Ангелы по совместительству - Ирина Владимировна Сыромятникова
— А они существуют?
— Вот! Постарайтесь представить себе это явление — черного, дорвавшегося до силы, но не имеющего достаточно воли, чтобы ее контролировать.
— Как выглядит труп, я себе представляю совершенно отчетливо.
— Не то. Допустим, удержать контроль над Источником он может, но учитывать интересы окружающих при этом не желает. Просто не замечает их и — все.
— Да у нас в части весь персонал такой!
— М-да? И как же вам удается избавить их от влияния черной натуры?
— Не понял, зачем?
Подавлять черную натуру, делающую боевых магов восхитительно предсказуемыми и управляемыми? Если волшебник выжил в противостоянии со своим Источником, то гарантировано имеет набор качеств, к которым куратор в любой момент может воззвать. Приласкать самолюбие, почесать за ушком гордость, растеребить зависть — и обладатель титанической силы начинает исполнять приказы командования, искренне наслаждаясь процессом. Проблемы начинаются как раз тогда, когда колдун перестает отдаваться голосу своей натуры целиком и полностью. Взять, к примеру, отрядного алхимика… Но разъяснять иноземцу принципы работы службы поддержки куратор не собирался.
— Ну, как же… — смутился са-ориотец.
— А ваши методики подразумевают как раз подавление?
Вот это могло стать проблемой! Все верно, маги — существа эмоций, и куратор полагал, что естественные желания надежно держат их на выбранном пути. Но, если имперским властям удалось-таки довести своих подданных до невроза… Тогда интуиция не обманывает белого — присутствие ингернийцев критически важно для Кунг-Харна, причем, не как бойцов или надзирателей, а как терапевтического средства. Так сказать, релаксант, душеспасительная проповедь и смирительная рубашка — три в одном. В истории имелось масса примеров того, на что способны черные, лишенные правильных ориентиров.
Проще всего было бы поселить в городе отрядного алхимика (и сразу в службу поддержки его записать). Вот кто точно справился бы с любым хаосом! Но сейчас такое решение означало отставку без выходного пособия, если не трибунал. Дело даже не в деньгах… Армейский куратор охватил мыслью все обстоятельства дела и подавил желание грызть ногти.
А если так:
— Мне дали разрешение разделить отряд — мое руководство с пониманием отнеслось к вашим потребностям.
— И кто из ваших подопечных гарантированно не пустится во все тяжкие, оставшись без присмотра? — засомневался са-ориотец.
— Никто, — вынужден был признать куратор. — Они попытаются использовать каждый миг свалившейся на них свободы.
— Это непедагогично, — нахмурился белый.
— Такова жизнь, — господин Мерсинг ослабил ремень бронежилета, струйки пота защекотали поясницу (еще полчаса и он сварится в этом панцире заживо). — Хорошо. То, что я попытаюсь сейчас сделать, очень, очень неправильно, но ради спасения множества жизней можно претерпеть некоторые неудобства. Я преподнесу распоряжения руководства так, что бойцы сами захотят остаться и предпримут для этого все возможное. Но! Вам не кажется, что вы сильно обязаны? И не мне. Ладно подчиненные Ридзера, они неплохо проводят тут время, в конце концов. Но подумайте, сколько беспокойства вы причинили господину Тангору. А ведь он так много сделал для блага вашей страны! Вы считаете, что проклятья личности такого масштаба на вашей жизни никак не скажутся?
— Действительно, — забеспокоился старый маг. — А что вы предлагаете?
— Виру. Пускай он не знает, в чем именно вы провинились, ценный подарок смягчит его душу, уравновесит неприятные воспоминания. Надеюсь, вы сумеете придумать нечто небанальное. Учтите, деньги у него уже есть.
Глава 48
Я пил чай на веранде и размышлял, что бы учинить такого, чтобы глубину моего раздражения поняли сразу все. Мысли раз за разом возвращались к массовому убийству. В принципе, я и это могу, причем так, что ни одна собака вину не докажет. У меня, между прочим, успешная кровная месть за плечами, пусть об этом никто и не догадывается…
На этой стадии духовного распада компанию мне решил составить Олек. Выглядел он слегка помятым. А не дает ли снятие печати осложнений?
— Как ощущения?
Бывший стражник неуверенно пожал плечами (может, он просто по жизни такой тормозной?):
— Скучно.
— Так займись чем-нибудь!
Гениальный совет, не правда ли?
Но с кухни Олека выгнали тряпками, на шахты новых людей не принимали, а ослица своим поведением вызывала оторопь даже у зомби. В итоге, временно безработный решил разобрать хлам на чердаке. Я немедленно присоединился (вдруг, что-то нужное выкинут?).
Закрома семейства выглядели откровенно скудно. Кладовку загромождали вещи, принадлежавшие, главным образом, прежним обитателям казенного жилища (все эти прожженные котлы, треснувшие миски, истрепавшиеся корзины и поломанная мебель). Наш краухардский чердак был намного интересней! Родные Олека занесли сюда несколько мешков и сундуков, взятых в дорогу, но так и не пригодившихся на новом месте: детские вещи, одежду неподходящих для Кунг-Харна цветов, домашние мелочи.
Олек вытянул из-под вороха тряпок потертый бархатный футляр, оказавшийся коробкой с детскими «сокровищами» (у меня такая тоже была): внутри перекатывались мраморные шарики, жестянки из-под непонятных снадобий, оловянные рыцари, бронзовый подшипник. Дно коробки выстилала пачка серой бумаги, заботливо перетянутая шелковым шнурком. Выцветшие изображения на рассыпающихся листах удивительно напоминали то, что я не рисовал, но делал у нас в Краухарде (правда, чертежи у меня даже тогда получались лучше) — тонкие рейки, бумажные крылья.
— Увлекаешься?
Олек смутился:
— Это так, детские глупости!
— Почему — глупости? — обиделся я.
Мои воздушные змеи, между прочим, в долине считались лучшими!
— Я подсчитал — для того, чтобы поднять человека, нужен очень сильный ветер. И потом, какой смысл — летать на веревке? — Олек грустно улыбнулся.
Надо же — родственная душа!
— Веревка — дичь, согласен, тягу должен создавать мотор.
— А куда его… Того… Вы знаете?
— Ну, видал я такие штуки, — не лично, но это не существенно. — Толку-то от них!
Ревущие стальные агрегаты крыли это безобразие как бык овцу.
В глазах парня зажегся фанатический огонь:
— Они летали?!!
— Достаточно фигово: медленно, не высоко, без груза и только в хорошую погоду.
— О-о… Ну, хотя бы нарисуйте!!!
Я задумчиво прищурился.
Альтернатива проста: либо я впадаю в сумрачное состояние рассудка и превращаю Кунг-Харн в город мертвецов, либо получаю моральное удовлетворение каким-то другим путем. Что лучше может отвлечь меня от разборок со всеми этими черными и белыми, как не алхимия? В конце концов, какое мне дело до проблем Пиркета! В Ингернике у меня тоже ничто особо не горит. Да, планы опять меняются, но разумное планирование и И’Са-Орио-Т — явления не совместимые (можно было уже и привыкнуть). Лючик все равно в интернат к началу учебного года не успевает, прогульщик. Решено! Займусь любимым делом, и пускай уже они меня ждут.
— У меня есть идея получше. Предлагаю договор: делаем аппарат
