Библиотекарь - Гектор Шульц
Уродец вернулся быстро, неся в широком рту целую охапку сухих бревен. Да уж, силенок у него многовато, хоть ума Бог и не дал. Колобок высыпал требуемое перед камином и выкатился в двери на поиски мухоморов, без которых не мыслил и минуты своей жизни.
Через несколько минут в камине весело трещал огонь, отбрасывая причудливые тени на стены и нехитрую мебель, брошенную старыми хозяевами. В чулане нашлась сморщенная картошка, которая тут же отправилась в огонь, ибо от хлеба уже пересох рот, и хотелось чего-нибудь другого.
Быстро перекусив печеным картофелем и запив нехитрый ужин толикой воды, я устало бухнулся на старый матрас в углу и закрыл глаза. Несколько минут я еще дремал, вслушиваясь в разговор зеркала и Колобка, а затем, облегченно вздохнув, уснул, подложив под голову котомку. Сны, как это обычно и бывает на новом месте, были странными и удивительными.
Мне снилось, что дверь в домик тихо открывается и на пороге появляется милая девушка в светлом сарафане. Она изумленно окидывает взглядом спящего путника и храпящего во всю мочь своих сказочных легких Колобка, а затем, дав знак, пропускает в помещение крепкого парня с дубиной в руках.
Парень тихо подбирается ко мне. Я слышу лишь его тяжелое дыхание и скрип сладких половиц, но встать не могу. Тело не слушается меня. И руки, и ноги становятся ватными, а в голове лишь кружится хоровод дурацких мыслей. Я пытаюсь проснуться, но ничего не выходит. Парень подбирается все ближе и ближе. Я вижу его глаза, черные и жестокие. Вижу, как крепко он сжимает в узловатых руках дубину. Вижу, как злобно он улыбается и заносит свое оружие над головой. Странно, но я ничего не могу сделать. Только лежать и наблюдать, как парень, замерев на секунду, срывает с моей шеи цепочку с волшебным зеркалом. Писк, тонкий писк пульсирует в голове. Или это крик? Точно, крик! Крик зеркала, которое проснулось и, почуяв тревогу, завопило так, что даже стекла в домике полопались.
— А ну, блядь, положи на место!
— Дас ист глупый стикляшка.
— Отпусти, сука! – заливалось зеркало, продолжая нещадно сверкать в руках незнакомца. С трудом поднявшись, я охнул и схватился за голову. Не иначе странный парень таки вломил по ней дубиной. Зеркало, увидев, что я поднялся, громко рявкнуло. – Тимофей! Уеби подонку по яйцам. Я, блядь, волшебная вещь, а он меня немытыми руками лапает.
— Гретель. Их виль ударить черношопый мальчик ищо рас! – буркнул парень, бросая зеркальце в руки девушки, которая, ловко поймав, волшебный предмет, злобно ощерилась, глядя на меня.
— Это я-то черножопый? На себя посмотри, уебан, — оскорбился я и ойкнул, когда дубина парня чуть не влетела мне в висок. – Гнида.
— Забери меня у этой шалаболды! – заорало зеркало. – От нее спермой перебродившей несет.
— Кляйне гофно, — зашипела девушка, раскручивая цепочку и стараясь разбить зеркало о стену. – Их бить тебя долго-долго, пока ты не разбиться. Шайсе!
— Гретель, — пропыхтел парень, стараясь загнать меня в угол. – Вир хабен еда унд одешда.
— Фэрфлюхте американише швайн (ебаная американская свинья), — рявкнул я, хватая с пола большой брусок темного шоколада. – Говоришь, как обезьяна, блядь. Бешисен (Очень хреново).
— Гензель, он знать наш язык, — удивился парень, на секунду опуская дубину. Мне хватило этих коротких мгновений, чтобы от души вломить ему по голове шоколадным поленом. Да так, что это самое полено переломилось надвое.
— Блёдес швайн, — гневно выкрикнула девушка, отбрасывая волшебную вещь в сторону и, вытаращив глаза, бросилась на меня. Однако, удача была на моей стороне. Спящий без проблем Колобок, перекатился в сторонку, встав на пути злобной бабы. Об него-то девушка и споткнулась, с жутким грохотом падая на пол, ломая доски и проваливаясь в подвал.
— Хули вы такие громкие? – сонно произнес уродец, приоткрывая один глаз. – Берега попутали?
— Ссы в глаза – божья роса, — констатировало зеркало, когда я вновь повесил волшебную вещь на шею. – Мы тут значит деремся с парочкой тупых немецких ебанатов, а он спит.
— Сплю, — ответил Колобок, откатываясь в угол. – А вы мешаете.
— Не трогай его, — шикнул я зеркалу. – Надо этих идиотов связать, пока не очухались.
— Вот ты этим и займешься, — буркнула морда. – У меня рук нет и вообще, я больше советчик, чем воин.
— Так и понял, — согласился я, снимая с лежащего парня моток грязной и вонючей веревки. – Это кто такие?
— А ты не понял, Тима? Позволь тебе представить Гензеля, который пускает ветры из жопы, и его сестрицу Гретель. Два полоумных ебаната, обирающих путников по пути в столицу. Давно за ними полицаи сказочные бегают. А тут на тебе. Паренек из другого мира и говнохлеб умудрились их поймать.
— Да что же это за сказки-то такие? – обессиленно буркнул я, связывая Гензеля веревкой. – Были милые детки, а превратились в конченых мразей.
— А ты думал, — ехидно ответила морда. – Сначала они ведьму захуярили, что в этом доме жила, а потом во вкус вошли, и давай всех без разбору грабить. Связывай дурную бабу, и я тебе кое-чего покажу.
Чуть позже, когда брат с сестрой были связаны и заточены в подвале, я уселся на пол и положил перед собой волшебное зеркало. Морда тут же появилась на поверхности и попросила себе пару капель жертвенной крови. Пришлось топать в подвал и заимствовать требуемое у Гензеля, чья голова немного пострадала от столкновения с шоколадным поленом. Вернувшись, я выдавил из платка несколько капель на поверхность зеркала и присвистнул, когда ехидная морда исчезла, явив вместо себя некий аналог комикса, повествующий правдивую историю Гензеля и Гретель.
Они были далеко не милыми детьми, как их выставляли братья Гримм. Еще с детства у Гензеля открылась особенность, выраженная в получении удовольствия от чужих мук и страданий. Гретель была куда чудовищнее своего жестокого братца. Милая девчушка с наивными голубыми глазами потрошила голубей, животных и однажды забила палкой соседского пса, остановившись только тогда, когда была поймана с поличным удивленным соседом.
Естественно родителей такие особенности милых чад не радовали совершенно, посему было решено отправить детей в чащу заповедного леса, где всяких монстров и ведьм просто тьма-тьмущая. Одной из
