Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1986 год
— В чем же заключается ваша работа? — Для меня в этом мире чутких и бесшумных приборов было много непонятного и интересного.
— Сейсмические волны от землетрясения доходят до поверхности земли. На станции аппаратура увеличивает сигналы и записывает их на сейсмограмме.
Я увидела, как из прибора медленно выползала, накручиваясь на бобину, бумажная лента, по которой шли строчки «горбатых» линий, очень похожих на электрокардиограмму. Сейсмограмма. Но как узнать, что она таит в себе?
— Это только на первый взгляд трудно,— заметив мое удивление, пояснил Стефан Дачев.— Специалисты хорошо «чувствуют» землетрясение. По записям на сейсмограмме они определяют координаты его эпицентра, энергию и другие параметры. А так как земля дышит постоянно, мы обязаны непрерывно вслушиваться в ее довольно-таки неровное дыхание... Да вот оно — землетрясение,— спокойно проговорил Дачев.
Наклонившись, я увидела на сейсмограмме резкий всплеск.
— Землетрясение? — Я ощутила в груди неприятный холодок.
— Взрыв на каменном карьере,— рассмеялся Стефан.— Не так далеко отсюда...
Я слушала его, а сама просматривала десятки сейсмограмм, которые обрабатываются здесь ежедневно, ежечасно.
— Это только часть обсерватории,— проговорил Дачев.— Главное находится в сердце Витоши. Оно у нас запрятано на глубине двадцати пяти метров...
Крутые бесчисленные ступеньки вниз, и мы у массивной железной двери. Вот она легко и бесшумно отошла от стены. Из подземного помещения сразу потянуло прохладой. Здесь прямо из скалы выступали четырехугольные плиты, на которых располагались ящики с сейсмоприемниками. Между плитами и полом свободное пространство, чтобы ничто, в том числе и наши шаги, не могло сбить с толку чуткие приборы.
— Потому и место для обсерватории выбрано здесь,— пояснил Дачев.— В этом районе твердая скальная основа. Прямой контакт с землей...
«София и Витоша неразлучны»,— вспомнила я.
Уже прощаясь, Стефан Дачев посоветовал:
— Такие обсерватории, как «Витоша»,— опорные наблюдательные пункты сейсмологии. Вы поговорите с учеными. Они вам много интересного расскажут. Например, с Людмилом Христосковым...
Автобус спускался с гор и мчался к южным пригородам Софии. Внизу белели контуры новостроек, таяли в дымке горизонта кварталы с разводами улиц. Мимо проплывала земля в безмятежном покое. Но мне невольно подумалось: «Неужели однажды покачнутся горы, покатятся валуны каменных рек, зашатаются или даже рухнут здания?..»
Я сижу в кабинете заведующего секцией «Сейсмология» Геофизического института Болгарской академии наук Людмила Христоскова.
О землетрясениях в Болгарии я уже успела кое-что узнать. И в первую очередь то, что здесь они не редкость. Гул разрушительных землетрясений 476 года до нашей эры и I века нашей эры донесли до нас сквозь толщу времен старинные книги и предания.
Не были спокойными и последние два столетия.
В сентябре 1858 года София вдруг вздрогнула и зашаталась. По стенам домов зазмеились, расползлись трещины, и люди долго боялись войти к себе в дом. Под рухнувшим минаретом погиб болгарин, два турка были задавлены обрушившимися стенами мечети...
Землетрясение 1901 года изменило рельеф побережья в северо-восточных районах страны.
Но одним из самых сильных в Европе считается землетрясение, происшедшее в 1904 году в долине реки Струма, на границе между Болгарией и Югославией. Жители Софии видели, как по земле побежали волны высотой в несколько сантиметров.
А вот как описывается подземный толчок 1913 года в центральной части северной Болгарии: «В Горной Оряховице разрушения самые значительные. Нужно видеть своими глазами обрушившиеся здания, смятые крыши, груды кирпичей, которые остались теперь на месте целых кварталов, чтобы составить представление о громадной силе подземного толчка. Во всем городе едва найдется несколько домов, которые без починки могли бы служить для жилья. Купол церкви Святой Троицы был отброшен на пять с половиной метров...»
В 1928 году в результате серии подземных толчков в южной Болгарии образовался разлом длиной около 150 километров, 170 человек погибло, 700 было ранено.
