Па-де-де - Татьяна Михайловна Василевская
«Боже! И часа не прошло, как мы начали наш семейный отдых. И уже началось. Кошмар!..» — мысленно простонала Вера Сергеевна, прикидывая можно ли придумать какую-то уважительную причину чтобы уехать прямо сейчас.
— Невозможный характер! Невозможный!.. — глядя на дверь за которой скрылась младшая дочь, возмущенно проворчала Екатерина Андреевна.
Колеса прошуршали по гравиевой дорожке и машина остановилась.
Холеная рука потянулась к ручке на двери машины и слегка надавила на нее.
— Ох, Оленька, Вам нужно непременно заехать в сервис, пусть посмотрят дверь. С ручкой что-то не то. У меня каждый раз потом кисть болит, после того как я пытаюсь ее открыть. А в моей профессии растяжения и повреждения, даже самые незначительные, крайне нежелательны, сами понимаете. Для меня выражение «мое тело мой храм» имеет особый смысл. Буквальный, можно сказать. — Гладкое лицо расплылось в самодовольной улыбке. — Крайне сложно выдержать такое количество занятий, которое мне приходится проводить ежедневно, если что-то не в порядке с какой-либо из частей тела. Я и не водить стараюсь именно поэтому. Кстати, каждый раз прихожу в ужас, когда думаю сколько времени потеряно, чтобы добраться сюда! Кошмар! — Великий учитель сокрушенно покачал головой, демонстративно потирая при этом едва не травмированную тугим дверным запором кисть. — Но я просто никак не мог отказать Екатерине Андреевне. Вот такой я человек. Хоть для меня это и непозволительная роскошь тратить дважды в неделю по полтора часа просто, чтобы добраться до места. Да. — он издал протяжный вздох.
— Альфред Игоревич, я бы поболтала с Вами еще, но мне нужно съездить еще в одно место, — с хмурым видом глядя на не спешащего покинуть салон чрезвычайно занятого пассажира, сказала Ольга.
Великий и крайне востребованный специалист по балету игриво рассмеялся. — Оленька, Вы прелесть. Такая непосредственная и настоящая, без притворства. Мне нравится, когда люди говорят, то что думают. Многие не могут говорить прямо, как есть. Все все, я понял, что Вы заняты. Не у меня же одного крайне ограничено время, у других людей тоже есть свои дела, — продолжая болтать «гуру» балета, наконец «вынул» свой драгоценный храм из салона и направился к дому.
— Ублюдочный, ублюдочный, придурочный, самовлюбленный, болтливый слизняк, — прошипела Ольга, пуская сигаретный дым в лобовое стекло. Взглянув на сестру она улыбнулась. — Тебе смешно, а я этого урода каждый вторник и четверг вожу туда-сюда. И каждый раз, каждый раз, у меня почти непреодолимое желание выкинуть его из машины, к чертям, и может еще и переехать пару раз.
— Ужас!!! — смеясь сказала Вера Сергеевна. — Ты превращаешься в маньячку. А я смотрю, машина стоит, а ты не идешь, решила проверить что тут у тебя случилось.
Легкое летнее платье выгодно подчеркивало стройность фигуры и очень шедший старшей из сестер загар. Она выглядела помолодевшей, посвежевшей и очень привлекательной. Ольга с одобрением оглядела ее стройную фигуру. Наконец-то! На человека стала похожа, а то все чахла, переживала, высохла вся, «потеряла себя». Из-за кого? Из-за ничтожества, променявшего ее на более молодую смазливую мордашку и сиськи. Да, если подумать, то того, кто делает выбор, основываясь на подобных критериях, можно только презирать и даже слегка пожалеть. За убогость мысли и узость и ограниченность чувств.
Подумав о Верном муже, и Сашином отце, оставшемся теперь в прошлом, Ольга вновь вспомнила о еще одном крайне раздражающем ее представителей мужского пола, к сожалению, пока присутствующем в настоящем.
— Сидела в машине, ждала, пока этот уродец с маман пообщается и уйдет заниматься с Сашкой. Чтоб не видеть, и главное не слышать его хоть до отъезда. И, заодно, специально три сигареты подряд выкурила, вот теперь четвертую, — покрутив тлеющей в руке сигаретой, злорадно сказала Ольга, — чтобы обожатель себя самого потом три дня в истерике бился по поводу полученной им смертельной дозы вредных веществ. Идиот! Как же он меня бесит!
Вера Сергеевна, смеясь, обняла сестру за плечи.
— Я смотрю, наконец нашелся мужчина, которому удалось произвести на тебя неизгладимое впечатление… Пойдем. Я пирогов напекла.
— О! Хоть что-то в этой жизни есть приятного. А то этого козла еще же обратно везти. — красивые карие глаза озорно блеснули. — Мама, конечно умеет разнообразить жизнь своих близких. Чтобы, не дай Бог, не заскучали. Просто талант!.. Вот где она это чудо откопала?! Кто та добрая душа, что сосватала ей это недоразумение?…
Вера Сергеевна звонко рассмеялась. А лето «в семейном кругу» не так плохо. Да и в отличие от сестры ей-то не нужно возить неприятных типов, вызывающих желание выкинуть их из машины.
— Это была грандиозная постановка. Грандиозная! Шарман! Состав труппы был смешанным и мы выступали в паре с французской танцовщицей Элеонор Жирдо. Прекрасная танцовщица. Манефик! Весьма, весьма достойная партнерша. После нашей премьеры газеты писали, что произошло поистине великое событие. Публика была в полном восторге. Постановка была так великолепна, что даже те танцоры, которые были несколько посредственны, благодаря, в том числе и нашему дуэту с Элеонор, выглядели вполне достойно. Это действительно было событие!.. Я в следующий раз привезу вырезки из газет. Думаю тебе будет интересно взглянуть, Александра…
— Да, конечно, — Саша улыбнулась преподавателю. Она любила истории связанные с балетом. Правда, истории, которые просто обожал рассказывать именитый преподаватель, в основном были посвящены не столько самому балету, а скорее ему самому. Успеху, которого он достиг, таланту, блистательности, уникальности и тд. Так что уж особенно интересными их назвать было сложно. Но, тем не менее, Саша слушала внимательно. Кое что познавательное в них все же проскальзывало время от времени.
Несколько раз у Саши возникала мысль, которую она старалась тут же прогнать — в чем такой особый смысл занятий с Альбертом Игоревичем? Если час, а то и полтора, из трех, уходят на его нескончаемую болтовню. Под руководством бабушки, занятия были намного более продуктивными на Сашин взгляд.
— А вот в Ла Скала постановка оказалась менее удачной. Но мы с партнершей буквально «вытянули» спектакль. Потом она и все остальные, кто присутствовал при нашем триумфе, восхищалась и благодарила меня. Мне даже предложили контракт, но не все его условия меня устраивали. А вот теперь я до сих пор думаю, а правильно ли я поступил тогда, не согласившись. — Альберт Игоревич испустил полный страдания вздох. — Но время упущено, как говорится. Остается только сожалеть и разумеется двигаться дальше. Да…
Этот рассказ был еще более скучный, чем все предыдущие сегодняшние рассказы. Саша нетерпеливо посмотрела на часы висевшие на стене напротив нее. Альберт Игоревич обожал говорить об Альберте Игоревиче.
