Это судьба - Катерина Ли
Щеки болят от улыбки. Мои кудри стали влажными от зажигательных танцев, Марина тоже, наконец-то ожила после расставания с Валерой. Это меня тоже радует. Не тот парень, по которому стоит грустить. Лодырь и зануда Марине не подойдет, просто не вывезет ее темперамент. Ей нужен такой же трудяжка, как она. И чтобы горел своей работой.
И я так соскучилась по своему трудяжке… А он все не приезжает… Может, уже нашел себе кого помоложе… Ну нет, на него не похоже. Я ему нравлюсь, это точно! И своим нетрезвым мозгом я понимаю, что влюбилась, как девчонка!
Но я уже далеко не девчонка, и такие пляски не проходят бесследно. Стараюсь выровнять дыхание, иду к бару за стаканом чего-то безалкогольного и очень холодного. Запинаюсь за что-то на полу своими любимыми ботильонами горчичного цвета и лечу… в чьи-то крепкие руки. Меня окутывает знакомый аромат, и я прикрываю глаза. Вот это клюк… А какой приятный… Может, я все-таки долетела до пола и от удара потеряла сознание?…
— Ты бы поаккуратнее была, Яна Олеговна… — шепчет мне на ухо мой глюк, прижимая к себе крепче. И я понимаю, что Он настоящий…
9. МАТВЕЙ
Поездка в «П» затягивается, и мне это ой как не нравится. Яна, наверно, уже надумала в своей прекрасной головке бог весть что… Но дела передать быстро не получается. В конце ноября меня приглашает на день рождения университетский друг, и я не вижу причин отказываться. Собираемся в баре, владельцем которого он является. Савелий зажигает на танцполе с какими-то девчонками.
— Боже, им хоть восемнадцать есть? — цокаю скептически. Сидящий напротив меня Пушкин смеется.
— Ну ты и зануда, Матвей… Чем тебе молоденькие девочки не нравятся?…
Ухмыляюсь, но ничего не отвечаю. Савелий возвращается к столику, сверкает белозубой улыбкой. Жизнь удалась… За дружескими пикировками и шутками не знаю, как мы пришли к такой теме, но Пушкин выдает:
— Да ну, не сможешь ты…
— Смогу!
Черт, за своими мыслями о Яне упустил нить беседы.
— Спорим… Ты не сможешь прожить неделю в деревне без всех благ… Там ведь сети нет, интернета нет, туалет на улице… И вот таких сексуальных цыпочек тоже нет… — Пушкин провожает двоих девушек в ультракоротких платьях, которые стреляют глазами в нашу сторону.
— Пф, подумаешь, туалет на улице… — парирует Савелий, и от спора не отказывается. Сижу, откинувшись на спинку дивана, наблюдаю.
— Забились. Матвей, разбей, — просит Пушкин. Разбиваю их рукопожатие. — На что спорим?
— Если я продержусь неделю, то ты будешь работать у меня барменом в течение двух недель, — предлагает Савелий.
— А если выиграю я, ты танцуешь стриптиз на этом шесте в течение такого же срока, — показывает Пушкин на пилон, установленный на подиуме возле сцены.
— Идет, — соглашается Савелий.
— Рисковые вы ребята, — усмехаюсь.
— А с тобой-то что? Шевелюру состриг, на прекрасных нимф не обращаешь внимания… — Савелий подливает в пузатые стаканы виски.
— А у меня, мужики, уже есть нимфа, которой хочется внимание уделять…
— Оп-па… И ты туда же? Сначала Мартынов, теперь ты… Теряем войско, Сав, — Пушкин поднимает свой стакан. — Помянем твою холостяцкую жизнь…
Выпиваем, закусываем. Скучно, хочу к Яне…
— И где же твоя нимфа? — интересуется Савелий.
— В «К».
— И кто сумел завладеть сердцем нашего Матвея, — раздается над ухом томное. Оборачиваюсь — Карина. Ну кто же еще…
— А это тебе знать не обязательно, — огрызается Савелий. Он ее недолюбливает. Нет, не так… Когда я встречался с Кариной и уехал в командировку, она пыталась залезть к нему в штаны. А у нас солидарность. Никогда не трахать баб друг друга…
— Фу, какой грубиян, — Карина уходит, а мы возвращаемся к теме моей личной жизни.
— Ну вот, Карина ушла, а у меня к тебе тот же вопрос. Кто же твоя нимфа?
— Яна Олеговна Чернова… — получается как-то даже с придыханием. Савелий молча смотрит на меня, явно не понимая, о ком я. А вот у Пушкина отваливается челюсть.
— Ну нихрена себе… А она знает, что ты по ней слюни пускаешь?
— Знает.
— И как, не покусала тебя еще за это?
— Как видишь… Я цел и невредим.
— Бля, мужик, я в шоке. Как-то раз пытался к ней подкатить… Но она такая холодная сучка… Отшила, и глазом не моргнула…
— У нее в инсте есть фотка с тобой и Мартыновым.
— Ага, она Максу проект дома делала. А фотка эта… Был вечер благотворительный. Ну я к ней и подкатил… И знаешь, еще никто не проходился с такой изящной жестокостью по моему самолюбию…
Мы с Савелием ржем. Да, Пушкину мало кто отказывает. Он у нас ловелас девяностого уровня. Девочки от него тают… Но Яна не «девочка», она знает, чего хочет, и одним взглядом может поставить на место горе-поклонников.
— Ладно, мужики, поеду я… — встаю с диванчика, прощаемся, вызываю такси и еду домой. По дороге звоню Яне, болтаем ни о чем и обо всем. Рассказываю, что был у друга в баре. Она никак не комментирует это, просто интересуется, как прошла вечеринка. Рассказываю о споре Савелия с Пушкиным.
— Не знакома с Савелием, но держу за него кулачки. Думаю, Александру будет полезно спуститься на Землю. Посмотрела бы я, какой из него бармен, — смеется Яна, а я прикрываю глаза и представляю ее улыбку.
Дома принимаю душ и заваливаюсь спать. Завтра тяжелый день…
Время не то, что тянется, оно как будто бы стоит на месте. И я начинаю раздражаться. Но в середине декабря все же заказываю билет на самолет и вылетаю в «К». Яне не сообщаю, хочу сделать сюрприз. Из аэропорта сразу еду к ней в офис. Время детское, наверняка еще с ребятами работает. Но на проходной мне говорят, что Бюро уже закрыто. Еду к Яне домой, но и там мне никто не открывает. Набираю ей два раза, но трубку никто не берет. Начинаю волноваться, может что-то случилось… Что-то подсказывает мне зайти в инсту, и тут просто треш. Никитос заливает сторисы со своего дня рождения, с меткой бара. И на каждом видео моя Яна зажигает с девчонками с работы. Залипаю на несколько минут, потом нахожу локацию и выдвигаюсь туда. В баре, больше похожем на клуб, шумно. Все танцуют, а кто не танцует —