Перечень сильных землетрясений можно и продолжить. Но когда земля взбунтуется снова? И разговор у нас с Христосковым пошел о прогнозе стихийного бедствия, его предвестниках. Именно они меня и интересовали, но предвестники живые. Я много читала о том, что незадолго до первого толчка некоторые животные и насекомые ведут себя довольно странно. Они становятся беспокойными и раздражительными: собаки воют, пытаются вырваться из помещения, и муравьи покидают свой «дом», сбиваются в кучу напуганные неизвестно чем овцы. Не являются исключением и люди...
«За несколько дней до землетрясения,— находим мы в античных источниках,— разрушившего город Геликос (Гелику) в Греции, кроты, ласки, ехидны и сороконожки вышли из нор и обратились в беспорядочное бегство». Описание относится к 328 году до нашей эры.
В Японии, например, некоторые специалисты полагают, что по поведению определенных видов рыб можно судить о времени предстоящего землетрясения. Еще в средние века у японцев родилась легенда об огромном соме, который находится внутри Земли и своим шевелением вызывает сотрясение гор.
За два часа до катастрофического чилийского землетрясения стаи морских птиц вопреки обычаю устремились в глубь материка. Это было замечено Чарлзом Дарвином, когда он в 1835 году путешествовал на «Бигле» у берегов Южной Америки.
И таких примеров, описанных авторитетными лицами, и просто свидетельств очевидцев много. Но как относятся к таким предвестникам болгарские ученые? Тем более известно, что после землетрясения 1977 года в районе Вранча и ощущавшегося в Болгарии, был проведен выборочный опрос жителей Софии. И выяснилось, что за несколько часов до подземных толчков люди испытывали странное чувство, которое сами не могли объяснить.
Христосков на мгновение задумался, потом сказал:
— Да, сейчас известно около семидесяти видов животных, которые как-то проявляют себя при приближении землетрясений. Больше всего аномальных случаев поведения отмечено у мышей, собак, овец... Однако — для сравнения — почти у полутора миллионов других видов животных пока не замечали никаких проявлений даже малого волнения.
— Могли просто не обращать внимания на них? Особенно если они выражаются более спокойно, по-другому, не бросаются в глаза?
— Возможно. Но реакция биологических существ на приближение стихийного бедствия только начинает исследоваться. Мы можем не знать, какой силы землетрясение предвещают животные и за сколько времени до начала толчка. А это главные вопросы: когда и какое? Но возможны и ложные тревоги. Проблема биопредвестников, конечно, давно назрела, но она должна решаться научно наряду с другими.
Я посмотрела на огромную, в полстены, карту Болгарии, усеянную разнокалиберными кружочками. В каждом из них «прятались» многочисленные жилые дома и промышленные сооружения, памятники архитектуры, истории, музеи, театры и стадионы. Как уберечь все это от разрушения?
— Так ведь и наука не стоит на месте,— словно прочитав мои мысли, сказал Христосков.— Ученые уже сегодня убедительно доказали, что тщательные наблюдения и анализ геофизических, геохимических, биологических предвестников землетрясения могут обеспечить решение проблемы. Для нас главный интерес представляет зависимость между временем появления предвестников и возникновением самого землетрясения. Но пока такая зависимость еще в стадии изучения. Тем более что из-за различия геологических и тектонических условий некоторые предвестники четко проявляются в одних районах и не наблюдаются в других. Почему в одних случаях изменяется уровень грунтовых вод, колеблется их химический состав, тогда как в другом случае половина этих признаков отсутствует?
Мой собеседник сделал паузу, словно мне предлагая ответить на этот вопрос, и продолжил:
— Все наши усилия сводятся к одному — уменьшить количество жертв и разрушений. Вот мы и работаем по выявлению сейсмически опасных зон, составляем карты сейсмического районирования, которые являются основой для антисейсмического строительства. Сейчас это первоочередные задачи...
Неожиданное продолжение эта тема получила в тот же день, во время посещения редакции газеты «Работническо дело». Корреспондент Мара Георгиева рассказывала мне о строительстве новых жилых домов в столичном районе «Быкстон» по новому проекту и как бы между прочим заметила:
— Здания у нас строятся с учетом сейсмичности, и все строительные новшества обязательно проходят испытания на прочность.
— Как же их испытывают? — спросила я.
— Очень просто — трясут.
