Рубиновое сердце - Асти Брамс

Замерев возле нужной квартиры, я с минуту просто стоял возле нее. Затем опустил взгляд и повесил пакет на дверную ручку. Да только она неожиданно сдвинулась вниз под тяжестью, так что я еле успел предотвратить шумное падение. А входная дверь между тем чуть приоткрылась. Она оказалась не заперта.

Я хотел тут же закрыть ее, но рука не поддалась. В голову вдруг влетела резонная мысль: если оставлю пакет в подъезде, кто бы не обнаружил его – Марина или Света, может отнестись с подозрением. Лучше будет занести в квартиру. Они тогда подумают, что кто-то из одногруппников заходил! Хотя наверное это тупое объяснение, но так реально казалось надежнее.

Стараясь быть максимально бесшумным, я зашел в прихожую. Пахло жареной едой. Сильно, как будто кто-то готовил на кухне прямо сейчас. Однако выглянув из-за угла, я никого там не обнаружил. Вообще в квартире царила тишина – в зале тоже никого не было видно.

Продолжая сжимать в руке пакет, я невольно устремил взгляд в конец коридора. Гулкие удары разразились в груди.

Так хорош, уходи! Уходить, блять, Молот, вали нахер отсюда!!!

Но я уже был не в адеквате. Искушение стремительно заражало мозг, уничтожая любые протесты. Я находился слишком близко. Я мог увидеть ее и очень этого хотел. Просто оказаться рядом, хотя бы на несколько секунд!

Я резко сошел с места и направился прямо по коридору. Оказавшись у ее комнаты, осторожно толкнул приоткрытую дверь, мгновенно находя взглядом Марину.

Тяжелый вдох застрял где-то в легких.

Она лежала в кровати, укрытая по грудь теплым одеялом. Ее глаза были закрыты – малышка спала и, кажется, очень крепко. На тумбочку справа от нее я заметил кучу лекарств, значит, она до сих пор сильно болела.

Уходи! УХОДИ!

Прикрыв глаза, я сжал зубы до скрипа, переживая внутри не просто борьбу, а убийственное побоище! В итоге вошел в комнату, чувствуя, будто шагнул за обрыв, и закрыл за собой дверь.

Глава 8

Из-за тотального напряжения меня всего потряхивало. Не отрывая взгляда от безмятежного лица хозяйки комнаты, я осторожно оставил пакет на кресле и замер. Даже зная, что она спит, не мог осмелиться подойти. Будто не имел права, будто не был достоин. Но сила притяжения сделала свое дело. К тому же я помнил, что у меня очень мало времени.

Приблизившись к кровати, я с горечью оглядел неподвижную, миниатюрную фигуру Марины. Как она сильно похудела… Впервые увидев ее после лета, я заметил это сразу.

Протянув подрагивающую руку, аккуратно провел по темным волосам, разметавшимся на подушке, и едва коснулся лба. Горячий. Не сильно, но все же. И на щеках играл болезненный румянец.

Интересно, Света вызывала врача? Что он сказал насчет состояния Марины?..

Безумно хотелось быть в курсе всего. Снова стать частью ее жизни!

По рукам и ногам прошла внезапная усталость. Я опустился на корточки возле кровати. Сжав в кулаке свои волосы, изможденно уставился на лекарства, которыми тумбочка была буквально завалена. Внутри пронеслось странное, но сильное желание сесть на пол и как верный пес ждать пробуждения хозяйки. Приносить ей воды, давать таблетки, следить за температурой, кормить... Исцелять мою малышку – зализывать ее раны, пока она окончательно не выздоровеет!

Уткнувшись лбом в одеяло, я покосился на руку Марины, которая лежала совсем рядом. Помедлив некоторое время, осторожно обхватил ее ладонью. Нежные, неподвижные, бледные пальчики. Она доверилась мне так, как ни одному не доверялась. Показала свою беззащитность и хрупкость. Показала свою слабость. А я заставил ее пожалеть об этом…

Наклонившись, я поцеловал руку Марины в самый центр ладони и прошептал:

– Прости меня… Прости за все!..

Ком встал в горле, глаза зажгло.

Я люблю тебя, маленькая.

Так сильно люблю, что сердце, блять, полыхает! Если бы я только мог забрать всю твою боль и мучения… Мы оба сильно устали. Мы оба нуждались друг в друге.

Здравый рассудок беспощадно сигналил, что я задержался. Нужно было уходить. Прямо сейчас! Я итак дохрена себе позволил. И все равно через силу отпустил ее руку. Но когда, собираясь подняться, вскинул голову, резко замер…

В груди прогрохотало.

Зеленые глаза с болезненным отблеском смотрели прямо на меня. Не мигая. В упор. И так, словно видели кошмар! Не человека, а чудовище наяву.

Я выпрямился, сделал два неуверенных шага назад. Сухие губы Марины приоткрылись. Мои тоже. Не знаю, что я хотел сказать в свое оправдание или объяснение, но не успел. Она заговорила первой. Точнее вытолкнула хриплым, надломленным голосом:

– Ухо-ди!..

Внутри резануло так, что легкие парализовало. Это послужило пощечиной, приводящей в чувства. Виновато опустив голову, я попятился, развернулся и пошел прочь из комнаты. Будто не прошенный гость, которого с позором гнали из дома.

Марина

Тело било крупной дрожью так, что зубы стучали друг о друга. Только вовсе не из-за температуры. Я просто никак не могла отойти от потрясения. Шумно и часто дыша, приподнялась, глядя вслед ушедшему Молотову, но, не пытаясь что-либо анализировать. Галлюцинация это, сон или по-настоящему – мне плевать. Я велела ему убираться!

Краем глаза вдруг заметила, что-то лишнее в моей комнате. Повернула голову и сурово нахмурилась. В кресле стоял большой белый пакет. Да твою мать…

Превозмогая ломоту в теле, я откинула одеяло и спешно поднялась с кровати. Подойдя к креслу, с ходу поняла, что лежит внутри. Очередной гнусный жест! Усталый всхлип вырвался из горла. Ужасно хотелось лечь обратно в постель, но я схватила этот тяжеленный пакет и понеслась в коридор.

– Стой! – крикнула, едва успевая остановить Молотова.

Озноб мурашками щипал кожу. С трудом держа равновесие на ногах, я кинула этот пакет в его сторону.

– Забери это!

Он посмотрел на вывалившиеся апельсины, затем на меня, но так и не сдвинулся с места.

– Я сказала, забери! – потребовала я с истеричными нотами в голосе, прожигая мажора ненавистным взглядом.

Меня всю подкидывало. Я зашагал в его сторону, снова подняла чертов пакет, оттуда опять что-то посыпалось, но мне было все равно. И все равно, что я в одном топе и трусах! Ткнула этим пакетом прямо в грудь Жене, но он продолжал стоять и пялиться на меня, даже не пытаясь его взять.

– Мне ничего от тебя не нужно, слышишь?! Ничего!

Я оказалась на грани нервного срыва. Бросив все на