и старики. Посчитал и записал их довольно быстро, после на пальцах пересчитал решивших остаться с нами хищников и отправился в дом, складывать общие, полученные данные.
Разложив на столе деревянные таблички, в первую очередь посчитал детей.
Девяносто семь грудничков и ползающих… Восемьдесят семь от кролли, десять от му. Нацарапав число на деревяшке, перехожу к следующей, главной прослойке населения, к работоспособным и полезным. Четыреста сорок. Из них триста двадцать кролли, сто двадцать му. В числе их дети от, примерно, годиков восьми и до шестидесяти-семидесяти лет. Ну и в конце… старики, а с ними оставшиеся без конечностей после боёв инвалиды (они у нас тоже были). Общим числом их набралось лишь два десятка. Девять пенсионеров, в число которых Мудра попросил его не заносить, и одиннадцать калек, лишившихся ноги, руки, а кто-то и того, и того разом.
Итого, общее число племён му и кролли составляло пятьсот пятьдесят семь жителей. Информацию о выр-выр пока не собирал. Многие, поддавшись паники, разделились во время боя, кто-то остался в Озёрном, кто-то пропал, кто-то прибыл с нами в деревню. Старейшина выдр почти ничего не знал о числе племени. Потому и выискивать их, подсчитывать, бегая за каждым из их сородичей по деревне, я не стал. Дав поручение главе выр-выр вечером собрать всех своих сородичей, попросил их самих посчитаться и потом назвать мне число. После, с первым караваном в Озрёный, я отправлю кого-нибудь смышлёного, чтобы тот так же подсчитал выдр и вместе с рыбой доставил мне информацию.
— 557 жителей… четыре тонны картошки я раздал сразу, теперь в моих личных запасах есть ещё столько же… Итого, если объединить запасы, примерно
