На долгую память… - Александр Михайлович Кротов
В одно воскресное утро, когда у Лизы был выходной, и погода была максимально приятной для последних чисел сентября, девушка предложила мужу прогуляться по аллее. Тот согласился. Они долго собирались, наконец, оделись и пошли.
На аллее было много деревьев, примеряющих красно-жёлтые цвета осени. Все лавочки были пусты — несмотря на хорошую погоду, не было ни мамаш с колясками, ни молодёжи, распивающей пиво. Люди будто покинули эту местность до весны.
Лиза даже улыбалась. Нет, у неё не было никаких особых воспоминаний, связанных с этой местностью или этим временем года. Просто ей стало немного легче, чем обычно. Жизнь наполнилась простыми радостями, которые когда-то казались обыденностью. Когда жизнь перестала быть невыносимой. Ещё ей было просто приятно чувствовать рядом крепкое плечо любимого мужчины. Пусть даже теперь это другой человек.
— Тебе нравится такая погода? — осторожно спросила Лиза.
— Да, нравится, — равнодушно ответил Виктор.
— Мне тоже очень нравится. Как-то спокойно, да?
— Да, спокойно.
— Тебе чего-нибудь хочется сейчас?
— Хочется, чтобы тупость из головы пропала.
— Что ты называешь тупостью? — Лиза чувствовала, что надо быть осторожной с такими вопросами.
— Голова не соображает совсем. Хочется о чём-то думать, но мысль не получает развития. Тормозится. Будто это и не нужно вовсе. Будто тормозит сознание. А думать хочется, хочется сложных мыслей. Но получается так, будто мысль не получает своего развития. Она затормаживается. Перед ней барьер. А подумать о чём-нибудь хочется. А выходит так, будто и не думал совсем. Будто тормоз…
Лизе захотелось расплакаться. Её муж всегда был очень умным человеком. Даже после комы, если он не находился во власти своей ярости, то вполне мог выражаться сложными предложениями, излагая интересные мысли. Но, то ли развитие болезни, то ли новые препараты, сделали из него настоящего дурака. Нет большего проклятья, чем быть дураком. В любом смысле этого грубого, неотёсанного, не обременённого научными определениями ругательства. И ещё отягчающим моментом в этой ситуации было то, что Виктор, похоже, понимал, что он становится дураком и этот процесс ещё не завершён.
Нужно было сменить тему. У Лизы было ещё несколько вопросов, которые интересовали её значительно больше.
— Ты в своём блокноте написал, что тебе нравится Лера, потому что она тебя не раздражает. А я тебя раздражаю? — осознанно задала сложный вопрос Лиза.
Виктор остановился. Но вскоре продолжил неспешно передвигать ноги по асфальту, усыпанному жёлтыми листьями.
Его ответ был краток:
— Да.
— Извини за вопрос. А Лера почему тебя не раздражает?
— Не знаю, — безэмоционально отреагировал на этот вопрос Витя.
— Просто в своём блокноте ты много раз обвёл эту фразу…
— Какой к чёрту блокнот?! — закричал Виктор. Давно у него не было такой вспышки гнева. Он даже почувствовал серьёзный прилив сил. — Нет у меня никакого блокнота, баба ты стеклянная!
Птицы, сонно сидящие на деревьях, взмыли вверх. Неизвестно откуда взялись две пенсионерки, поддерживающие друг друга за руку, неспешно ступая позади супругов. Впереди показался парень с бутылкой пива. Рядом с ним бежала небольшая собачка, которая тоже обратила внимание на крик Виктора.
Весь мир уставился на симпатичную, со стороны, парочку молодых людей.
— Прости меня за вопрос. Я люблю тебя. Пошли домой, — сказала Лиза, пожалевшая о том, что попыталась узнать ответы на вопросы, которые сейчас не имеют никакого значения для её мужа, потому что он элементарно уже забыл и про Леру, и про блокнот.
— Не хочу я домой! Я хочу гулять! Я хочу гулять и думать!
— Прошу тебя, не кричи! — взмолила Лиза.
— Я не хочу кричать, чучело ты печальное! — Виктор схватился за голову и сел прямо на дорогу. — Я хочу много думать! Много думать о хорошем! И гулять хочу! Чтобы думать!
У Виктора случилась настоящая истерика, он сидел на грязном асфальте, выкрикивал ругательства, и тормошил свои волосы, которые аккуратно причесал перед прогулкой.
— Прости меня, Витя! — встала рядом с ним на колени супруга.
— Пошла ты в собачью задницу, кукуруза!
— Как скажешь, дорогой! — без тени улыбки ответила Лиза.
Она просто растерялась, не зная, как успокоить мужа в людном месте.
— Ведьма полуживая! Лицо твоё рожа!
Но не прошло и минуты, как Виктор резко успокоился и без помощи Лизы. Выкрикивая очередные затейливые обзывательства, мужчина резко упал на спину и замолчал, вглядываясь в серое небо. Ему стало страшно, небо было слишком огромным. Резко расхотелось умирать.
Потом он аккуратно поднялся на ноги, и пошёл дальше по аллее. Его жена тоже встала с колен, и пошла вслед за мужем. Ей очень хотелось отряхнуть сзади его куртку и штаны, но она больше не решалась прикоснуться к нему.
Они пришли домой. Лиза первая сняла с себя пальто и разулась, потом стала помогать мужу избавиться от верхней одежды. Взгляд мужчины говорил о том, что в мыслях он был очень далеко отсюда. Может быть, сейчас мысли перестали тормозить и развивались витиеватыми фразами в нужном направлении?
Девушка увидела на журнальном столике блокнот Виктора. Нужно будет аккуратно ему его подсунуть. Может он напишет ещё что-нибудь интересное в своём истрепавшемся ежедневнике.
— Я хочу мороженого. Зелёного, фисташкового, — сказал Виктор, и развернулся к входной двери, не дав снять с себя куртку.
— Я схожу с тобой, — поспешила снять с вешалки своё пальто Лиза.
— Я сломаю тебе нос, — тихо сказал мужчина без злобы в голосе.
— Возьми ключи и деньги, — сказала Лиза, остудив свой порыв проводить Виктора до магазина.
Раньше он сам не редко ходил в супермаркет, что находился на первом этаже их дома, где покупал себе мороженое. Что-то другое купить он был не в состоянии.
Виктор открыл входную дверь, что была не заперта, и выхватил у девушки ключи, чуть не выронив пару сотен, что Лиза также протянула ему своей ослабшей рукой — ей нужно было успокоиться, а ему нужно было мороженое. Он вновь вспомнил про эту гадость.
Она спросила:
— Помнишь, где магазин и как открывать дверь в подъезд?
— Я что, дурак?
— Нет. Прости. Я люблю тебя.
